Неудачная карьера мегеры - Дарья Донцова

Люба тряхнула головой и продолжила:

– Когда неожиданные гости вошли на террасу, мама, сидевшая за столом, так закричала, что разбилась люстра, «тарелка» такая на шнуре. Выбежал из кабинета папа. Я тогда уже вышла замуж, супруг мой глаза вытаращил, а мать в обморок упала. Переполох случился. Когда все успокоились, Илья извинился, сказал, что они с Маргошей любят друг друга и хотели воспитывать своего ребенка сами, не желали от него отказываться, отдавать даже родителям Риты. Вот поэтому и убежали. Где жили, чем занимались, он ни слова не обронил. Объяснил, что он основал кооператив. Помнишь это слово?

– Да, – подтвердила я. – Кооперативы – это предшественники современных ИП. Все, кто тогда заставил Москву вагончиками с жареными курами, шаурмой, вот все они называли себя кооператорами.

– В стране было смутное время, – вздохнула Люба, – тогда за пару недель многие становились богачами. Илья занимался торговлей нижним бельем, женским и мужским. У метро тогда по утрам стихийно появлялись раскладные столики с зонтиками. Илья брал в Иванове и в Москве на Трехгорной мануфактуре ткани. У него работали люди, которые шили лифчики, трусы, ночные рубашки, халаты… Ничего в магазинах нет, люди бегут в лавки к торговцам. Плохо воспитанный Илья, который вытирал нос рукавом, в смутное время не пропал. У них с Маргошей уже была своя квартира. Гончаров привез три тысячи долларов и отдал тестю, Андрею Сергеевичу.

– Простите, я взял у вас тогда деньги, но без них нам было не выжить. Вот возвращаю, только в валюте.

Люба схватила со стола лист бумаги и начала им обмахиваться.

– Сейчас у Ильи чего только нет. И зарубежная, и московская недвижимость, квартира и дом в Испании. Сын алкоголиков, отбросов общества, и такой успех! Я просто была шокирована!

– Куда направимся? – спросил муж, шагая по галерее. – Может, перед тем как мне ботинки покупать, сначала кофейку глотнем?

– Хорошая идея, – обрадовалась я. – Вон там симпатичное кафе.

Мы с мужем вошли в небольшой зал, сели за столик и взяли меню.

– Кофе «Кошачьи слезы», – прочитал муж. – Оригинально.

И тут появился официант, он на одном дыхании выпалил:

– Добрый день, что желаете, десерт дня «Рубашка для брата», советую попробовать, наш кондитер – итальянец прямо из Ниццы!

– Почему пирожное так странно называется? – удивилась я.

– Вы название нашего лучшего в Москве кафе видели? – задал свой вопрос паренек. – «Загадки»!

– И что? – не сообразил Степан.

– У нас литературный уклон, – уточнил официант, – в каждом блюде зашифровано какое-нибудь произведение. Если угадаете, из какой книги «Рубашка для брата», получите подарок.

– Какой? – полюбопытствовала я.

– Сюрприз, – прищурился юноша.

– А если мы не дадим правильный ответ? – осведомился Степа.

– Цена десерта возрастет на десять процентов, – отрапортовал официант.

– Это по твоей части, – решил перевалить на меня всю ответственность муж.

– «Рубашка для брата», – пробормотала я. – Об одежде во многих произведениях пишут.

– Нет, – возразил официант, – в том, о котором идет речь, сорочка для брата главное действующее лицо.

– Пока не могу вспомнить, где об этом читала, – призналась я.

– Сдаетесь? – обрадовался молодой человек.

– Мы просто забежали быстренько кофейку глотнуть, – объяснил Степан, – не предполагали стать участниками экзамена для поступления на филфак. Я вообще читать не умею, а вот жена писатель. Она в плане литературы дока.

– Писатель не читатель, – добавила я.

Юноша рассмеялся:

– Здрасти, госпожа Пушкина. На литератора вы совсем не похожи. Предлагаю скидку. Берете кофе по вкусу, два десерта «Рубашка для брата», рассматриваете гатошки, и если даже тогда не догадаетесь, то вам набавят всего пять процентов. Это очень выгодно и приятно.

– Хорошо, – кивнул Степан.

– Кофеек какой? – осведомился юноша.

– «Кошачьи слезы», – решил Дмитриев, – несите два.

– Возьмите лучше «Коровий носочек», – посоветовал парнишка.

– Напитки тоже из сказок? – уточнила я.

– Нет, тут надо назвать пословицы и поговорки. Но с напитками можно дать ответ, когда уже получите порцию, – охотно объяснил официант.

– Прекрасно, – остановил его мой муж. – «Кошачьи слезы» мне и «Коровий чулок» жене.

– Носочек, – поправил юноша.

– Отлично, если можно, побыстрей, – попросил Степа, – времени у нас не много.

– Чихнуть не успеете, а уже все будет готово, – пообещал молодой человек и побрел в сторону бара.

– Что такое гатошка? – удивился Степа, глядя в спину медленно уходящего гарсона. – Ну-ка, посмотрю в интернете, как по-французски называется пирожное… э… э… Не силен я в иностранных языках. Вот, нашел. И не произнести. Га… те… аи… или ау. Пишется как гатеаи. Нет! Гатеау! А произносится, оказывается – гато[1]. Французский язык безумен. Да еще над буквой «а» нарисована крыша![2] Гато! Официант к нему приделал наше окончание и получилась гатошка! Помесь великого русского и не менее великого французского языков, плод любви москвича к городу Парижу.

– Тебя не смутило, что повар у них итальянец из Ниццы, которая находится во Франции? – развеселилась я. – Кельнеру велели говорить некоторые слова по-иностранному. И родилась на свет гатошка. Жаль, не предупредили парня, что Ницца не имеет никакого отношения к Италии. Кстати, за рубежом очень ценят наших кондитеров. Александр Селезнёв, например, лауреат Кубка мира по кулинарии. О его победе в Люксембурге все европейские СМИ сообщили. А вот наши промолчали.

– У россиян не принято гордиться живыми соотечественниками, вот когда кто умрет, тогда сразу великим становится, – покачал головой Степа. – Как ты с одноклассницей встретилась? Что ей надо?

Я начала рассказывать то, что услышала от Любы. Степан меня перебил:

– Варкина ведь не жила в нашем дворе?

– Нет, у них была квартира в доме за забором, – уточнила я.

– Ух ты, – пробормотал Дмитриев, – элита тех лет. Странно, что они с сестрой посещали школу, где в основном учились дети из малообеспеченных или проблемных семей.

– У нас были и вполне благополучные ребята, – возразила я, – почти все они жили в кооперативном доме на огороженной территории. Наша школа ближайшая для них, остальные учебные заведения находились очень далеко. Вставать приходилось бы рано, чтобы к первому уроку успеть.