Мастер проклятий. Книга 2 - Матвей Курилкин

— Это что за зверь такой? — удивился кузен.

Описать на словах не получилось, поэтому оставил это до возвращения. Правда, быстро вернуться к делам не получилось — прибытие в город сопровождалось долгими хлопотами. Сначала пришлось долго переругиваться с часовыми, которые сдуру чуть не начали стрелять — и я даже не стал их за это винить. Никто не ждал появления дюжины грузовых локомобилей, которых раньше у повстанцев не было. Слава богам, удалось уговорить охрану вызвать Северина, не пороть горячку. И то, только благодаря тому, что среди прибывших нашлись знакомые лица. Центурион с минуту разглядывал колонну, и, наконец, махнул рукой, разрешая проезжать. Сам взобрался к нам с Доменико:

— А теперь, господа полевые командиры, кто-нибудь объяснит мне что за verpa[1] происходит? Сначала заявляется трибун, сообщает, что мы победили, и нужно срочно добывать транспорт для сбора трофеев. Потом начинают появляться бойцы, которые дружно твердят, что все пропало, мы разгромлены страшным иерархом и нужно срочно собирать манатки и бежать куда угодно. Не успеваю я сообразить, что с этим делать, являетесь вы во всем блеске красоты и славы с трофеями, и еще на локомобилях! Я уже откровенно теряюсь, а когда я теряюсь, я начинаю злиться. В ваших интересах объяснить, что происходит!

Мы с Доменико переглянулись, и кузен снова расхохотался. Я — сдержался, потому что Северин, наблюдая за весельем начал наливаться дурной краснотой. Пришлось объяснять, что в целом акция прошла успешно, но иерарх устроил побоище. Многие бежали, но потом иерарха все же упокоили. Рубио приехал первым, потому что ехал на локомобиле. Аферу с грузовиками тоже пересказал.

— Везучие вы… — протянул Северин, выслушав рассказ. — Трибун бы сказал, что это потому что дураки, но я промолчу. Что ж теперь делать-то?

— Трофеи распределять, — пожал плечами Доменико. — И отряды самообороны формировать. Обучать их. И решить, как будем обороняться.

— Это как раз понятно, — поморщился центурион. Мне интересно, как на все это метрополия отреагирует и церковь. Убийство этого их иерарха… Как бы не заявились сюда всей компанией. Если правда, что вы говорите их даже пули не берут, тяжело придется.

— Предлагаешь перебираться на запад? Людей-то ладно, а вот станки перевезти непросто будет, — протянул Доменико. — А без заводов мы там никому не нужны, нахлебниками.

— Нет, это не вариант, — покачал головой Северин. — Мы и людей-то не сможем перевезти.

— Ребята, вы чего? — удивился я. — У нас куча оружия, полно людей, которые сидят без дела на территории бывшей тюрьмы, а в городе нет армии и жандармов мало. Если вы не собираетесь бежать, то мне кажется просто необходимым занять его весь, разве нет?

Северин посмотрел на меня как на идиота.

— Ты хочешь с тремя тысячами необученных горожан вести наступательные действия против всей республики?

— Да при чем здесь наступательные действия? Верхняя часть осталась без прикрытия. Сколько там жандармов сейчас? Если мы займем Памплону, то, потом, когда они придут в себя, нам же обороняться будет проще! Северин, я не военный, и совсем не разбираюсь в военном деле, но если просто логику использовать? Сейчас они могут накопить в верхней части города сколько угодно войск, после чего нас отсюда непременно выдавят. А если Памплона будет наша, наступать придется уже откуда-то еще. Ну, скажем, из Туделы или из Хаки, а это еще дойти нужно.

Доменико, пожевав губами, ответил:

— Северин, я тоже не военный, но звучит правдоподобно. Или мы с Диего в самом деле чего-то не понимаем?

Центурион молчал, наверное, целую минуту, но потом все-таки признался:

— Не вижу изъянов. Просто дико думать, что мы можем наступать такими силами. Лупанарий же полный!

— Сейчас везде бардак, — пожал плечами Доменико. — Как раз наилучшие шансы на удачу — потом будет поздно. Да и людей надо в дома расселять. Зима близко, в палатках ночевать не получится. У большинства жилье в верхней части города. Да и жить такой кучей… Сколько там за сегодня новых больных в карантине добавилось?

— Боги с вами, но давайте дождемся возвращения Рубио, — махнул рукой Северин. — Утром будем решать, как дальше жить.

— Нет уж, — тут уже я вмешался. — Рубио еще сутки может слоняться по окрестным фермам, собирая лошадей и повозки. Время уходит. Нужно действовать сейчас. Решайся, центурион.

— Согласен с Диего, — поддержал меня кузен. — Сейчас очень подходящий момент. Командуй, центурион, или мы сами соберем людей.

— Canis matrem! — выматерился Северин. — Вы оба правы, дерзкие щенки, а я слишком стар для этого дерьма.

— Северин, люди за тобой идут, — не ослаблял давления Доменико. — Тебе верят. Мы с Диего сможем собрать только тех, кто был с нами возле железной дороги. Этого мало.

— Ждите перед комендатурой. — Мрачно проговорил центурион. — Людей будем там собирать. И подумайте, что кроме магистрата, жандармерии и храма нужно занять в первую очередь.

Я понимал нежелание центуриона действовать. Наверное, даже лучше, чем он сам. И не потому, что такой опытный, просто я помню историю. Ту еще историю, из прошлого мира. Империя с античности не знала гражданских войн. Но Северин чует, спинным мозгом ощущает всю ту кровь и грязь, что нависли над нами, и не хочет быть одним из тех, кто будет в этом участвовать. Только поздно. Все уже закрутилось. Остановить теперь не получится. Самое мерзкое, что для меня это даже хорошо.

Перед зданием комендатуры собралась внушительная толпа. Около тысячи человек — в основном мужчины всех возрастов, но порой взгляд выхватывает светлые женские юбки. Люди стоят здесь не просто так — они распределились в несколько длинных очередей, упирающихся в грузовики с которых раздают оружие. По одной винтовке Спенсера и по пачке патронов на руки. Северин бросил клич по лагерю. Позвал всех, кто способен самостоятельно зарядить и выстрелить из винтовки. Судя по лицу центуриона, зрелища, более тошного, чем сейчас, видеть ему не приходилось. Глядя, как неумело управляются с винтовками счастливчики, мне тоже становится паршиво. Это не солдаты. Это даже не ополченцы. Энтузиазм и боевой задор никак не компенсируют того факта, что наша армия состоит из рабочих, школьников и даже домохозяек. Это именно толпа. Если нам окажут хоть какое-то сопротивление, крови будет много — Кера будет довольна. Богиня стоит рядом, и как раз она явственно наслаждается происходящим. На лице хищное предвкушение, глаза горят восторгом, аккуратные губки будто налились кровью — сейчас она напоминает мне вампира из фильмов моего прошлого мира. Вообще я уже привык к особенностям моей спутницы, но вот это предвкушение…

— Презираешь меня, смертный? — шепчет девушка мне на ухо. — А ведь это не я отправляю этих людей убивать и умирать. Это делаешь ты. Вы, смертные, больше всего любите убивать всех вокруг. Не важно, кого — вам нравится сам процесс. Убивать всех, до кого руки дотянутся — это сама суть человечности. Вот он настоящий гуманизм, а не эта ваша недавняя придумка. Вам нет большей радости, чем поизобретательнее прикончить друг друга. Так почему ты отказываешь мне в праве насладиться зрелищем?