Путь князя. Быть Воином - Роман Злотников

Мать нашла работу довольно быстро. Прачкой и уборщицей. А отец все никак не мог устроиться. Он вставал рано утром и уходил искать работу. А поздно вечером возвращался уже навеселе и с бутылкой дешевого пойла, которую приканчивал на кухне. Если мать пыталась что-то ему сказать, то пустая бутылка летела ей в голову. Именно тогда Волк возненавидел отца…

Отец погиб осенью, когда Недис изнемогал от стылых ливней. Похоже, с приходом «Интерстеллар агро» на Кран Орге изменился даже климат. Ибо раньше столь долгих ливней здесь не бывало. Впрочем, отец говорил об этом еще когда работал оператором комбайна, мол, «Интерстеллар агро» в погоне за прибылью щедро поливает плантации «абсолютно безобидными» и «генетически тестированными» стимуляторами роста, так что урожаи буквально высасывают землю и через десяток лет эти плантации придется бросать и вырубать лес под новые. А на земле, превратившейся в песок, устраивать новое, освещаемое на всех голоканалах шоу под названием «Bay! „Интерстеллар агро“ возрождает леса!»… Никто не видел, как погиб отец. Похоже, его сбил приземляющийся или только набирающий высоту грузовой аэрол. Когда отца принесли домой, от него сильно разило спиртным, так что не исключено, что он мог забрести на участок взлетно-посадочной глиссады, хоть она и обозначена яркой зеброй на асфальте, а в момент взлета или посадки еще и мигающими огнями по периметру. Ну а худую согбенную фигуру отца за пеленой дождя разглядеть было не так-то просто…

Похороны прошли скромно. Все время шел дождь, и сестренка всю дорогу хныкала, что ей холодно, что она голодна и хочет домой…

После смерти отца мать резко сдала. У нее открылись горловые кровотечения, и она начала быстро чахнуть. Волк пытался помогать матери, ходил в центр, теперь заполненный ночными клубами, барами, стриптиз- и пип-шоу и кварталами красных фонарей. А также игорными заведениями всех мастей. Хозяевам баров и игорных заведений часто требовались мальчишки-зазывалы, ибо конкуренция в этом секторе бизнеса теперь в Недисе была жутчайшая. Но мать все больше и больше угасала, пока, наконец, ровно через год не отправилась вслед за отцом.

После похорон матери в их жилище появились какие-то люди. Они бесцеремонно расхаживали по комнатке, заглядывали в шкафы, перетряхивали вещи. Волк сидел на старом, продавленном диване и зло зыркал на них исподлобья.

— Ты гляди, сущий волчонок… — рассмеялся один из этих людей, заметив его взгляд.

Их с сестрой отправили по разным приютам. Сестру оставили здесь, в Недисе, в образцово-показательном приюте, недавно открытом на деньги «Интерстеллар агро», а его отправили в приют в Игриале, большом городе, расположенном на другом континенте. И в первую же ночь Волку пришлось выдержать кровавую драку со старшими мальчишками, решившими показать вновь прибывшему сосунку его место в местной иерархии. Избили его сильно. Но он до последнего лупил обидчиков своими сухими и закалившимися в трущобах Недиса кулачками. А когда сил драться уже не осталось, вцепился главному обидчику в икру ноги и повис, стиснув зубы…

Возможно, это его и спасло. На вопли пострадавшего прибежал проснувшийся воспитатель.

Спустя две недели, когда синяки и ссадины немного зажили, к Волку подошел парень по прозвищу Котел.

— А здорово ты Кабана отделал, — несколько покровительственно произнес он. — До сих пор хромает… И внезапно спросил: — В мою кодлу пойдешь?

Волк уже знал, что в приюте все были разделены на несколько группировок, которые назывались кодлы. Ему было очень тоскливо одному, без мамы, без сестренки, без Жуга. Поэтому он шмыгнул носом и молча кивнул.

