Тени над Даирнасом - Татьяна Бердникова

Бесконечная череда воинов, протянувшаяся практически до самого выхода из пещеры, неожиданно оборвалась, и Себастьян перевел дух. Так, теперь можно почувствовать себя капельку более свободным. Сейчас они сядут в королевскую карету — это ведь входит в набор почестей? Или это будет уже неслыханной наглостью?.. Так вот, они сядут в карету, и он сможет куда как более спокойно пообщаться с монархом, без посторонних любопытствующих и очень смущающих глаз.

— Я надеюсь, в твоем королевстве не чураются верховой езды? — веселый голос короля заставил юношу отвлечься от собственных размышлений и, непонимающе заморгав, вопросительно уставиться на собеседника. Тот широко улыбнулся и, указывая приглашающим жестом куда-то вперед, жизнерадостно провозгласил:

— Ты сядешь позади меня, мой друг! Эта честь, великая честь оказана тебе потому…

— Простите, — Себастьян, переведший взор вперед и, наконец, увидевший создание, на котором ему предстояло ехать, восседая позади короля, самым некультурным образом прервал венценосного монарха и, указав чуть дрогнувшей рукой вперед, неуверенно вопросил, — Вы… вы что, ездите… — голос сел, и закончил парень уже шепотом, — На единорогах?..

Белоснежный конь с жемчужной, переливающейся гривой, словно поняв, что речь идет о нем, повернул увенчанную острым рогом красивую голову и, увидев хозяина, весело заржал.

Король подмигнул ему и, приблизившись, ласково потрепал по шее.

— Лишь я. Другим эта честь, увы, недоступна… Разве в твоем королевстве не так?

— Да у нас как-то с единорогами… — парень сделал неопределенный жест рукой и, покусав губу, неуверенно закончил, — Дефицит. Единорогов. Господи… Неужели он настоящий?..

Единорог был великолепен. Большой, кажущийся почти огромным, значительно крупнее среднего жеребца, он, тем не менее, не казался тяжеловесным, даже наоборот — был хрупок и тонок. Стройные длинные ноги его завершались серебристыми копытами, хвост и грива переливались жемчужным блеском, а сама белоснежная шерсть казалась перламутровой. Перламутром отливал и рог, длинный, тонкий, опасно острый, и невольно приковывающий взгляд. Себастьяну даже захотелось потрогать его и, действуя по воле этого странного желания, он сделал шаг вперед, неуверенно протягивая руку к рогу потрясающего животного.

Король остановил его, схватив вытянутую руку юноши за запястье. В улыбке его появилось некоторое напряжение.

— Они не любят прикосновений к рогу. Видимо, ты и в самом деле мало знаком с этими созданиями, друг Себастьян… Единороги куда как лояльнее ко всадникам на их спине, нежели к любопытствующим ротозеям. Тебе ведь не хочется оказаться пронзенным насквозь?

Всю эту речь монарх произносил, не выпуская запястья собеседника. Тот же, услышав последний вопрос, вздрогнул и, отчаянно пытаясь высвободиться, задергал руку, стараясь вернуть ее себе.

— Они… они что, способны на это?..

— Конечно, — король, изумляющийся, похоже, с каждым мигом все больше, аккуратно отпустил руку потенциального спасителя и равнодушно пожал плечами, — Единороги — опасные животные, это известно всем. Поэтому и человек, сумевший приручить одного из них, превозносится над другими и, в конечном итоге, становится королем. Правителя выбирает единорог, так повелось с давних времен.

— Правителя выбирает единорог… — медленно повторил Себастьян и, физически ощущая, как в его сознании происходит перезагрузка, поспешил сменить тему, — А как на него залезать? Он высокий…

Монарх, судя по всему, обрадованный переходом от объяснения элементарных, с его точки зрения, вещей, к чему-то более обыденному и приземленному, вновь широко улыбнулся.

— Тебе не о чем волноваться, мой друг. Я сяду на него первым и помогу забраться тебе. В пути же ты можешь держать меня за пояс, дабы не упасть, — и, завершив небольшой монолог, король, мужчина весьма крупного телосложения, к тому же облаченный в тяжелые даже на вид доспехи, приблизился к единорогу и легким, вне всякого сомнения, отточенным многократно движением, уцепился за седло. После чего подтянулся на руках, приподнялся на них над седлом и, подобно цирковому акробату, легко перекинул через него ногу.

Себастьян совершенно некультурным образом разинул рот. Даже он, довольно легкий, худощавый юноша, уделявший в свое время большое внимание спорту, вряд ли справился бы с подобной задачей, а уж ожидать такого от столь габаритного дяденьки не мог и подавно. Впрочем, в оправдание мужчины можно было сказать, что, будучи крупным, он не был полным, посему, вероятно, обладал достаточно крепкой мускулатурой. Хотя поднятие на такую высоту собственного веса одновременно с весом доспехов все-таки могло считаться подвигом.

«Меня он, наверное, одной левой затащит…» — тоскливо подумал юноша и, кашлянув, неуверенно подошел поближе к великолепному, но опасному животному со всадником на спине.

Король, широко улыбающийся и, вероятно, очень довольный собой (по крайней мере, Себастьяну так казалось), склонился к нему, вновь протягивая дружески раскрытую ладонь. Молодой человек глубоко вздохнул и, предпочитая предупредить свое возможное падение, поспешно вцепился в королевскую длань обеими руками.

Рывок превзошел по силе все его ожидания.

Парень буквально взлетел в воздух, на мгновение даже подумал, что правитель сейчас по случайности закинет его куда-нибудь за высокие горы, как в детских сказках и, не успев опомниться, оказался перекинутым через седло.

— А м-могу я… — горло перехватило, и молодой человек закашлялся, едва не соскальзывая вниз головой на землю. Король, ловкий и изворотливый, как кошка, негромко хмыкнул и, обернувшись назад, при этом практически не меняя положения нижней части тела, довольно фамильярно потянул пришельца за ворот футболки — весьма странной и хлипкой на его взгляд одежды — помогая немного приподняться над седлом и, вследствие этого, кое-как перетащить через последнее ногу.

Садился на единорога Себастьян в общей сложности минут десять. Воины, покинувшие пещеру следом за своим властителем, безмолвно наблюдали за ним, не делая ни малейшей попытки подойти и оказать помощь, подставив под болтающиеся в воздухе ноги потенциального спасителя крепкие плечи. Впрочем, как вскоре сообразил поначалу немного обидевшийся парень, винить в этом следовало лишь закон, не дозволявший простым воякам даже приближаться к королевскому единорогу.

Наконец, посадка была завершена, и молодой человек, горделиво выпрямившись в седле позади монарха, едва не упал повторно, обнаружив, как высоко он теперь находится. Предложение, даже разрешение, великая честь держаться за пояс короля перестала казаться глупой насмешкой, и Себастьян поторопился вцепиться в сидящего впереди мужчину.

Тот, не в силах сдержаться, ответил на это негромким шелковистым смешком и, взмахнув рукой, дал приказ войску выдвигаться. После чего тронул поводья, и единорог, похоже, абсолютно равнодушно воспринимающий несколько возросшую ношу, легким шагом двинулся вперед.

Себастьян вцепился в королевский пояс покрепче. На лошадях ему в последний раз доводилось ездить еще в детстве, лет, быть может, в пять или, самое большее, в семь, а уж на таких высоких он и вовсе не сиживал никогда. Восседая на спине единорога, молодой человек чувствовал себя без малого оседлавшим многоэтажку и тот факт, что эта самая многоэтажка еще и весьма резво шагала вперед, его, надо признать, изрядно угнетал.