От «Еврейского государства» Теодора Герцля к «Окончательному решению еврейской проблемы» - Израиль Колин

Итак, я думаю, что электрический свет был найден не для того, чтобы повсюду освещать некоторые украшения пышных комнат, а чтобы при его свете могли решаться мировые вопросы человечества, из которых одним, и далеко не маловажным, является еврейский. Разрешая его, мы делаем благое дело не только для себя самих, но и для многих других тружеников, обремененных невзгодами жизни.

Еврейский вопрос существует, и было бы безумием его не признавать. Это несчастное наследие средних веков, с которым культурным народностям едва удается теперь справиться при всем своем великодушном желании, обнаружившемся в том, что они дали нам эмансипацию; но она не была в состоянии устранить существующего порядка вещей, и еврейский вопрос неминуемо возникает там, где только мы скопляемся в значительном количестве, где же его нет, туда привозят его эмигрирующие евреи. Мы, конечно, стремимся туда, где нас не преследуют, но с нашим появлением наступает и преследование. Это будет продолжаться даже в таких высокопросвещенных странах, как Франция, до тех пор, пока еврейский вопрос не будет политически разрешен. Несчастные евреи ввозят теперь антисемитизм в Англию, как они ввезли его в Америку. Я хотел бы разобрать и уяснить себе антисемитизм, который оказывается слишком запутанным явлением, и рассматриваю его как еврей, но без всякой тени ненависти или страха. Я хотел бы понять, что в антисемитизме – голая насмешка, общая зависть, врожденное предубеждение, религиозная нетерпимость, и что – мнимо необходимая оборона; считая вместе с тем еврейский вопрос – вопросом социальным и вопросом религиозным, насколько в нем есть мотивы на подобное название, я, чтобы разрешить этот национальный вопрос, нахожу необходимым и предлагаю сделать его мировым вопросом с политическим оттенком, и тогда пусть разрешат его культурные народы.

Мы народ своеобразный, народ особый.

Мы повсюду вполне честно пытались вступить в сношения с окружающими нас народами, сохраняя только религию наших предков, но нам этого не позволили. Напрасно мы верны и готовы на все, а в некоторых странах даже чрезмерные патриоты; напрасно жертвуем мы им своею кровью, достоянием, подобно нашим согражданам; напрасно трудимся мы, стремясь прославить наши отечества успехами в области изящных искусств и знаний; напрасно трудимся мы, стремясь увеличить их богатства развитием торговли и промышленности, все напрасно. В наших отечествах, в которых мы живем столетия, на нас смотрят, как на чужестранцев, очень часто даже те, родоначальники которых еще не думали о той стране, в которой уже слышались стоны наших предков и за которую проливали свою кровь. Кого считать скорее чужими в стране, может, конечно, решить большинство. Подобный вопрос вообще решает сила, как все вопросы, возникающие при массовых народных сношениях. Я же ни во что не ставлю наше доброе насиженное право, когда я все это должен высказать, как личность, стоящая вне закона. В настоящее время и насколько можно видеть в будущем, сила господствует над правом. Мы, значит, напрасно повсюду стараемся быть ревностными патриотами, какими были гугеноты, которых принуждали выселяться. Если бы нас оставили в покое…

Но я уверен, что нас не оставят в покое. Нас не хотят оставить в покое, а притеснениями и преследованиями нас нельзя истребить. Ни один народ в истории не перенес столько мучений и страданий, сколько мы. Лица, насмехавшиеся над евреями, избирали, конечно, наши слабости мишенью для своих насмешек, и евреи с твердой волей напрасно возвращались к своему корню, к своему стволу, когда возникали преследования, что можно было наблюдать сейчас же непосредственно за эмансипацией, ибо евреи, стоящие духовно и материально значительно выше, представляли себе эмансипацию совсем иначе. При некотором продолжительном политически благоприятном положении мы, вероятно, все ассимилировались бы повсюду, но я думаю, что это было бы непохвально. Гражданин, желающий для блага своей нации уменьшения еврейской расы, должен прежде всего подумать о продолжительности нашего политически благоприятного положения, ибо только в таком случае может произойти ассимиляция, в противном же случае никакие государственные узаконения не в силах этого изменить: так глубоко засели в народе старые причины и неудовольствия против нас. Кто хочет об этом подумать, кто хочет в этом убедиться, тот пусть только поближе познакомится с духом народа, у которого все сказки и пословицы пропитаны антисемитизмом. Правда, народ прежде всего большое дитя, которое, конечно, можно перевоспитать, но на это перевоспитание в лучшем случае потребуется довольно продолжительное время, так что мы, как я уже сказал, другим образом значительно скорее сможем найти помощь.

