Обреченные эволюцией, или Новые приключения мусоров - Андрей Воробьев

– Ясно, – радостно закивал Дукалис, – щас все исправим. – И быстро юркнул в кабинет: – Ребята, еще по одной, на ход ноги, и валим отсюда по-быстрому.

* * *

За стеной послышались грохот разъехавшихся и упавших стульев и дикие крики Ларина, сверзившегося наконец со своего лежбища и угодившего задом на вовремя подставленный кактус.

Игорь опустил глаза и незаметно для окружающих усмехнулся.

Какая– никакая, а месть. И не месть даже, а шутка обычная, добрая такая.

Вася Рогов едва не выронил из рук белый одноразовый стаканчик и удивленно взглянул на стену.

– Не отвлекайся. – Дукалис сноровисто порубил ножом разложенную на газете “Час Треф” жирную скумбрию.

В дверях материализовался Ларин в позе Одинокого Бедуина, Собирающего Трюфели.

– Андрюша! – Рогов с проворством и точностью лаборанта из института органической химии разлил по стаканам самогонку, выверяя дозу чуть ли не до миллиграмма, и поставил ополовиненную бутыль на стол. – Поведай нам – что случилось?

– У-у-у, – тоненько заскулила жертва коварного Плахова и развернулась кормой к собравшимся. – Мужики, что у меня сзади?

– Жопа, – не глядя на коллегу, выдал грубый Дукалис и смутился.

– А в ней – кактус, – подметил наблюдательный Рогов, сделав вид, что не заметил реплики друга.

– Цереус этиопс [Cereus aethiops (лат.) – разновидность кактуса с твердыми длинными иглами], – прокомментировал сардонически улыбающийся кактусовод Плахов, радуясь тому обстоятельству, что Ларин его не видит. – В смысле – эфиопский…

– Ну так вытащите его! – заскулил капитан, пятясь ближе к столу.

Василий схватился за дно горшка и потянул.

– Ой, блин! – завопил Ларин. – Больно!

– А ты как думал? – сказал Дукалис, отвлекаясь от чтения газетной передовицы, свободной от разложенной скумбрии, где главный редактор “Часа Треф” описывала жизнь своего семейства, состоящего из ее самой и ейного мужа.

Статья называлась “Чаплины наших дней” и изобиловала славословиями в адрес матерых питерских чиновников из высоких кремлевских сфер.

– Придется немного потерпеть. – В голосе Плахова разлился елей. – Иголки хрупкие, не дай Бог обломаются.

– И что тогда? – Рогов приостановил процесс избавления Ларина от кактуса.

– Сепсис, воспаления разные, возможно, гангрена. Или даже заражение крови…

– Гангрена жопы, – опять встрял невоспитанный Дукалис. – Это звучит. Андрюха, ты попадешь в анналы медицины. Твой случай украсит любую энциклопедию или методическое пособие для студентов… Если ты еще минуты три постоишь спокойно, я принесу фотоаппарат и зафиксирую твой тыльный фас для истории.

Рогов отдернул руку от донышка горшка и задумался.

– Вася, да тащи ты его, не слушай Толяна! – застонал измученный Ларин. – Ничего не будет!

– Ты полностью уверен? – подстраховался предусмотрительный Вася.

– Уверен! Я ж медицинский закончил! – Андрей немного слукавил, но тактичные коллеги по РУВД не стали указывать ему на некоторое несоответствие между словами опера и сухими строчками из личного дела Ларина. Из медицинского института нынешнего капитана выперли после третьего семестра, когда он завалил экзамен по историческому материализму.

– Лады. – Рогов прищурился, резко дернул горшок и поставил кактус с окровавленными иголками на стол.

Ларин несколько секунд оставался в прежней позиции, затем медленно разогнулся, ощупал продырявленные во многих местах брюки, повернулся к коллегам и посмотрел на них совершенно трезвыми и грустными глазами. Такой взгляд бывает у коалы, когда его вместо листьев эвкалипта пытаются накормить березовым веником, а если сумчатый медведь отказывается, его лупят ивовым прутом.

Потом взял полный стакан самогона, молча вылил половину себе на ягодицы, тем самым подтвердив свои медицинские познания в области Дезинфекции колотых ран, а остатки огненной воды отправил в широко открытый рот.

– Ну что, полегчало? – Дукалис соизволил отвлечься от мелкого печатного текста.

Ларин шумно выдохнул воздух и удовлетворенно икнул.

– Что ж, – резюмировал Анатолий и протянул руку к стакану. – Штрафную ты принял, перейдем к основной части банкета. Только теперь, чур, без тостов не пить! А то оглянуться не успеем, как все в лежку…

* * *

Собирая в старый полиэтиленовый пакет пустые бутылки, дабы не оставлять в помещении следов “репетиции”, Рогов что-то ворчал о плохих временах, когда нормальному оперу даже в праздник и то выпить негде, не говоря уже о том, чтобы сфотографироваться на память с друзьями. При этом он предусмотрительно выложил из стола на видное место новенький “полароид”, невесть каким образом попавший сюда и не числившийся среди вещдоков. Обнаруженный фотоаппарат следовало обязательно опробовать, чем сегодня оперативник и собирался заняться.

Но этому благому делу помешало неожиданное появление начальства…

– Где угодно, только не у нас, – возмущался Вася, – полицейские живут как люди. Толян, помнишь, ты рассказывал, как Холмс в тебе пианиста распознал?

– Какой еще Холмс? – вступил в разговор Игорь Плахов, старательно запихивая во внутренний карман пальто непочатую бутылку “Пятизвездной”. – Что, очередной авторитет? В законе?

– Да нет, – отозвался Рогов, – мы тут недавно с ребятами на машине времени в Лондон летали, к великому сыщи…

Закончить свое повествование он не успел, так как Дукалис с силой наступил на ногу товарищу:

– Тебе плохо, Васятка? Может, на свежий воздух пойдешь?

– Да я что? Я ничего! – залепетал Вася.

– Раз ничего, то и кончай трепаться. Сваливаем отсюда по-быстрому, пока нас действительно маршировать не заставили, – подвел черту Анатолий, застегивая на ходу куртку и направляясь к выходу. – Совсем забыл, у меня сегодня еще одна встреча намечается. А вы уж, пожалуйста, кабинет заприте, и чтобы через пять минут духа вашего здесь не было.

Последняя фраза донеслась до оперативников уже из коридора.

– Чего это он? – недоуменно спросил Игорь у товарища.

Вася в ответ только пожал плечами – мол, сам не пойму.

Вскоре пакет со стеклотарой был окончательно укомплектован, после чего торжественно отнесен Роговым в туалет, где и оставлен дожидаться уборщицу, для которой выручка от сдачи бутылок была весомым дополнением к прочим подаркам по случаю международного праздника трудящихся и к ее скромной пенсии.

Освободившийся от громыхающей ноши оперативник поправил болтающийся на шее “полароид” и облегченно вздохнул:

– Ну что, Вася, у меня еще целая бутылка осталась. Предлагаю продолжить праздник. Только где?

– Да хотя бы в “Праздрое”. Тут рядом, на Комсомольской площади, такая славная чешская пивница есть, – живо отозвался Рогов. – Помнишь, мы туда на прошлой неделе ходили?