Антифарм - Владимир Алексеевич Колганов

Всё равно, что в стрип-клубе выступать… Повышенный гонорар? Да засунь ты его в ж…!

Однако вслух ничего такого не сказал, потому как негоже даму обижать. Только задал ей вопрос:

– Позвольте, но какие у вас основания считать, будто у меня подходящие параметры? Вроде бы мы с вами не встречались.

– Так приезжайте, вот тогда и пообщаемся.

Что ж, собрался и поехал. В конце концов, если очень просят, почему бы не попробовать? Меня от этого не убудет, а кому-то, возможно, доставлю удовольствие.

К счастью оказалось, что никакой помывки в общественных банях не предвидится – есть только блажь режиссёра, которому понадобился «типичный интеллектуал» в каком-то эпизоде. Ассистент режиссёра мне так и объяснила:

– Дело в том, что на главную роль решили пригласить непрофессионала, он по образованию то ли философ, то ли филолог… Да кто его разберёт! Так вот, для одной из сцен надо подобрать ему соответствующего собеседника. Однако с интеллектуалами у нас проблема – что ни рожа, ну хоть плачь! То напыщенный идиот с раздутым самомнением, то неисправимый болтун. Как начнёт цитировать передовицы из газет, уже не остановишь. Хотела кого-нибудь с ток-шоу пригласить, но там всё те же. Да и цену заломили… Короче, вконец испорченный народец! Ну а вы, какой-никакой, но по виду вроде бы подходите.

И на том спасибо! Хотя с непривычки страшновато…

Ассистентша успокаивает:

– Вам не придётся даже рот открывать. Слушайте и помалкивайте, а ваш партнёр будет излагать, глядя вам в глаза… Короче, будет говорить всё, что написано в сценарии. Ну а вы как бы внемлете его речам и киваете, будто всё поняли и со всем согласны.

– Простите, а нельзя ли сделать так, чтобы он смотрел в глаза кому-нибудь другому?

– Да я же битый час вам объясняю. – тут ассистентша с сомнением взглянула на меня и чуть ли не кричит: – Нет у меня в загашнике интеллектуалов, кроме вас!

Вот не хватало ещё, чтобы истерику устроила! Надо сказать, что крикливых дам я на дух не выношу, но тут придётся согласиться. А потому что стало жаль болезную – ведь последние силы отдаёт, все без остатка, ради создания киношедевра на радость просвещённой публике.

– Ну, ладно. Фильм-то снимаете о чём?

– Да какая разница? Я и сама уже не помню… У нас всё на потоке. Одно ещё не закончили снимать, а уже за другое надо браться… Дурдом!

И рассмеялась, слегка повизгивая от восторга, словно бы в предвкушении любовного свидания. Да нет, скорее всего, у них сегодня день зарплаты, тогда подобные эмоции ничуть не удивляют.

Ну вот, физиономию слегка подправили, хотели наголо обрить – говорят, для достоверности. Но я не дался! А дальше было так.

Завели меня в комнату – чем-то напоминает Салон для новобрачных. Усадили на стул, а то, если целый час стоять… Там же наверняка будет ещё с десяток дублей! Но ассистентша сразу успокоила:

– Снимаем с первого захода, так что постарайтесь не выходить из заданного образа.

– Это как?

– Не сморкайтесь, не кашляйте, не глазейте по сторонам. И упаси вас боже, не засните! А то недавно наш актёр захрапел в самый разгар любовной сцены.

– Разве такое может быть, чтобы в момент совокупления…

– Ну до чего ж вы непонятливый! У нас всё понарошку. Если бы на самом деле, за это полагается тюремный срок. Это же порнуха! А так, только наложили санкции, чтобы впредь держал себя в руках.

Строго тут, но я ко всему привычный. Жду, когда партнёр появится.

Наконец, зашёл – длинный, как жердь, а на затылке хвост болтается. Только сел на стул, и сразу говорит:

– У меня есть три эмоции. Без них невозможен творческий процесс. Это зависть, стыд и, самое главное, смирение. Надо завидовать успешным, надо стыдиться своих ошибок и смиряться перед лицом мировой культуры.

Всего три эмоции? Этому субъекту явно повезло. Тут не знаешь, куда бы пристроить гнев и раздражение, обиду и страх, не говоря уж о досаде. А что делать с презрением, отвращением и грустью?

Ну как тут быть, когда имеешь дело с подобным остолопом? Хохотнул в кулак и спрашиваю:

– И как вам удалось смириться с существованием культуры?

Длинный растерялся. А потому что сценарием дискуссия не предусмотрена. Впрочем, на то и режиссёр, чтобы поддерживать порядок в студии. Орёт:

– Какого чёрта?! Кто этого придурка пригласил на съёмки?

– Это вы о ком?

– Так ведь о вас, любезный!

– А этот с хвостиком…

– Это наш выдающийся… – чуть не захлебнулся от возмущения, того и гляди, хватит апоплексический удар. – Да уберите же, наконец, его!

– Замену быстро не найдём, – чуть не плачет ассистентша.

– Тогда заткните рот, чтобы не вякал!

Так молча и сидел, пока не сняли эпизод, иначе и впрямь кляп в рот могли засунуть. От этих полоумных киношников всего можно ожидать! Уже потом спросил у Длинного:

– Послушайте, вы это всерьёз или по сюжету так положено?

Вижу, он слегка обиделся:

– К вашему сведению, это моё жизненное кредо. Я, когда режиссёру в приватной беседе об этом рассказал, он тут же дал команду дописать сценарий.

Похоже, все тут заодно…

– И откуда у вас такой оригинальный взгляд на истоки творчества?

Он смотрит на меня, как на инопланетного пришельца.

– Ну как же вы не понимаете? – и разевает рот, пытаясь изобразить неописуемое удивление. – Да потому что зависть растёт и разбухает! Так насилует мой организм, что он вот-вот взорвётся…

Похоже, о вдохновении с ним бесполезно говорить. Да просто не поймёт! Сказал бы, что жаждет успеха, причём любой ценой и без особенных усилий, тогда всё встанет на свои места. А тут развёл какую-то канитель на эмоциональной почве… Впору посочувствовать убогому, но этот дылда симпатии не вызывает. Так и хочется ему сказать: «Да брось ты! Два пальца в рот, и от зависти не останется следа!»

А Длинный продолжает о своём:

– Уколы зависти очень важно фиксировать, потому что это не только стимул творчества, но и двигатель развития.

Я чуть со стула не свалился… Впрочем, если имелась в виду «Зависть», тогда очень может быть. Но этот вряд ли читал Юрия Олешу. Судя по всему, он из тех, что и диплом по блату получил. Двоечник, а туда же – признали «выдающимся». Да нет, скорее всего, это проплаченный пиар.

– А вы не допускаете других стимулов развития? Ну, скажем, человек поставил себе цель облагодетельствовать человечество, решив какую-то сложную задачу, или хотя бы просто сделать что-то полезное для людей…

Длинный таращит на меня глаза, словно бы я что-то