Полоса препятствий - Наталья Берзина

«Дорогая Юленька!

Надеюсь, что ты сможешь понять и простить свою непутевую мать. Ты оказалась права, во мне ветрености оказалось ничуть не меньше, чем в бабушке. Видимо, я слишком долго боролась с собой, решительно подавляя все то женское, чем одарила нас природа. Так случилось, что это неожиданно прорвалось наружу именно здесь.

Ты прекрасно знаешь, что у меня никогда не было любовников, я всегда сторонилась мужчин. Жила для тебя, отдавая все силы, чтобы вырастить достойную дочь. Теперь, когда ты уже взрослая, произошло именно то, чего я так старательно избегала все эти годы. Я встретила мужчину, настоящего, сильного, смелого, и не смогла устоять. Если хочешь, я расскажу тебе о нем.

Его зовут Дик Байнер. Родом из Мельбурна, он уже много лет живет и работает в Веллингтоне. В Новой Зеландии. Рано овдовев, он один воспитывает сына Роберта. Славного парня, студента колледжа. Но лучше я расскажу тебе все по порядку.

Дик – врач. Хирург от Бога. У него очень легкая рука. Абсолютно все операции, что он проводит, заканчиваются успешно. Естественно, и гонорары у него отнюдь не маленькие. Мы познакомились с ним прямо здесь, в клинике. Он просто заворожил меня своим вниманием, заботой, нежностью. Но не это главное. Самым важным для меня оказалось то обстоятельство, что он увидел во мне не просто хорошего врача, не только приятную женщину, он разглядел во мне личность. Все мужчины, с которыми меня сталкивала жизнь, замечали смазливую мордашку, симпатичную попку или, не видя во мне женщины как таковой, отдавали должное моим профессиональным навыкам. Дик первый, кто смог оценить меня в целом, ярком, неразрывном.

Больше трех месяцев мы проводили вместе все вечера и уик-энды. Изучали, присматривались друг к другу. Что меня больше всего удивило, так это то, что Дик за все это время даже не пытался предпринять каких-либо активных действий. Совсем недавно он неожиданно сделал мне предложение. Словом, неделю назад состоялась наша помолвка. С тех пор мы живем вместе.

Я, наверное, никогда не смогу рассказать тебе, Юленька, как я счастлива. Единственное, что пугает меня, – так это то, что, выйдя замуж за Дика, я вынуждена буду по истечении контракта вернуться с ним в Веллингтон, а значит – оставить тебя одну.

Прости, я не спросила у тебя совета. Ты знаешь мои правила. Я никогда не навязывала тебе свою волю и никогда не позволяла этого делать никому. Сообщая тебе о своем решении, надеюсь, что ты поймешь меня. Дочурка, у твоей мамы есть веское оправдание – ты уже взрослая. Не за горами твоя собственная счастливая жизнь. Позволь же и мне почувствовать себя молодой и любимой. Это ведь так необходимо женщине. Искренне надеюсь, что ты меня поймешь и простишь.

Помни, родная, что я люблю тебя и никогда не забываю о своей единственной девочке.

Твоя непутевая мать».

Юлия помнила это письмо дословно. Теперь мама живет в Новой Зеландии. Они переписывались. Юлия была в курсе того, что у нее появился маленький брат. Веслава Ярославовна часто высылала дочери смешные фото крепкого милого малыша, по всему чувствовалось, что новая семейная жизнь полностью захватила ее и для старшей дочери в ней оставалось все меньше и меньше места. Бабушка настаивала на дальнейшем образовании внучки, упорно предлагая ей поступать в консерваторию. Юлия и сама понимала, что с ее способностями нельзя останавливаться на достигнутом. Наконец, невзирая на то, что консерватория находилась в другом городе, решение она приняла окончательно и бесповоротно. Хотя конкурс по классу фортепиано был весьма солидным, Юлия поступила без особых проблем.

