Шели. Слезы из пепла - Ульяна Соболева

— Не ради этого он погиб! Не ради вашего бегства были убиты десятки собратьев, не ради этого вы рисковали и освобождали рабов! Грош цена вашей свободе! Вы снова попадете в рабство. Вас отловят поодиночке и казнят. Вместе — мы сила, а порознь мы одичалые восставшие рабы. Ваш Повелитель никогда не бежал как трус. Никогда не отступал. Если сейчас вы уйдете — у нас больше не появится надежды на свободу. Мы должны сражаться! До последней капли крови! Вы должны! Отвоевать наши права, взять это чертов Нижемай! Взять Огнемай! Установить наши законы! При которых вы сможете создавать семьи, сможете иметь свои земли, а не быть разменной монетой работорговцев или Берита с Асмодеем и Лучианом.

— Как мы выстоим? Их тысячи, а нас ничтожно мало!

— Мы выстоим! Я вам обещаю! Правда на нашей стороне. Захватчики никогда не побеждали. Это наш дом. Здесь каждый камень будет за нас, каждое сухое дерево и даже вода с мертвого озера. Все за нас! Мы заманим их в ловушки, мы превратим в агонию боли каждый их шаг. В этом гроте они будут зажаты как в тиски со своей тысячной армией. Мы заманим их, дадим возможность войти и обрушим на них камнепад, горящую отравленную воду, плавленый хрусталь. Мы отрежем им пути к отступлению. У нас еще есть время подготовиться! Но если одни уйдут, то другие погибнут здесь. И кто мы после этого? Мы уже не армия Аша, а горстка трусливых шакалов. Ваша свобода начинается здесь и сейчас. С этого места. С этого решения! Я — женщина и я остаюсь сражаться за свою свободу! Кто остается со мной?

Они остались. Все. Никто не ушел. И мы выиграли этот бой. Армия Берита, тысячная армия, они полегли в гроте, не ожидая атаки, после отвлекающего маневра воинов, которые якобы покинули грот, а потом вернулись и добили остатки армии Берита. Пленные десятками перешли на нашу сторону, они знали, что им будет дарована жизнь и свобода. Я не была тогда великим стратегом, я вспомнила, как Гай Юлий Цезарь проделал примерно тоже самое в битве при Фарсале*1. Я просто хорошо учила историю. Нам удалось повергнуть воинов Берита в бегство. После победы мы двинулись на Нижемай и наконец-то его взяли. Не штурмом, а хитростью. Да, я тогда рисковала, но нам удалось. Мы переоделись в форму воинов армии братьев, и Лучиан сам открыл нам ворота. Это была первая казнь, которую я совершила лично. В меня вселился дьявол. Я никогда не думала, что способна на подобную жестокость. После бесконечных часов пыток Лучиана отдали целому отряду под руководством Тиберия. Верховного демона, младшего брата Берита пустили по кругу десятки солдат. Я сгибалась от тошноты, меня рвало на пол казармы, но я наблюдала, как под дикие, животные вопли, безумные крики боли белокурого изысканного Лучиана насилует целый отряд, внутри меня разрасталось омерзение и наслаждение одновременно. А еще опустошение…потому что смерть Лучиана не вернула мне любимого. Ничто и никогда не вернет мне мою душу обратно, ничто не сделает меня прежней.

На хрустальный кол Верховного демона нанизали живым и вывесили перед воротами замка. Его смерть была долгой и мучительной. Тиберий тогда отвесил свою самую омерзительную шуточку, что любитель мужских членов умер под натиском самого длинного хрустального члена у себя в заднице.

