Третья Раса - Андрей Ливадный

Теперь его потребность в источнике объективной информации возросла до катастрофических размеров. Луч внутреннего сканирования ускорил темп своего движения, одну за другой исследуя оборванные связи.

Быть запертым внутри самого себя — что может быть хуже?

Логика подсказывала: выход должен обнаружиться, рано или поздно. Теория вероятности не допускала стопроцентной фатальной катастрофы.

Одновременно с поиском любого функционального канала связи с внешним миром продолжался процесс медленного накопления поступающих эргов. Благодаря этому скудному ручейку заряженных ионов внутренние системы оживали одна за другой. Постепенно процесс существования, осознания самого себя стал более упорядоченным — его покинул элемент стихийности, и это принесло первое удовлетворение…

Так продолжалось долго… Очень долго… Чернота информационного вакуума… безвременье… поиск…

В конечном итоге сканирующий луч нашел неповрежденную связь. Канал обмена данными оканчивался неким внешним исполнительным устройством, начисто лишенным энергии, таким же мертвым, как был он сам какое-то время тому назад.

Мозг ограничил часть своих возродившихся функций, отведя определенное количество накопленных эргов к омертвевшему автомату.

Его действия были вознаграждены.

Подобно вспышке света открылся визуальный канал телеметрии, связанный с видеокамерой подвижного агрегата.

Устройство провело обмен данными с Мозгом, который теперь точно знал, с кем… вернее, с чем имеет дело. Это был обыкновенный робот — подвижный механизм, способный к перемещению грузов и некоторым другим действиям.

Подчиняясь полученному приказу, автомат вздрогнул, распрямляя свои суставчатые лапы; его видеокамера качнулась, показав унылую обшивку стены, неярко зажглись две фары, разбившие мрак желтоватыми лучами света…

В фокусе передающего устройства проплыла панорама хаотически нагроможденных предметов, часть из которых оказалась разбита и изувечена до полной неузнаваемости. Затем изображение, а вместе с ним и бледные пятна от света фар переместились в глубь длинного коридора, который уводил в недра корабля.

Мозг со всевозрастающим напряжением продолжал отслеживать поступающий к нему видеоряд.

Робот сделал несколько неуверенных шагов, насколько позволила длина кабеля подзарядки, затем остановился, и два его манипулятора, до этого безвольно свисавшие по бокам сферического туловища, задвигались, отсоединяя разъем.

Дальше последовала страшная, низводящая разум своей кричащей, вопиющей окончательностью вереница стоп-кадров.

Для Мозга это явилось тяжелым испытанием.

Подзарядившийся бортовой механизм, следуя из отсека в отсек, медленно перемещался среди хаоса обломков, а Мозг взирал на окружающее объективами его видеокамер, ощущая, как одна за другой тают, истончаются, исчезают его надежды…

Воспоминания возрождались вместе с видом некоторых особо характерных устройств или предметов.

Он уже практически вспомнил, что представляет собой тот космический корабль, в котором он заключен, и тем болезненнее отзывалась внутри каждая переданная ему картинка.

Исполнительный механизм шел по коридору с деформированными стенами, по обе стороны которых зияли провалы выдавленных и покореженных дверей. Взгляд внутрь отсеков давал одну и ту же удручающую картинку: покореженные, застывшие механизмы, мертвые терминалы систем управления, битая, сорванная со своих мест аппаратура. Никаких следов жизни — ни механической, ни биологической, ни электронной…

Внезапно коридор, по которому через баррикады обломков карабкался исполнительный механизм, окончился — его деформированные стены разошлись в стороны, открывая взгляду внушительную плиту из толстой стали, контур которой окаймляли выбитые глазницы сигнальных огней.

«Предшлюзовая площадка…» — то была подсказка, выданная блоком технической памяти. Огромные створы внутренних ворот трех грузовых шлюзов оказались плотно сомкнуты. Их герметизация не вызывала сомнений, но тем не менее внутри корабля царил вакуум — это Мозг осознавал в полной мере.

«Открыть шлюз. Там есть визуальные датчики».

Он опять ограничил работу своих внутренних систем, отдавая часть скудного запаса накопленной энергии механизму центрального шлюза.

Выждав некоторое время, пока заряжался накопитель аварийного привода, Мозг подал сигнал.

«Ничего… Никакой реакции…»

Еще сигнал.

Справа от внушительных ворот на обшивке стены затлел крохотный изумрудный огонек, гигантские створы чуть дрогнули, откуда-то сверху, из-под потолка, лениво вспорхнули, кружа в невесомости, хлопья пены из порвавшегося трубопровода. Звук в вакууме не распространялся, но Мозг отчетливо ощутил вибрацию от тщетных попыток электрических моторов сдвинуть с места приросшую к полу плиту.

Бесполезно. Шлюз бездействовал. Его раму перекосило, и плита больше не могла скользить по направляющим.

Мозг отменил все приказы, оставив в покое измученный непомерным усилием привод.

И вновь в фокусе его зрения заскользили неторопливые картинки всеобщего хаоса и разрушений.

…Следующим толчком к пониманию происшедшего, ступенькой в памяти послужил зал главного поста управления.

Собственно, он сам находился здесь, за одной из стен того помещения, на пороге которого застыл в ожидании дальнейших приказов реанимированный им автомат.

Бесстрастный взгляд двух видеокамер синхронно с лучами фар скользил по изувеченному интерьеру помещения.

В фокус зрения попали отключенные панели автопилотов, затем бледные пятна света скользнули по покрытому паутиной трещин и частично осыпавшемуся куполу обзорного экрана и, наконец, остановились на одном из кресел, расположенном за подковообразным пультом управления.

Создатели!..

Эта мысль-образ полыхнула ярче самого пробуждения, сильнее, чем виртуальная вспышка при открытии канала видеосвязи…

Это был шок, и Мозг в полной мере познал его глубину лишь в эти секунды, когда фокус камеры переместился на кресло.

То, ради чего его создали, ради чего он, собственно, и жил… оно больше не существовало…

Камера застыла, словно приклеившись к креслу и неясному бурому пятну на нем.

Поначалу Мозгу показалось, что он видит сморщенное, усохшее тело, однако затем он понял — это всего лишь прах, отпечаток того, кто погиб бездну времени тому назад.

То же самое можно было наблюдать во всех семи креслах.

Смутные пятна на обшивке, отражающие контуры истлевших тел.

Тлен… Раз процессы разложения имели место, значит, на корабле еще долгое время удерживалась атмосфера, а его разгерметизация наступила много позже момента основной катастрофы. Это был безупречный вывод, сделанный блоком логической обработки информации, но что теперь стоила его безупречность? Кому она могла быть нужна?