Сеть - Павел Астахов

«Я веду себя как эгоистка, – пронеслась у матери мысль, – которая не доверяет родному ребенку».

Она прошла в кухню, привычно набрала в чайник воды, вернула его на цоколь, нажав на кнопку. Раздалось тихое мерное ворчание нагревающейся воды.

Женщина подошла к окну, рассеянным взглядом осмотрела двор. Он был пустынным и каким-то бесцветным, словно пасмурное небо высосало из него все краски.

«И чего Сашка вскочила ни свет ни заря», – снова подумала она растерянно. Эта неожиданная ранняя встреча с дочкой почему-то вызывала необъяснимую тревогу, досаду и даже боль в ее материнском сердце.

Когда за спиной раздался щелчок, свидетельствующий о том, что вода в чайнике вскипела, она резко обернулась.

В это же мгновение за окном с неба упали первые капли дождя, иссекая стекло косыми серебристыми стрелками.

Саша вышла из подъезда и быстрым шагом направилась за дом. Тим послушно семенил следом, преданно глядя в спину хозяйки. Остановившись возле газонной ограды, выкрашенной в традиционный зеленый цвет, девочка обернулась и наклонилась к псу.

– Извини, Тим, – стараясь не глядеть в его глаза, проговорила она. – Я… мне нужно уйти по делам. Поиграй здесь. Мама потом заберет тебя.

Пес лизнул ей руку, обиженно тявкнув. В его больших прозрачных глазах светилось недоуменное: «Как же так, хозяйка?! Ведь ты сама обещала погулять со мной?!»

Резко и решительно выпрямившись, Саша устремилась прочь по асфальтированной дорожке, которая быстро темнела от моросящего дождя.

Тим рванулся за ней, и она, заметив это, остановилась.

– Ты намокнешь, – сказала она с легким раздражением. – Иди к подъезду.

Пес завилял хвостом, заглядывая ей в глаза, но его юная хозяйка почему-то отвернулась.

– Ну, тогда как хочешь, – буркнула она, снова продолжив движение. Возиться с собакой времени не было, и Саша решила, что просто не будет обращать внимание на преданного Тима.

«Я сильная! Я самая сильная! Я очень-очень сильная!» – стучало в висках.

– Да, – беззвучно шевельнулись ее губы.

Холодные капли падали на ее плечи, волосы и лицо, но едва ли она обращала на это внимание.

Собственно говоря, это уже не имело никакого значения.

По дороге ей повстречался сосед с верхнего этажа, пожилой мужчина с бульдогом. Он громко поздоровался с Сашей, но девочка лишь скользнула сквозь него безучастным взглядом, пройдя мимо. Бульдог что-то хрипло буркнул, натянув поводок, но даже малыш Тим не удосужил собаку своим вниманием.

Что-то неладное происходило с его любимой хозяйкой, и тревога за нее вытесняла у пса все остальные чувства.

Чуть позже этот случайно повстречавшийся Саше мужчина будет рассказывать, что соседская девочка выглядела странно и вела себя так, словно все делала во сне. Это он вспомнит. Гораздо позже. Когда уже все будет бесполезно и бессмысленно…

Дождь постепенно набирал силу, и Саша прибавила шаг.

– Только бы не опоздать, – пробормотала она, взглянув на время, высветившееся на экране смарт-фона.

5.40.

Нормально. Она успеет.

Через десять минут Саша стояла возле высокого забора с давно облезшей краской. Острожно пробираясь сквозь строительный мусор и торчащие арматурины, она оказалась у высокого дерева, ствол которого почти вплотную прилегал к забору.

Упрямо сопровождавший ее Тим с недоумением смотрел, как она карабкалась наверх. Перекинув ноги на другую сторону забора, Саша бросила на собаку тусклый, ничего не выражающий прощальный взгляд. Грустно пробормотала:

– Иди домой, Тим.

И спрыгнула вниз.

Словно ожидая что-то ужасное, Тим заскулил, заметался из стороны в сторону. Куда же она подевалась?! Почему они не пошли гулять в парк, к пруду, как обычно? Зачем его хозяйке понадобилось идти в это странное, пустынное место?

Оказавшись внутри, Саша быстрым шагом направилась к недостроенной девятиэтажке. По мере приближения к темнеющему зеву подъезда она чувствовала, как холод постепенно сковывал ее тело, превращая кровь в ледяные сосульки. Пальцы школьницы с силой сжали крошечного зайчонка, ощутив прохладу хромированного карабина, к которому крепился брелок.

Брелок, который подарил ей Миша.

Двери в подъезд, по понятным причинам, не было, и Саша, помедлив мгновение, начала подниматься вверх. Под подошвами белых кроссовок шуршали обрывки газет, рваного полиэтилена, изредка хрустели осколки стекла.

Сквозь вязкие сумерки взгляд девочки выхватывал надписи, которыми были испещрены стены заброшенного дома.

«Нина, я тебя люблю!»

«Россия – русским!»

«Витя – гомик»

Она вытерла влажный лоб. Сморщила нос – пахло мочой и чем-то горелым.

Передохнув несколько секунд, девочка продолжила восхождение.

– Все… будет… хорошо, – вымученно улыбнувшись, произнесла она.

Оставался последний этаж, и Саша вдруг остановилась, прислушиваясь к стуку собственного сердца. Совершенно случайно она заметила на полу надпись. Белые ровные буквы, как если бы их выводили по трафарету.

«Не бойся. Ты сильная».

Саша глубоко вздохнула. Затем спохватилась, будто вспомнив о чем-то важном, и поднесла к глазам брелок. Зайчишка тихонько покачивался перед бледным застывшим лицом школьницы, подняв в приветствии правую лапку.

Привет, Саша.

– Привет, заяц, – шмыгнула носом девочка.

Сзади послышался шорох, и она испуганно обернулась. Это уже была явно не крыса. Сашу затрясло. Она действительно испугалась, заметив в лестничном пролете мелькнувшую тень.

Кто там? Бродяга, пытающийся найти укрытие от дождя в этом мертвом здании? Или бродячее животное вроде кошки или собаки?

Несколько секунд школьница, затаив дыхание, стояла в полном безмолвии, но никаких посторонних звуков до ее слуха больше не доносилось.

Мыслями Саша вновь вернулась к бывшему парню. Непослушными руками она вытащила из кармана смартфон и, выбрав из списка заветный номер, глубоко вздохнула.

«Может, не стоит? – осведомился внутренний голос. – Он все равно уже давно забыл тебя. Оставь все как есть и иди к своей цели».

Помедлив, Саша все же нажала на вызов и прислонила смартфон к уху. Разочарованно выдохнула, услышав механическо-равнодушное «В настоящее время вызываемый вами абонент недоступен…» Набрала еще раз. А вдруг?..

– Ну, пусть получится… – шепнула она.

«…вызываемый вами абонент…»

Уголки глаз наполнились слезами.

Зайчонок на брелке лениво покачивался, равнодушно взирая на тщетные попытки школьницы дозвониться до того, кто заставлял о себе думать, страдать и плакать.