Настало мое время, воины пошли за мной. Все. Безоговорочно и фанатично они приносили мне присягу и целовали знамя в моих руках. Мы одерживали победу за победой. Отряд перебрался в Нижемай. Через год нас уже было больше тысячи. Мы взяли ту самую цитадель и отрезали Огенемай от Арказара и мира смертных. Бериту оставалась одна дорога — через Иофамон. Я хотела обрубить и эти возможности. Если мы возьмем Королевство — братья начнут дохнуть с голода, их армия обнищает без торговли и пропитания. Самый ценный товар — кровь — станет для них недоступным и Берит падет. Я мечтала казнить его лично. Каждый раз, когда силы или уверенность покидали меня, я представляла себе мертвых братьев и снова шла вперед. К победе за победой. После взятия цитадели нас стало больше еще на несколько сотен. Воины переходили на нашу сторону, рабы примыкали к отряду со всех сторон. Мы взорвали этот мир к дьяволу, все их законы. У нас они были иными. За предательство — смерть, за верность награды и почет. Да, я принесла в Мендемай те самые законы, по которым жили смертные в моем мире. И это работало. В Нижемае раздавались детские голоса, разрасталось хозяйство. Нам не нужно было отлавливать рабов и насильно забирать их кровь, мы создали банк крови добровольцев. И их оказалось так много, что санитары не успевали делать забор. Бессмертные всех рас сами понимали необходимость этого. Все шло воинам, а остатки делили между жителями Нижемая. Каждый день отряд санитаров развозил по виштам пакеты. Таким образом мои солдаты не голодали, а мои подданные не умирали. Некий баланс, который объединял, а не превращал в диких зверей. Все это время Фиен неизменно был рядом со мной. Я любила его. Нет, не как мужа, как брата, соратника. Мы поддерживали видимость семьи, но на самом деле мы ею так и не стали. Это моя вина. Я не могла. Шли годы, а легче не становилось. Есть потери, у которых нет времени, нет срока годности. Да, Фиен прав, каждую ночь я оплакивала свои потери. Я не отпускала их или они меня. Я не могла смириться, постоянно возвращалась в прошлое, я проживала его снова и снова в своих воспоминаниях. Там, в горах Аргона, Фиен создал для меня нечто похожее на склеп, две маленькие плиты и одна большая. Под ними — пустота, но там я могла плакать, говорить с ними, сдирать ногти до мяса, выть и кричать, когда боль становилась невыносимой. Иногда я брала коня и мчалась в скалы, чтобы ползти по талому снегу к пещере, где у меня была иллюзия единения с ними. Где я переставала быть сильной Шели, где я снова рвала на себе волосы и шептала их имена, говорила с ними, пела колыбельные, которые сочинила своим мертвым малышам. Перед отъездом во взятый Нижемай я принесла сюда сундук с волосами и похоронила их под плитами. Горсти серебристых прядей с засохшей на них кровью. Я отдала им частичку себя. Если бы я могла вырвать свое сердце и закопать его здесь — я бы так и сделала, но Веда и Фиен заставили меня жить. Они дали мне стимул — Ариса. Он держал меня в этом мире. Он и дикая жажда мести. Когда мы врывались в вишты подданных Берита, я лично отдавала приказы о казни тех, кто не желал примкнуть к моей армии. Мы не щадили никого. Мы сжигали за собой все. Они отняли моих детей, а я отнимала ихних. Нет, мы не убивали — мы пополняли отряды. Их растили воинами армии Пепла. Молодняк, фанатиков, готовых к смерти в любой момент. С иными ценностями, чем в их узком мирке рабов Берита. Где изначально их жизни не стоили и одной дуции.

Я посмотрела на Ариса и тихонько подошла сзади, опустилась на колени и обняла ребенка.

— Воинов не обнимают, мама, — серьезно ответил мне мальчик и я улыбнулась.

— Обнимают, малыш.

— Тогда я стану слабаком, так Тиб говорит, когда учит меня драться.

— Просто Тиба никто не любит и он не знает, что такое обнимать любимое существо.

Арис оторвался от игры и посмотрел мне в глаза:

— А ты меня любишь?

— Да. Очень. Больше жизни, — прошептала я и поправила воротник его рубашки, залюбовалась курчавыми волосами, спрятанными за уши. Какой он красивый, мой мальчик, когда вырастет — женщины будут сходить по нему с ума.