Перу. С Бобом и Джерри тропой инков - Петр Романов

Короче, отношения у Боба и Джерри с самого начала не заладились, так что, если бы не мое присутствие, не представляю, до чего все дошло бы, учитывая острые зубы Джерри и беретту Боба.

Перед сном Роберто обычно молча, но укоризненно глядел на нас с Джерри, безмятежно лежащих голова к голове, явно возмущаясь собачьей фамильярностью и моей слабохарактерностью.

Его не убеждало даже то, что каждый вечер я устраивал Джерри в тазу обязательную головомойку на ночь и даже как мог чистил ему зубы. Все-таки пускать крысолова к себе в постель без этой процедуры было небезопасно. Хотя в принципе я изрядный фаталист, а потому искренне считаю, что любому человеку, путешествующему по Перу, помимо ряда прививок, необходимо еще везение и хороший иммунитет.

Все равно, несмотря на все тщательные гигиенические процедуры, индеец демонстративно отодвигался от нашей сладкой парочки и еще долго, спрятавшись с головой под свое любимое черное пончо, что-то гневно бормотал на кечуа, чтобы я его не понял.

Последним из нас троих, как правило, засыпал я. Огромное звездное небо меня всегда будоражило. Тем более, и небо-то было непривычное. Над головой вместо домашних Медведиц и Полярной звезды блистал, словно алмазами, Южный Крест.

Обычно работа начиналась задолго до поездки. Вооружившись дорожными картами и пивом, мы с Бобом, до хрипоты споря, вырабатывали маршрут. Он по привычке предпочитал маршрут надежнее, а я интереснее. Обычно получалось нечто среднее. Впрочем, бывали, конечно, случаи, когда и спорить было не о чем, поскольку или дороги на карте вовсе отсутствовали, или картографы обозначили лишь одну.

Таких мест в Перу немало. В перуанской Амазонии (Сельва) дорог вообще практически нет. Перебраться от побережья – по-испански Коста – к горным хребтам Анд (Сьерра) на машине можно лишь в нескольких местах: лучше всего по Центральному шоссе, которое доведет вас до Куско, Пуно и озера Титикака. А для того, чтобы проехать страну вдоль Тихого океана, существует лишь один путь – 2500-километровый отрезок Панамериканского шоссе, которое пересекает всю Южную Америку.

По дороге с севера на юг страны, от границы с Эквадором до чилийской границы, встречается немало грунтовок, и мы их, разумеется, не оставляли без внимания, поскольку именно самые неудобные дороги, по нашему опыту, и ведут в самые любопытные места, но все-таки это лишь небольшие ответвления от Панамериканы. Так что, если вы пересекаете перуанскую песочницу, на которую и накатывает свои огромные волны океан, в припадке эйфории названный конкистадорами почему-то Тихим, Панамериканская трасса – единственная хорошая дорога.

Почему песочница? Да потому что песочница. Вся прибрежная часть Перу – это сплошная песчаная равнина, местами переходящая в барханы или что-то вроде песчаных сопок, иногда красочно-разноцветных на срезе, когда дорога не петляет, а пробита прямо сквозь их толщу, но в целом пейзаж довольно однообразный и красив лишь с одной стороны – разумеется, со стороны океана. А так от одного населенного пункта до другого ни единого кустика или чахлой пальмы.

Так было не всегда. Причуды климата, поражающие воображение и сегодня, для нашей планеты очень старая и весьма трагическая песня. Вот и на перуанском побережье, где когда-то возникла не одна великая цивилизация, когда-то вместо песка были плодородные земли, дававшие местным жителям совсем неплохой урожай. Здесь в ту пору выпадали и дожди, но еще больше влаги давали многочисленные стекавшие с гор реки. Но все это было давно. Очень давно.

Сегодня же на юге страны песочница вообще переходит в пустыню Атакама, правда уже на чилийской территории. Раньше тамошние власти очень любили отправлять туда политических заключенных. Для концлагеря место просто идеальное – оттуда не убежишь, даже колючая проволока не нужна. Немыслимая жара и пустыня охраняют лучше любого автоматчика.