Наступило первое сентября, и Юлия испытала шок. Специальность у нее вел профессор Алексей Эдуардович Марчевский, уже немолодой мужчина, почти ровесник ее мамы. Он поразил воображение Юлии с первого взгляда. Всегда корректный, предельно вежливый, деликатный, он представлял собой именно тот идеал мужчины, о котором она могла только мечтать. Влюбившись сразу и бесповоротно, она даже не пыталась сопротивляться захватившему ее чувству.

Каждый день Юлия спешила на занятия с единственной целью – поскорее увидеть его. Он сидел рядом с ней за пианино, изредка поправляя, корректируя, а когда невзначай касался ее руки, сладкий трепет пробегал по телу. Ради таких мгновений она, казалось, готова была отдать жизнь.

Учитывая великолепную подготовку Юлии, Алексей Эдуардович предложил ей выступить на очередном, на этот раз международном конкурсе. В общежитии, где жила Юлия, пианино было весьма посредственным, и поэтому она предпочитала приходить в консерваторию пораньше, чтобы позаниматься на хорошем инструменте.

Приближался Новый год. Юлия совершенно не обращала внимания на скорый праздник, упорно работала, готовясь к выступлению. Алексей Эдуардович уделял ей все свободное время, сам того не замечая, все больше привыкал к талантливой ученице и со временем стал откровенно нуждаться в постоянном обществе молоденькой студентки. Он тоже стал приходить задолго до начала занятий, частенько оставаясь с ней допоздна в классе. В принципе в этом не было ничего особенного, ведь дома его уже давно никто не ждал.

Он женился очень рано, еще будучи студентом, но брак оказался недолгим. Его жене очень скоро наскучила жизнь с нищим студентом, и она легко поменяла Алексея на вполне успешного, более зрелого человека. Сам Алексей развод перенес тяжело и с тех пор даже не пытался повторить печальный опыт. Разумеется, какие-то женщины время от времени появлялись в его жизни, но, как правило, ненадолго. Они, словно мотыльки, слетались к ярко освещенному окну, бились в прозрачное стекло и улетали прочь, оставляя лишь разноцветные следы. Алексей оставался закрытым и недоступным. После неудачного опыта семейной жизни он не стремился к поискам очередной спутницы жизни и вскоре прослыл едва ли не женоненавистником. Встреча с Юлией пробудила в нем давно дремлющие чувства, и теперь он стремился видеться с ней как можно чаще. Подчиняясь неосознанному импульсу, он предложил тридцать первого позаниматься у него дома, мотивируя это тем, что конкурс уже скоро, а работать над техникой следует непрерывно. Юлия с радостью согласилась. Поздним утром, тридцать первого декабря, она позвонила в его дверь, нервно сжимая в руках папку с нотами.

* * *

Акт все же пришлось подписать. Как ни пытался Никита задобрить чиновника, тот оказался непреклонен. И хотя нарушения оказались пустяковыми, нервы капитан потрепал Никите основательно. Направляясь домой, он гнал машину едва ли не на пределе, злость требовала выхода. Во время службы все было иначе, он привык отвечать за своих людей, за их жизнь, безопасность. Даже в Сербии, когда приходилось быть не только командиром, но и дипломатом, Никита научился договариваться с настолько разными людьми, что сам диву давался. Здесь же, на гражданке, ему приходилось сталкиваться с таким ослиным упрямством чиновников, что от бессилия хотелось взять в руки что-нибудь тяжелое. Пожарный капитан окончательно вывел Никиту из себя. Все на месте: и пожарные щиты, и огнетушители, и схема эвакуации на случай пожара. Но в арочнике между ленточной пилой и рельсовой дорогой вагонетки, на которой подвозились стволы, не оказалось пожарного прохода. То, что он технологически невозможен, инспектор даже не стал принимать во внимание. «По инструкции должен быть!» – заявил капитан, а дальше оказалось, что в бункере полно опилок. «Вывезти и доложить!» – приказным тоном сказал «пожарник».