Полет почтового голубя - Кристиан Гарсен

Комфортабельный отель, принадлежащий американской компании, находился на проспекте Чанъань, более чем на тридцать километров протянувшемся через Пекин с востока на запад. Номер, в котором поселился Еугенио, располагался на пятнадцатом этаже, и из большого окна хорошо был виден медленно движущийся поток велосипедов с редкими вкраплениями коричневатых островков — неуклюжих, беспрестанно сигналящих автомобилей. Казалось, что это какой-то механик-шутник заблокировал включенными их клаксоны. Еугенио осторожно выпил чашку горячего зеленого чая, несколько пакетиков которого вперемешку с пакетиками черного, а также термос кипятка еще до его приезда принесли в номер. Стрелки часов показывали четырнадцать пополудни, значит, во Франции было шесть утра, а он еще не спал. Еугенио почувствовал, как его охватывает легкая, приятная дремота, и подумал, что если сейчас примет ванну, то заснет прямо в ней. Это пошло бы ему только на пользу, кроме того, он мог не спешить, так как встреча на улице Антикваров, возле Люличана, была назначена на восемнадцать часов.

Через десять минут он уже лежал в ванне, в нежных оковах теплой пушистой пены, предварительно заведя на шестнадцать часов маленький будильник в форме сердечка, подаренный ему Марианной.

— Мой дорогой Еугенио, — сказал ему Шуази-Легран, спросив, перед тем как перейти к делу, был ли он на последнем спектакле «La Forza del Destino», на что Еугенио, верный принятому накануне решению, заявил, что любит только попсу, и принялся распространяться о роли ритурнелей в музыкальном сопровождении, их успокаивающем воздействии, когда находишься вдали от дома, и их возможности иногда выразить самые потаенные чувства. — Мой дорогой Еугенио, я хотел бы, чтобы вы в конце месяца поехали в Китай — за счет газеты, естественно.

Охваченный паникой, Еугенио наотрез отказался: во-первых, Китай его совершенно не интересовал, во-вторых, он понял, что путешествовать бесполезно, и это, заявил он Шуази-Леграну, было одним из принятых им недавно решений, как и решение больше никогда не писать.

— Кстати, — добавил он, — я хотел бы по мере возможности заниматься лишь интервью, но только не обзорными статьями.

— Все это очень интересно, — насмешливо ответил Шуази-Легран, — но вы отправитесь в Китай, чтобы писать.

Это было уже слишком. Не вдаваясь в дискуссию, Шуази-Легран предложил ему отказаться от его главных решений. Что он потребует еще? Слушать по двенадцать часов в день Верди и Пуччини, забыть навсегда об Эдди Митчелле или Жаке Дютроне?

— Успокойтесь, — с улыбкой произнес Шуази-Легран, — да, вам придется писать статьи, и, увы, скорее, «обзорные», как вы говорите, статьи, а не брать интервью. Видите ли, я считаю вас сознательным журналистом и добросовестным — да-да, не отрицайте — писателем, поэтому выслушайте меня внимательно: вначале я изложу официальный мотив вашего путешествия.

Тут Шуази-Легран вздохнул, глубоко затянулся своей сигарилло и выпустил клубок дыма. Еле умещаясь в кресле, он весь обливался потом и время от времени вытирал лоб тонким батистовым платком.

— Вам «предстоит, — продолжил он, — написать серию статей о некоторых памятных местах Китая. Эти статьи мы, естественно, опубликуем в газете — нужно же как-то оправдывать ваше жалованье? Поэтому вам не придется отказываться от своего решения бросить писать: вы только скажете себе, что выполняете профессиональный долг, и всё. (Он произнес это не терпящим возражений тоном.) А теперь перейдем к настоящей цели вашей поездки. Вы отправитесь в Китай, чтобы повидаться с четверыми людьми: троими в Пекине и одним в Сиане, я дам вам их адреса и фамилии. Все эти люди говорят по-французски. Но так как они, без сомнения, укажут вам других людей, с которыми нужно будет связаться, то вам придется попрактиковаться там и в английском, что для вас не будет проблемой, не так ли? По сути дела, вы должны будете провести небольшое расследование, посетить Пекин и Сиань, съездить в некоторые памятные места, связанные с историей и культурой Китая. Но главное — это задавать вопросы и вести расследование. Люди, которых я вам укажу, надежные. По мере возможности не общайтесь ни с кем другим — никогда ни в чем нельзя быть уверенным.

Еугенио слушал молча. Судя по тону Шуази-Леграна, дело было серьезным, и он не мог отказаться, но Шуази-Легран не торопился давать объяснения. Еугенио сам прервал затянувшуюся паузу:

— Вы мне не много сказали. Что это за расследование?

Шуази-Легран глубоко вздохнул и ответил:

— Я ищу свою дочь. Она исчезла. Вот ее фотография. Между нами всегда существовало… некоторое напряжение. Скажем так: наши характеры не совсем совместимы. Вот уже два года как она в Китае. У меня нет ее адреса, я посылаю письма на абонентный ящик. Как видите, даже на расстоянии у нас натянутые отношения. Кроме того, я не могу предупредить посольство: возможно, с ней ничего страшного не случилось и она просто не хочет отвечать на мои письма. Именно это вам и нужно установить. Я не могу поехать туда сам. Во-первых, мы носим одну фамилию, что может создать определенные трудности, если окажется, что ее похитили, а во-вторых, у меня серьезные проблемы со здоровьем. Будьте осторожны, вы не Филипп Марло и не Кларк Кент. Я доверяю вам, вот и всё. Будьте внимательны. Может быть, вам удастся узнать больше, чем моим китайским друзьям. За большинством из них уже несколько лет ведется слежка.

Затем Шуази-Легран протянул Еугенио список имен: господин Ли Енфай, Пекин; господин Чжоу Енлинь, Пекин; мадемуазель И Пинь, Сиань; господин Хан Гуо, Пекин.

Следующие две недели ушли на то, чтобы получить визу, передать Фабьена Бартеза Марианне («Но я никогда не научусь за ним ухаживать, — сказала она, — и потом, что будет, если Чехов захочет его слопать?» — «Есть тысячи котов, которым плевать на золотых рыбок, — возразил Еугенио. — Не понимаю, почему Чехов должен от них отличаться?»), собрать чемодан и просмотреть несколько справочников по Китаю.

Телефонный звонок разбудил Еугенио в тот самый момент, когда мужчина в плаще, мягкой шляпе и с бычком, приклеившимся к уголку рта, собирался раскроить череп старому бонзе, который разглагольствовал об инь и ян. Еугенио пулей выскочил из ванны. Звонил Марк де Шуази-Легран.

— Еугенио, — заявил он, — этой ночью я почти не сомкнул глаз, опять разболелась спина, поэтому будьте кратким — я страшно хочу спать.

Еугенио взглянул на часы. Стрелки показывали пятнадцать пополудни. Значит, во Франции было около семи утра.

— Здравствуйте, господин главный редактор. Что вы хотите узнать? Я еще никого не видел. Я только приехал.

— Я прекрасно знаю, что вы только что приехали, — ответил Шуази-Легран. — И вы ни с кем не говорили? Даже в самолете?

Еугенио чуть не потерял дар речи. Как он узнал?

— Уф… да, — произнес он. — С китайским астрофизиком. Мы говорили о физике и поэзии.

— О физике и поэзии… Вы сказали ему, что собираетесь делать в Китае?