— Молоток, — сказал Котел, — держи кардан, — и протянул ему руку…

Через год Волк, несмотря на свой юный возраст, занял место правой руки Котла. А их кодла стала главной в приюте, чему немало способствовало и то, что Кабан, вожак самой многочисленной и сильной кодлы, не мог спокойно выдерживать взгляд пацана, за которым закрепилась кликуха Волчонок…

Из приюта Волк сбежал в день выпуска своего друга и покровителя Котла. Они уже давно сговорились с ним, что как только Котла выпихнут за двери приюта, Волчонок ночью взломает дверь кабинета директора, откроет окно на третьем этаже и спустит вниз, на улицу, заранее припасенную веревку. А Котел поднимется по ней и взломает замок сейфа в директорском кабинете. Сейф был довольно хитрым, но Котел божился, что за полдня «на воле» сумеет раздобыть необходимые приспособления и все будет «чики-чики». Так ли это было бы или нет, узнать им так и не удалось, потому что в тот момент, когда Волк привязывал к стояку веревку, конец которой уже болтался снаружи, дверь директорского кабинета распахнулась и на пороге возник разъяренный директор, из-за спины которого злорадно поблескивали глазенки Кабана…

Жизнь на улицах пришлась Волчонку по душе. Он уже окончательно утвердился в мысли, что все вокруг против тебя и какое-либо значение имеют только члены твоей кодлы. Как бы она ни называлась. Да и с ними стоит держать ухо востро. А все остальное — всякие там дружба, любовь, милосердие и сострадание, разговорами о которых потчевали их наставники и воспитатели приюта на воскресных проповедях, — ложь и обман, направленные на превращение людей в послушное и управляемое стадо. Но он не стадо. И с ним у них номер не прошел. А стадо — другие, те, кого было так весело раздевать в темных переулках…

Методика была отработана на все сто. Сначала выбиралась жертва. Обычно это был слегка подгулявший одинокий прохожий. Потом Волк, как самый маленький, начинал виться вокруг него и попрошайничать. Обычно его посылали. Сначала добродушно. Но, когда он начинал дразниться, а иногда и швыряться комьями грязи, жертва свирепела и устремлялась в погоню. А дальше все было делом техники — темный переулок, несколько неясных теней, удар обрезком трубы по затылку, и, в лучшем случае, жертва приходила в себя через полчаса без единого гроша в кармане и с отсеченной первой фалангой указательного пальца, на папиллярные линии которого реагировал идентификационный сенсор банкомата. А иногда еще и голым, если его одежда оказывалась впору кому-то из членов кодлы. Жаль только, что обычно это были не слишком богатые людишки, и их банки устанавливали максимальный суточный лимит снятия средств со счета не более чем в двести кредитов.

А однажды им случилось повстречать другую жертву…

Они как раз вышли на охоту, как вдруг Бык, их главарь, замер и навострил уши. Из-за покосившегося забора, обрамлявшего заброшенный пустырь, донесся взволнованный женский голос… Они приникли к щелям забора. Судя по всему, у какой-то богатенькой дамочки, прямо над их окраинами полетел привод аэрола. И она, грохнувшись на пустыре, не нашла ничего умнее, как вылезти наружу и уже там начать названивать какому-то своему приятелю, капризно кривя губки и раздраженно втолковывая ему, как ей здесь холодно, страшно и как ему просто необходимо бросить все свои дела и прилететь за ней. Поначалу Волк презрительно скривился. Здесь хорошей добычи не предвиделось. На дамочке было платье, обтягивающее ее будто вторая кожа, а в сумочке, которую она держала в руках, уместились бы разве что тюбик помады и изящный мониторчик голосвязи, который она держала в руке. Кредитки у нее тоже, скорее всего, не было. Подобные люди, как он уже знал, как правило, внесены в базу данных папилляриом и могут пользоваться лишь своим указательным пальцем и личной цифровой подписью. Так что раз при ней нет наличных — грабить ее дело дохлое. Но когда он повернулся и посмотрел на своих приятелей, то осознал, что, как видно, он чего-то не понимает. Бык пялился на дамочку не отрываясь. Челюсть лихорадочно сверкал глазами и облизывал губы, а Котел рефлекторно сглатывал. А затем они все вместе бросились вперед…