Ассимиляция, под которой я разумею не только внешние изменения, например платья, языка или привычек и манер жизни, но и уравнение в мыслях, в чувствах, в понимании искусств, может произойти при смешении, что может быть допущено большинством только как необходимость. Ни в коем случае нельзя привить подобную меру путем предписаний, циркулярно. И тут же налицо примеры. Венгерские либералы, поступившие недавно таким образом, находятся теперь в очень интересном заблуждении, достойном внимания; предполагаемое же смешение может опять-таки быть иллюстрированным первым попавшимся случаем: крещенный еврей женится на еврейке. Борьба, которая велась в последнее время относительно браков, значительно обострила отношения между христианами и евреями в Венгрии, так что она скорее повредила, чем принесла пользу смешению рас. Кто на самом деле желает уничтожения евреев, может видеть возможность этого в кровосмешении, но чтобы евреи могли так поступать, они должны приобрести столько экономических сил, чтобы этим победить старый общественный предрассудок. Примером является аристократия, где смешение наблюдается чаще в известной пропорции. Старое дворянство золотит свои гербы, постаревшие от времени, еврейским золотом, и при этом еврейские фамилии уничтожаются, но каким представляется это явление в средних классах, где главным образом сосредотачивается еврейский вопрос, так как евреи – народ с преобладающим средним элементом? Здесь необходимое достижение власти, равносильное имущественному цензу евреев, уже находится в ложном положении, а если теперешняя власть евреев уже вызывает такие крики опасности и ярости со стороны антисемитов, то каких выходок надо ждать с их стороны при дальнейшем росте этой власти. Уступок в данном случае нельзя ждать, ибо это было бы порабощением большинства меньшинством, которого недавно еще ставили ни во что и которое никакого значения не имеет ни в административном, ни в военном ведомствах. Итак, я думаю, что поглощение евреев невероятно даже при большом успехе со стороны остальных граждан. В этом со мной тотчас согласятся там, где господствует антисемитизм, там же, где евреи в настоящую минуту чувствуют себя относительно хорошо, там, вероятно, будут жестоко нападать и оспаривать, не соглашаясь с моими предположениями. Они только тогда мне поверят, когда их снова посетят насмешки и притеснения, и чем дольше антисемитизм заставит себя ждать, тем он проявится более суровым. Скопление эмигрирующих евреев, которых притягивает очевидная безопасность, равно как и движение, возникающее среди местных евреев, купно подействуют тогда, вызывая бурную реакцию. И ничего нет проще подобного заключения. Но что я не желаю кого-либо огорчать, говорю только на основании известных, обоснованных данных, да позволено мне будет объяснить ниже, коснувшись предварительно тех возражений и той вражды, которые могут возникнуть ко мне среди евреев, живущих в данную минуту при благоприятных условиях. Насколько это, конечно, касается частных интересов, представители которых чувствуют себя удрученными исключительно вследствие ограниченности своего ума или трусости, то мимо них можно пройти только с презрительной насмешкой, ибо интересы бедных и притесненных значительно важнее. Но я постараюсь разъяснить каждому подробно его правоспособность и выгоду, желая предотвратить возможность какого-нибудь ложного представления, из-за которого, например, евреи, пользующиеся теперь всеми благами и преимуществами хорошей жизни, могли бы потерпеть некоторый вред, если мой план будет приведен в исполнение. Серьезнее будут возражения, что я препятствую ассимиляции евреев там, где хотят привести ее в исполнение, и мешаю дальнейшей ассимиляции там, где она уже совершилась, настолько, насколько я, как единичный писатель, в силах изменить или ослабить ее. Это возражение возникнет главным образом во Франции, хотя я жду его и в других местах, но я хочу прежде всего ответить именно французским евреям, так как они представляют собой самый наглядный пример.