Колокольчиковый колодец - Любовь Рыжкова

По всему саду у них росли большие белые колокольчики. Они были неприхотливы и росли очень дружно. Каким-то образом они появились и у колодца, видимо, семена занесло сюда ветром, и они разрослись. С тех пор в их семье и появилось выражение – колокольчиковый колодец.

В это жаркое лето Женя особенно часто бегала к колодцу.

Этот день был очень жаркий. Особенно это было заметно после довольно прохладного и дождливого июня. Но с началом июля погода переменилась, и все вокруг преобразилось – от следов влаги почти не осталось и следа.

Женя пришла на дачу вместе с мамой, папа был на работе. Они вынесли под яблони любимые кресла и занялись каждый своим делом.

Мама с собой принесла рукопись новой книги, она писала сейчас книгу о культуре славян и часто зачитывала готовые главы. Женя всегда слушала с интересом мамины произведения, но сейчас ее интересовало другое.

Она первым делом побежала к колодцу. Колокольчики приветливо встретили ее, покачивая белыми головками. Женя посмотрела на свое отражение в воде, – вода была спокойна и темна. На гладкой, почти зеркальной поверхности отразилось ее озорное лицо. Она подразнила сама себя, повертела головой в разные стороны. Ей стало смешно.

Потом она опустила руку в ледяную воду и подняла сильные брызги. И в этот момент на дне колодца что-то глухо ухнуло. Женя в испуге отскочила от края, но поскользнулась и полетела на мокрые доски, которыми была покрыта земля перед колодцем. Она сильно ударила ногу, локоть и оцарапала ладонь. С бьющимся от страха сердцем она медленно поднялась и стала подниматься по ступенькам.

– Что с тобой? – спросила мама.

– Упала. Ты знаешь, там, кажется, кто-то живет, – ответила девочка.

– Где?

– В нашем колодце, – уточнила Женя.

– Конечно, живет. Лягушки, например, или какие-нибудь водяные жучки, – насмешливо сказала мама, – а около воды вообще-то и крысы любят поселяться.

– Да нет, я не о том, – возразила девочка.

– Знаю я, о чем ты, – убежденно сказала мама.

– Там сейчас что-то на дне сильно ухнуло, – возразила Женя, – может, это был чей-то голос или стон? Может, там кто-то в беде и зовет на помощь?

Мама отложила рукописи и внимательно посмотрела на дочку.

– Женя, умоляю тебя, не живи этими фантазиями, – сказала она, – а если они тебя мучат, записывай их, как это делаю я.

Женя, казалось, ее не слышала.

– Мама, мама, погоди… – воскликнула она, – а вдруг наоборот, это меня кто-то хотел испугать?

– Ты опять о своем, – сокрушенно сказала мама, – записывай, голубушка, записывай, а не донимай меня своими выдуманными страстями, и не ленись. Это будет гораздо лучше.

– Не хочу, – сказала Женя.

И тут она поняла, что маму понесло.

– Сейчас опять начнет мне читать лекцию, – вяло подумала она.

И мама, в самом деле, горячо заговорила о писательском труде.

– Да, это работа. Ну, так я и хочу, чтобы ты с этих лет знала, что писательство – это не легкий труд и не забава. Это испытание, наказание, дар свыше, но это и большое счастье, – ведь человек с ним становится невероятно, просто сказочно богат. Он во власти собственного вымысла, а что может быть интереснее этого? Он может представить себя другим человеком, богатым, бедным, счастливым, несчастным. Он может представить себя даже собакой или кошкой, да кем угодно.

– А цветком? – перебила Женя мамин поток красноречия.

– Что… цветком? – спросила мама.

– Ты себя можешь представить цветком?

Мама кивнула.

– И деревом?

– И деревом.

– Тогда можешь сейчас, на моих глазах, написать сказку о… Ну, о ком, например?

– Да о ком хочешь, – сказала мама.

– Тогда о бабочке… Нет, о гусенице, которая становится бабочкой, – придумала Женя.

– Договорились. Дай мне полчаса, и будет тебе сказка, – согласилась мама и тут же в упоении продолжила свою речь.

– Только ты должна понять, что свой вымысел ты не должна путать с реальной жизнью. Это разные вещи, иначе со стороны это будет восприниматься как обман, да-да. И потому твои фантазии должны как-то воплощаться, в данном случае, ложиться на бумагу. И тогда перед нами уже не обман, а сказка, рассказ, повесть или роман. Что такое сказка? По сути – ложь, вымысел. Но перенесенный на бумагу вымысел становится литературным произведением. Все писатели наделены бурной фантазией, но ее надо обуздывать, придавать ей художественную форму.

– Опять ты со своими лекциями, мамочка, как они мне надоели, – захныкала Женя, – а у меня нога, между прочим, болит. И локоть, кажется, содран. Посмотри, пожалуйста, что там.

– А ты знаешь, Жень, здесь нет даже царапины, – осмотрев предполагаемые раны, сказала мама, – и нога в полном порядке.

– Странно. А вот ладонь-то я точно оцарапала, посмотри, – и Женя протянула раскрытую ладошку.

– И здесь ничего нет, она даже не грязная, – снова сказала мама.

– Слушай, тогда что это было? Что за таинственный шум? Давай вместе сходим к колодцу, ты сама послушаешь.

– Не хочу я никуда идти, – ответила мама, – сходи сама, а я пока быстренько придумаю для тебя обещанную сказку.

– Не пойду я одна, я боюсь. Лучше рассказывай сказку сразу.

– Ты ставишь меня в затруднительное положение, вообще не даешь времени. Ладно, что-нибудь придумаем.

И мама начала рассказывать сказку.

Пушистая разноцветная Гусеница проснулась с первыми лучами Солнца.

– Ах, какое счастье, – подумала она, – сегодня, наконец, выглянуло Солнце. Я так истомилась за эти две недели, пока шли почти непрерывные дожди. Приходилось прятаться за большими листьями Лопуха и ждать, ждать, когда же уйдут тучи и выглянет долгожданное солнышко. К тому же, мне нельзя намокать, у меня такое нарядное платье.

И она с наслаждением потянулась на зеленом листочке Подорожника.

– Доброе утро, Подорожник, – сказала она, – я так хорошо выспалась на твоей просторной постели, благодарю тебя.

– Доброе утро, Гусеница, – ответил Подорожник, – мне было приятно доставить тебе это удовольствие. К тому же, мне с тобой ночью было гораздо теплее. Твое пушистое тельце согревало меня. Если понадобится, ты сможешь снова заночевать здесь.

– Спасибо, мой добрый друг, а теперь мне надо умыться.

Гусеница распрямила лапки, окунула их в капельку росы, оставшейся после ночи, и умылась. Она почувствовала себя юной и свежей. И, наверное, она засмеялась бы сейчас от счастья, если бы умела это делать.