Ночные объятия - Шеррилин Кеньон

Вульф фыркнул:

— Это никогда не было проблемой для меня.

— Да, знаю. В этом я тебе завидую. Пока одна часть тебя удерживала тебя от возвращения к своей любовнице, чтобы не предать принципов нашего существования, ты мог возвращаться без опасения.

— Поверь, Тэлон, это еще не все, что было разрушено. Ты одинок по своему выбору. У тебя есть какие-нибудь мысли о том, как это печально, когда о тебе забывают через пять минут после твоего ухода?

Вульф утомленно вздохнул.

— Мать Кристофера приходила сюда три раза на прошлой неделе, так что она может встретить человека, который работает на нас. Сколько я ее знаю? Тридцать лет? И никак не могу забыть, что шестнадцать лет назад, когда я вернулся домой, она вызвала копов, подумав, что я ворвался в собственный дом.

Тэлон поморщился, услышав боль в голосе Вульфа. Это напомнило ему о том, почему он больше не позволял себе чувствовать что-то помимо физического удовольствия.

Эмоции не служили никаким целям в жизни, и он прекрасно чувствовал себя без них.

— Мне жаль, маленький брат, — сказал он Вульфу. — По крайней мере, у тебя есть мы и твои Сквайры, которые могут помнить о тебе.

— Да, я знаю. Спасибо небесам за современные технологии. Иначе я сошел бы с ума.

Тэлон выпрямился на стуле:

— Не ради перемены темы, но ты не видел, кого Артемида прислала в Новый Орлеан на место Кириана?

— Я слышал, что это Валериус, — в голосе Вольфа слышалось недоверие. — О чем Артемида думала?

— Представления не имею.

— Кириан знает? — спросил Вольф.

— По понятным причинам, мы с Ашероном решили не говорить ему, что внук и слюнявое подобие человека, который мучил его самого и разрушил его семью, обосновался в городе всего лишь через дом от него вниз по улице. К сожалению, я уверен, что рано или поздно он узнает об этом.

— Приятель, человек или нет, Кириан убьет его, если их пути пересекутся, — не это тебе нужно, чтобы пережить это время года.

— Мне ли не знать.

— Кого в этом году назначили на Марди Гра? — спросил Вульф.

Тэлон подбросил монету, думая о древнем греко-римском рабе, которого временно присылают в город, чтобы помочь справиться с нашествием даймонов, которое случалось в это время каждый год. Зарек был известным Пожирателем, который охотился за человеческой кровью. Он был неуравновешенным в лучшем случае, психически неустойчивым — в худшем. Никто не доверял ему.

И его появление здесь было неожиданностью, тем более, что Тэлон надеялся на визит Темной Охотницы. Присутствие другого Темного Охотника ослабляло его силы, но лучше он будет смотреть на красивую женщину, чем иметь дело с психом Зареком.

Кроме того, для того, что он имел ввиду, он и Охотница не нуждались в силах Темного Охотника.

— Они присылают Зарека.

Вульф чертыхнулся:

— Я не думал, что Ашерон позволит ему когда-нибудь покинуть штат Аляска.

— Я знаю, но приказ о том, что Артемида хочет видеть его здесь, получен непосредственно от нее. Похоже, у нас будет психическое партнерство… О, подожди-ка. Это же Марди Гра.

Вульф опять рассмеялся.

Наконец, официантка принесла его кофе и маленькую тарелочку с тремя булочками, обильно посыпанными сахарной пудрой. Тэлон благодарно вздохнул.

— Кофе прибыл.

— О, да.

Тэлон вдохнул аромат напитка, отставил его и взялся за булочку. Только он коснулся выпечки, как увидел что-то через улицу, на правой стороне площади Джексона, на Пидестрин Молл.

— Ах, черт.

— Что?

— Чертова тревога.

— Эй, да ты похоже не слишком далеко от добычи, блондин.

— Укуси меня, викинг.

Раздраженный совпадением во времени, Тэлон смотрел на группу из четырех даймонов, рыскающих в ночи. Высокие золотистые блондины, даймоны обладали богоподобной красотой, свойственной этой расе. Они кружили с напыщенным видом, похожие на панкующих павлинов, пьяные от собственной силы, высматривая туристов для убийства.

По своей природе, даймоны были трусами. Они оставались на месте и дрались с Темными Охотниками только когда собирались в группы и только когда не имели другого выбора. Будучи намного сильнее людей, даймоны охотились на них открыто, но стоило появиться Темному Охотнику, и они скрывались.

Были времена, когда это было по-другому. Но младшие поколения стали более осторожными, чем их предки. Они не были так хорошо обучены и так изобретательны.

Однако, они были в десять раз более дерзкими.

Тэлон прищурился.

— Знаешь, если бы я был человеком с плохим характером, я разозлился бы немедленно.

— Ты кажешься мне раздраженным.

— Нет, это не раздражение. Это — медленное закипание. Кроме того, ты должен видеть этих парней. — Тэлон оставил свой кельтский акцент, так как захотел изобразить разговор даймонов. Он поднял тон своего голоса на неестественную высоту:

— Эй, Великолепный Джордж, я думаю, что чувствую запах Темного Охотника.

— О, нет, Дик, — сказал Тэлон, понизив голос на две октавы, — не будь мудаком. Нет здесь никакого Темного Охотника.

Тэлон вернулся к фальцету:

— Я не знаю…

— Подожди-ка, — Тэлон снова понизил голос, — я чувствую запах туристов. Туристов с большой…сильной душой.

— Ты не остановишься?

— Поговорим про чернопомеченных, — ответил Тэлон, используя уничижительное прозвище даймонов среди Охотников. Оно произошло от странных черных меток, которые все даймоны получили, превратившись из просто аполлитов в человеческих убийц. — Проклятье, все, что я хотел, это кофе и небольшую булочку.

Тэлон задумчиво глядел на чашку и вслух спорил сам с собой о том, что должно одержать верх:

— Кофе… Даймоны…Кофе…Даймоны…

— Думаю, в этом случае победят даймоны.

— Да, но это кофе из цикория.

Вульф прищелкнул языком:

— Тэлон, желающий оказаться поджаренным Ашероном за отказ защищать людей.

— Я знаю, — сказал он со вздохом отвращения. — Позволь мне разобраться с ними. Поговорим потом.

Тэлон поднялся, застегнул телефон в кармане мотоциклетной куртки и с тоской посмотрел на булочки.

Ну, даймоны заплатят за это.

Делая большой глоток кофе, который обжег язык, он обогнул столики и направился к вампирам, которые двигались прямиком к Пресвитерианской церкви.

Ведомый своим чутьем Охотника, Тэлон направился на противоположную сторону площади. Он собирался отвлечь их и удостовериться, что они заплатили за свои деяния.