Любовь не в большом городе - Руслан Ринатович Зайнуллин

его друзей или кормились с его рук. Это сейчас он Анатолий Сергеевич Чистяков – крупный бизнесмен, спонсор и благодетель, баллотируется в депутаты, а сын его Владимир Анатольевич Чистяков – председатель правления крупного банка в столице.

Леха и Боря не конфликтовали с их шайкой никогда, у них не было общих интересов, они обычные средненькие парни, те же – дети богатых родителей, с большими связями и деньгами. Даже в школе они редко пересекались.

– Да и хрен с ними – сказал Леха – завтра им же отвечать за всё.

– Да в том то и дело, что отвечать не будут – сказал Борис и это его и подстегнуло к дальнейшим действиям – именно в этом все дело!

Безнаказанность за поступки и беспредел – вот что беспокоило тогда ещё юного Борю, он не был максималистом, но, когда обижали слабых, когда он видел не справедливость, он был не в силах сдерживаться.

– Ты со мной? – спросил он у Алексея, садясь на мотоцикл.

– Конечно, но ты хорошо подумал?

– Да что тут думать – как завтра людям в глаза смотреть, той же Наташке, например.

– Ладно, поехали догоним их, хватить речи задвигать. Я знаю куда они поедут.

Минут через пять, выехав в безлюдное место, около заброшенной строительной площадки, они увидели машину Чистякова. Недалеко от неё на земле поросшей травой, лежала распластанная, с задранной на живот юбкой, Кудрявцева и мычала – ей чем-то заткнули рот. Над ней стоял Артур и снимал штаны, готовясь насиловать её, а рядом Рауф и Вова поджидали своей очереди.

Увидев подъехавших ребят, Рауф разозлился:

– Вы, придурки, совсем страх потеряли. Вы чего припёрлись сюда.

– Отпустите её – твердо сказал Леха.

– А то что? – спросил Володя, усмехаясь и засовывая руку в карман – по попке надаёшь?

– Могу и по морде твоей наглой – зло ответил Леха.

Борис в это время подобрал кусок арматуры и подошёл поближе.

– Вы, пацаны, совсем зарвались в своём беспределе, думаешь отец тебя и от этого отмажет? – обратился он к Чистякову.

– Ты же списывал у неё постоянно на уроках, а, Артурчик – своих мозгов-то нет – усмехнулся Леха.

Чистяков достал из кармана нож, Артур застегнул штаны, и все трое пошли на них.

– Ну, все гаденыши – вы допрыгались – прошипел Рауф.

Тут же Борис резко наотмашь ударил арматурой в его сторону, целясь в голову, но промахнулся и попал в плечо. Этого оказалось достаточно, чтобы вывести противника из строя – Рауф закричал и повалился на землю, держась за ушибленное место, скорее всего была сломана ключица.

В то же время, Володя кинулся с ножом на Леху, но тот пару лет отзанимался самбо и был готов к этому – перехватив его руку он выбил нож и резко дернув на себя, вывернул и сломал Чистякову кисть.

Леха не успел заметить, как Артур тоже достал нож, он успел только почувствовать его удар где-то в пояснице. Борис увидел это, но было уже поздно и крикнув: «Убью, сука!», он бросился на Артура и ударил его по спине куском арматуры, а потом ещё раз по ногам, в живот и по голове. Артур свалился без чувств и Боря остался стоять на ногах один из всех шестерых. Рауф лежал, держась за плечо, Володя стоял на коленях, прижимая к груди сломанную кисть руки, Алексей лежал на животе раскинув руки в какой-то неестественной позе, как будто он собрался нырнуть в озеро. Кудрявцева вскочила на ноги, вытащила кляп изо рта – судя по всему это было её же нижнее бельё – ошарашенными глазами оглядела всех и босиком побежала со всей прыти прочь отсюда, широко размахивая руками.

Алексею не смогли помочь врачи, он скончался в больнице. Его мать долго и безутешно плакала – ведь это был их единственный сын, отец подавленный горем пил беспробудно почти целый год, но потом взял себя в руки, и они уехали из города.

На остальных троих раны зажили довольно быстро, хотя Артур помучился больше остальных, но и переломов у него было больше по сравнению с ними.

Единственный кто не получил никаких травм был Борис, но ему пришлось очень туго. Родители троих отморозков подключили адвокатов из столицы, всех ментов и прокуратуру, для того, чтобы отмазать своих детей. Версию вывернули так, что это Леха с Борисом пытались изнасиловать Кудрявцеву, а те трое заступились за нее. Для этого то ли запугали, то ли подкупили Наташу. Следствие шло целый год, Борис уже был не рад, что ввязался в драку в тот злополучный вечер, но желание отомстить за Леху и добиться справедливости не оставляло его.

Но когда вся система против тебя – бороться трудно и друзья покойного отца устроили так, что Борис ушел в армию, а беспредельная троица была отправлена в столицу, удачно отмазана от службы в армии и благополучно устроена в университетах. На этом дело и замяли…

Сергей Петрович уже изрядно набрался и решил поучить молодоженов жизни. Для этого он подсел к Борису и уже в пятый раз выговаривал ему:

– Ты береги её Бориска, одна у нас она…

– Конечно, Сергей Петрович, вы же знаете, как я люблю её – отвечал ему Борис – со мной она как сыр в масле…

– Ещё недавно бегала по двору, на велосипедике гоняла, а вот уже и в чужую семью отдаю – всхлипывал Петрович.

– Не переживайте, отец, все будет нормально…

Появилась Надежда Николаевна и укоризненно качая головой увела мужа за свой стол, ободряюще взглянув при этом на Лену.

– Ну как тебе свадьба, Ленок, – спросил Борис – нормально?

– Да, я счастлива сегодня – вон как подружки обзавидовались.

– Только вид у тебя не очень счастливый, что-то не так?

– Да нет, все нормально – отвечала Лена – устала немного просто.

Время приближалось к десяти вечера, за дальним столом Татарин продолжал спаивать Костю, а тот был и рад; гости перешли на медленные танцы, пора было разрезать свадебный торт.

Возле больших витиеватых ворот ресторанного парка остановился большой черный джип, из него вышли трое парней и направились к празднующим людям. Когда они подошли ближе Борис узнал в них одноклассников и давних врагов: Володька, Рауф и Артур.

Настроение у него вмиг испортилось: «не подохли ещё, придурки…». Главный вопрос, который его мучал сейчас – зачем они сюда приперлись? Что им здесь надо?

Тем временем, Чистяков здороваясь с теми, кого знал и перешучиваясь подошел к Борису.

– Поздравляю, Поздняков – широко улыбаясь, сказал он