Найден, жив! Записки о поисковом отряде «Лиза Алерт» - Ксения Кнорре Дмитриева

– Уж у кого-кого, а у вас навигаторы быть должны, – говорю я, – вы же отдел гражданской обороны.

Чиновник фыркает:

– Должны! Конечно, должны! И у нас, и у МЧС много чего должно быть, а… а…

Из него явно рвется что-то непечатное и нелояльное, и он умолкает.

«Белые волки» на четырех колесах

Подъезжают четверо на квадроциклах, снимают шлемы и подходят к нам. Знакомятся тут быстро, без лишних церемоний.

– Аполлон, «Лиза Алерт», – говорит Аполлон и протягивает им руку.

– «Белые волки», Пушкино, – отвечают квадроциклисты и пожимают ее.

Квадроциклы могут прочесывать просеку, и пассажир, который будет освещать лес и в него всматриваться, им нелишний, поэтому мне вручают фонарь, шлем, личные перчатки Дулина (он презрительно фыркнул, посмотрев на мои вязаные рукавички), «аккум» (запасной аккумулятор), ребятам – навигатор, и мы разъезжаемся двумя парами в разные стороны. Оказывается, квадроцикл прет, как танк, через небольшие канавы, по кочкам, подминая под себя березовый молодняк два метра высотой, но застревает и опасно кренится на поваленных бревнах. Мы пытаемся проехать по болоту и в конце концов в него проваливаемся. Я спрыгиваю прямо в жижу, а водитель Олег выталкивает «квадрик». Когда он газует, из-под колес летит густая волна грязи и окатывает его с ног до головы. Наконец мы выбираемся. Ребята пытаются разобраться с навигатором, и мы снова едем, останавливаемся каждые сто метров, глушим мотор и кричим:

– Зо-о-о-я!

Вслушиваемся, и потом:

– Зоя, постучи по дереву!

Ребята дергаются: им в четыре надо быть в Пушкино и в шесть – в Москве на работе, поэтому мы возвращаемся к штабу. Они, как бы извиняясь, сбивчиво объясняют, куда и почему им нужно, обещают вернуться, но их не слушают: никто никого никогда не осуждает за то, что ему надо ехать. Кому-то надо на работу (прямо с места поисков, после бессонной ночи), кто-то должен сменить мужа, оставшегося с ребенком, у кого-то приезжают родственники…

Все это знают и все равно, уезжая, оправдываются.

Бабушка-рецидивистка

Каждый раз, подходя к штабу, я вижу там немолодого мужчину. Он молча стоит возле машины и напряженно вслушивается во все разговоры, пододвигаясь ближе к говорящим, чтобы ничего не пропустить. Это сын потерявшейся бабушки. Я то и дело натыкаюсь на его взгляд и не выдерживаю, отвожу глаза.

Дулин забирает наш навигатор и подсоединяет к компьютеру.

– Ребята сказали, что навигатор дурит, – говорю я. (Они использовали другое слово.)

– Все с ним нормально, – отвечает Виктор, вглядываясь в трек квадроциклистов на ноутбуке и ругаясь вполголоса. – Этим и плохи необученные добровольцы: конечно, спасибо им за помощь, но, видишь, вам сказали ехать на север, а вы поехали на юг. А там уже прошла группа. И мало того что вы поехали не туда, но еще и не прошли просеку до конца. То есть теперь мне надо думать, кого туда послать.

Я виновато молчу.

– Ладно, – говорит Дулин. – Силы есть? Пойдешь с пешей группой?

Конечно, пойду. Я осторожно интересуюсь – нет ли случайно запасной сухой обуви? Но с Дулиным такие номера не проходят:

– Промочила ноги?

Я шевелю ногой в сапоге, слышу плеск и уклончиво отвечаю:

– Так… Чуть-чуть…

– Обходишь машину – с той стороны дверь. Залезаешь внутрь, снимаешь мокрую обувь, носки, брюки и сушишь на печке. И пока все не высушишь, в лес не пойдешь.

– Но… – пытаюсь возражать я, еще не зная одно из основных правил поисковиков, – у меня в машине есть кроссовки.

– В кроссовках в лес я тебя не пущу, – отвечает он и так смотрит, что я молча иду в машину.

Через пять минут мне находят брюки, сапоги и носки, и я как раз успеваю к уходу очередной группы – «лисы-13». Нам раздают фонари и запасные аккумуляторы, а руководителю группы Володе – навигатор. Володя весь увешан какими-то устройствами, на нем специальные очки, Дулин дает ему инструкции.

– Так, где можно, пойдете цепью с интервалом не более полутора метров. Бабушка была в сером: серая юбка, серый платок. Это плохо…

Мы стоим и разговариваем. Ребята рассказывают про эту бабушку и называют ее рецидивисткой: они хорошо про нее знают, в моей группе – Оки-Доки, которая как раз нашла ее в прошлом году.

– Она точно так же просто ушла в лес, даже без корзины. 22 сентября это было. И тоже двое суток ее искали. Мы шли и кричали каждые 20–30 метров. Я никогда не забуду, как она, когда я ее нашла, спросила меня сердито: «Ты чего разоралась на весь лес?!» Сидит такая на осином гнезде без тапочек, я ее спрашиваю: «Бабушка, как вы?» А она: «Устала, есть хочу». И все. Так что сутки она может провести в лесу спокойно. Правда, сейчас холодно.

– Зо-о-о-я! – доносится с опушки.

– Она не будет отзываться, зря мы орем, – говорит Оки-Доки. – Это такой человек… Не хочет чужой помощи. Устанет – сядет и будет сидеть.

– У нас один такой есть, в Талдомском районе, так мы его уже раз шесть-семь искали, только в этом году два раза, – подключается к разговору еще один.

– «Лиса-13», вы мне надоели, – говорит Дулин. – Вы пойдете в лес или нет?

И мы уходим.

«Лиса-13» работает на отклик

Пока не вышли на наш квадрат, мы идем гуськом по лесу и освещаем пространство слева и справа от себя. Я иду предпоследней и разговариваю с замыкающим Банши. Он учит меня правильно держать фонарик, объясняет, что надо кричать «стоп» не только если что-то случилось (сел фонарик, упала, увидела объект поиска), но и если видно что-то, что может быть связано с недавним присутствием человека: тряпка, обувь, раздавленный гриб. Сначала идти легко, но постепенно лес густеет. Время от времени мы останавливаемся, Володя достает рацию и всех оповещает:

– «Лиса-13» работает на отклик.

Это нужно, чтобы другие группы не подумали, что кричит потерявшийся.

После этого один из нас во всю силу глотки кричит в лес:

– Зоя! Зо-о-о-о-я!

Мы замираем и вслушиваемся в ночь и ветер. Володя равнодушно сообщает рации:

– «Лиса-13» работу на отклик закончила, – и мы идем дальше.

Довольно скоро мы выходим на вырубленный простор. Лес повален так густо, что идти невозможно. Мы некоторое время продираемся, затем садимся и совещаемся. Володя отмечает на навигаторе: «Завал» – его надо будет осмотреть с вертолета. Мы разворачиваемся и идем в другую часть квадрата.

Я почти спотыкаюсь об огромный подберезовик, срываю его и показываю Банши.

– Это не гриб, – презрительно машет он рукой. – Вот белые – да, а это так. Я раньше любил собирать грибы… А теперь смотреть на них не могу: из-за них люди пропадают. Хоть у нас рядом с дачей леса грибные, и места знаю, а все время, сколько я в отряде, не хожу – не могу.