Достаточно одной таблетки - Наталья Андреева

Ба-бах!!! Завизжали женщины и дети, пена пролилась на стол, Серега, как всегда, не смог правильно открыть шампанское, вспыхнули бенгальские огни.

И, как всегда в последнюю минуту уходящего года, Алексей загадал желание. Глядя на измученное Сашино лицо, он подумал: «Здоровья тебе, любимая. Тебе и детям. А я уж как-нибудь...»

– На Алексеевской старушку задушили...

– Тьфу! И это называется «дело»?

– Алексей Алексеевич, вы едете старшим опергруппы.

– А точно старуху? Не напутала дежурная? То есть, сколько лет потерпевшей?

– Семьдесят два года, – ехидно сказал полковник Матвеев. – Я понимаю, Леша, что ты больше по девочкам специалист, но, извини, ничего другого для тебя сегодня нет.

– Тьфу, – повторил Леонидов. – В таком почтенном возрасте самим помирать надо, а не милицию этим беспокоить.

– Я посмотрю, как ты сам запоешь в семьдесят лет. Жить, Леша, в любом возрасте охота.

– Хотел бы я посмотреть на вас, когда вы посмотрите на меня в мои семьдесят.

– Ты на что намекаешь?! На то, что мне уже на пенсию пора в моем почтенном возрасте?! Мальчишка! – взревел Матвеев. – А ну, кругом! На задание – марш!

«Мальчишка» в сорок лет! Вот если бы он не уходил из органов, не искал счастья в коммерческих структурах и службах безопасности олигархов, то был бы сейчас... Да никем бы он не был! Характер такой.

– Ну, не начальник я, – вслух сказал Леонидов, засовывая во внутренний карман куртки табельное оружие. Как-никак убийство. А вдруг придется преследовать вооруженного маньяка, лишающего жизни безобидных старушек путем удушения?

– На Алексеевскую!

Только в машине он сообразил: Алексей Алексеевич едет на Алексеевскую. Каламбурчик получился. Не к добру это. Ох, не любит он эти «знаковые» убийства! Да еще в «мертвый сезон»! Рядом клевали носом судмедэксперт и двое оперов с помятыми лицами.

– Позавчера поросенка доели... – поделился самым сокровенным с товарищами по оружию старлей Кислицкий.

– Какого поросенка? – смачно зевнул судмедэксперт, показав золотые коронки.

– Жареного... Зинка запекла в духовке... Три дня ели... С хреном...

– С хреном...

– А ну, собраться! – сурово сказал Леонидов. – Работать едем! Хрен отставить!

– Да куда ж его оставить... – пробурчал Кислицкий. – У меня, к примеру, жена молодая...

– А я бабу склеил, – оживился лейтенант Бурундуков. – Прям под Новый год!

– Сейчас бы поспать, – вновь зевнул судмедэксперт. – А они старушек душат. Покоя людям нет...

– И где тут парковаться? – хмуро спросил полусонный водитель.

Тесный московский дворик зарос машинами так густо, что найти свободное местечко не было никакой возможности. Большинство из них завалило снегом, люди в эти январские дни сидели по домам, ели и пили, да смотрели телевизор, пережидая затянувшиеся каникулы. И по привычке ворчали: «Эти бы выходные денечки да на май...»

– Зато все дома, – сказал Леонидов. – Свидетелей много, это нам на руку. Какой подъезд?

– Второй.

– Напротив и становись.

– А если запрем кого?

– Мы власть, нам можно. Мы обязаны получить доступ к мертвому телу. – Водитель кивнул и мстительно поставил милицейскую машину прямо перед «кенгурятником» навороченного джипа размером с сарай. – Все, мужики, пошли!

Мужики нехотя стали вылезать из машины. Леонидов первым подошел к массивной железной двери и внимательно прочитал инструкцию. Сначала – крупные буквы:

– Консьерж – 72.

– Семьдесят два года консьержу? – удивился лейтенант Бурундуков. – Интересное совпадение! Может, это знак?

– Не тупи. Это код. – И Леонидов набрал цифру семь, потом двойку.

– Я с похмелья туго соображаю, – пожаловался лейтенант.

– Да ты, парень, похоже, каждый день с похмелья!

– Алексей Алексеевич! Зачем вы меня обижаете?

– Кто там? – раздалось в динамике.

– Милиция.

– Какая милиция?

– Родная.

– А что случилось?

– Это мы хотели узнать: что у вас случилось? Вы ж милицию вызвали!

– Мы вызывали милицию? – удивился домофон.

– Гражданка, откройте дверь! У вас труп на пятом этаже!

– Бабу Аню убили! – радостно закричала консьержка и нажала на кнопку.

Дверь открылась. Прямо перед Леонидовым была лестница, упирающаяся в стену, густо облепленную гнездами почтовых ящиков, а по левую руку – будочка консьержки. Из окошка по пояс высунулась женщина на вид лет пятидесяти, в очках с плюсовыми стеклами.

– А почему вы сразу подумали, что убили Анну Павловну? – строго спросил у нее Леонидов. – Может, и не ее вовсе?

– А кого ж еще? – и консьержка тут же нырнула в окошко, как улитка в раковину. И даже попыталась закрыть створку-окошко.

– Одну минуту, гражданочка! – Леонидов легко взбежал по ступенькам. – Дверь откройте!

И костяшками пальцев правой руки деликатно, но требовательно постучал в дверь. После небольшой паузы лязгнула щеколда. За открывшейся дверью стояла перепуганная консьержка. Подбородок у нее, как заметил Алексей, дрожал.

– Вы сегодня дежурите? С какого времени?

– С утра, – пискнула женщина.

– Никуда не отлучались?

– Я... В общем-то... – замялась консьержка.

– Понятно. Отлучались. У нас к вам два вопроса. Первый: почему вы сразу назвали имя потерпевшей, как только узнали об убийстве? И, кстати, попали в точку! И второй вопрос: назовите всех, кто вошел сегодня утром в этот подъезд.

– Но были же гости! Я их всех по именам не знаю!

– Гостей кто впускает? Вы?

– Нет. Хозяева. Гости набирают код квартиры, и их впускают.

– А вы спрашиваете, к примеру: к кому?

– Да!

– Отлично! Бурундуков! Займись!

– Есть! – лейтенант также проворно, явно подражая начальству, взбежал по ступенькам, но на последней споткнулся. Выход на сцену получился смазанным, и Леонидов невольно поморщился. С кем приходится работать!

– Составь полный список, – велел он Бурундукову. – Вытряси из нее все, что она знает.

Консьержка невольно попятилась к заваленному книгами и тетрадками столу.

– Гражданочка, – остановил ее Леонидов. – Вы еще не ответили на первый вопрос!

– Я... Ну, как же? – растерялась женщина.

– Почему вы решили, что убита Анна Павловна? Или, как вы говорите, баба Аня?