А на севере перуанская песочница не доходит до эквадорской границы километров двадцать – тридцать, здесь на смену ей приходят пальмы, тень и сладчайший ананас. Впечатление такое, что после изнурительного пути по дорогам ада ты добрался наконец до преддверия Эдема. Жара все та же, но… тень, благословенная тень. И зелень. И чего Боб так невзлюбил Эквадор?

Тем не менее в то первое путешествие мы выбрали не сказочной красоты горы, не зеленую Амазонку, а именно песочницу.

Перу – это три разные страны. Мы начали с той, что ближе к Лиме – отправной точке практически каждого путешествия по перуанской земле.

У каждого из нашей троицы имелись свои резоны в пользу песочницы. Я хотел вновь увидеть раскопки, где когда-то ковырялся и сам, – именно там, в Сипане, были обнаружены нетронутыми захоронения неизвестного господина, в щедро украшенном зо́лотом облачении. Случай столь же редкий, как и в Египте. Обычно черные копатели и там и тут всегда опережают археологов. Впрочем, на Сипане я особенно не настаивал, поскольку интересных мест на выбор хватало.

Больше всего мне хотелось на юг, в город Ика, чтобы вновь попытаться увидеть коллекцию местных камней с загадочными рисунками, о которой ходят очень противоречивые слухи. Кто-то называет это самым главным чудом земли, кто-то подделкой. Когда-то я уже ездил в те места специально для того, чтобы увидеть хоть один из камней, но потерпел фиаско. Мой официальный путь через археологов завел тогда в тупик. Надо мной посмеялись, но ни один камень тем не менее не показали. Такое упорство настораживало. Спрашивается, если подделка, с чего бы ее не показать любопытному человеку? В то время Боба я еще не знал, нужных связей не имел, так что проехался до Ики впустую.

На этот раз я больше полагался на Боба и его контакты с местными уакерос – нелегальными охотниками за перуанскими древностями. Да и у меня уже появились нужные знакомства. Боб был заинтригован не меньше. При всем его богатом опыте общения с археологами и черными копателями он ни разу не держал в руках ни одного знаменитого камня из Ики.

Наконец, были и желания иного рода. Мне, например, очень хотелось перебороть Боба, который не боялся, кажется, ничего, кроме самолетов, и заставить его увидеть линии Наски с борта авианетки. Смешно же, ей-богу, всю жизнь прожить в Перу и ни разу не взглянуть на это чудо с высоты птичьего полета, откуда только и можно рассмотреть эти линии и рисунки. Боб не говорил ни да ни нет, но нетрудно было заметить, что самолюбие крутого парня серьезно задето, а это уже давало неплохой шанс на успех.

Планировал я заскочить и на то место, откуда еще в 1947 году от перуанского берега отплыл на своем знаменитом «Кон-Тики» норвежец Тур Хейердал, пытавшийся доказать, что именно инки совершили когда-то рискованное морское путешествие и заселили острова Полинезии. Боб, правда, к гипотезе великого норвежца относился с немалой иронией: «Делать моим предкам было нечего, как плыть на соломенном корыте через океан черт знает куда и зачем. Места им, что ли, не хватало?» Но, главное, согласился на часок сделать ради меня остановку.

Впрочем, с его стороны это была небольшая уступка. Надо было лишь свернуть с Панамериканы в нужном месте и немного подождать в машине, если уж лень из нее выйти, пока белый человек, то есть я, вглядываясь в океанский закат, немного поностальгирует. Когда-то мне удалось взять у Тура Хейердала большое интервью. Несмотря на массу своих малоправдоподобных исторических версий, этот человек вызывал у меня уважение. Было в нем что-то чистое – от подлинной одержимости настоящего первооткрывателя. Выслушав мои доводы, Боб пожал плечами, снисходительно фыркнул, ясно дав понять, что я инфантилен, как подросток!