Вверх. Шаг за шагом - Константин Мартов

Коими и прирастало величие Империи. Вадим искренне надеялся, что он не пустая порода. Не алмаз, конечно, на столько его самомнения не хватало. Хотя бы полудрагоценным камнем оказаться, всё лучше, чем тихо загнивать и спиваться в родном имении.

Он подхватил сумки, довольно тяжелые, хоть и не столь неподъёмные, каковыми они и были в начале пути. Матушка расстаралась и выдала ему с собой столько провизии, что большую часть пришлось выкинуть. Войдя в холл отеля Вадим осмотрелся. Оказалось, это был вовсе не благородный холл, а самый что ни на есть кабак. Большой зал, вдоль стен множество столов, занятых едящими, пьющими, галдящими, спорящими до хрипоты и распевающими песни людьми. Многие из них, похоже, были заняты весёлым времяпрепровождением уже не первый день. Никто не обратил на вошедшего ровным счётом никакого внимания, и он проследовал к видневшейся в дальнем углу стойке.

— Прошу номер, — обратился Вадим к опершемуся на стойку мужчине.

Тот смерил его профессионально цепким взглядом и ответил с легким поклоном:

— Номер сорок два. Четвертый этаж. Две монеты в день.

Вадим вытащил из кармана две монеты, выложил их на стойку, забрал ключи от номера и пошёл вверх по лестнице. Он очень надеялся что ему удалось изобразить что он просто выгреб из кармана завалявшуюся там мелочь, а не отдал только что все оставшиеся у него деньги.

Он мог бы поклясться семейным погостом, что с улицы насчитал в здании только три этажа. Получается, ему отвели место на чердаке. Надо признать, мужчина у стойки действительно умел безошибочно определять платежеспособность клиента.

Догадка оказалась верной. Не без труда преодолев шесть пролётов Вадим оказался на чердаке. Именно на чердаке, поскольку сколько не называй помещение между верхним этажом и скатом крыши мансардой, оно от этого чердаком быть не перестанет. Узкий коридор, по бокам дверцы. Вадима неприятно удивило малое расстояние между дверями. Он не без труда рассматривал в полумраке цифры, накорябаные на дверях. Вот и дверь с надписью «42». он отпер её полученным ключом и вошёл. Поставил сумки на пол и с трудом преодолел желание завалиться на кровать. Он заставил себя аккуратно снять одежду, повесить её на плечики и развесить на вбитых в стены крючках. Только после этого позволил себе растянуться на кровати и расслабиться.

Никогда раньше он не забирался так далеко от дома. Собственно, он кроме ближайшего городка не бывал после окончания лицея. Родители не отпускали его в самостоятельные путешествия, а сами по большей части сидели дома, лишь несколько раз в год выбирались к кому-либо из соседей. Вадим вымотался. И вот сейчас, достигнув цели, он наконец мог расслабиться.

Повернувшись набок он уснул.

Разбудил его деликатный стук в дверь:

— Господин, вы ужинать будете?

Желудок среагировал быстрее разума, радостно заурчав в ответ на предложение. Вадим испуганно покосился на дверь. Не услышал ли его слуга? Стоит сейчас, наверное, прикрыл рот рукой и давится от смеха. Он сел на кровати, та отчаянно заскрипела. Слуга за дверью, видимо, по звукам скрипящих досок понял, что был услышан, и удалился, негромко топая по полу.

Может быть, не стоит позориться и спускаться в общий зал? У него ведь нет ни копейки. Однако, есть хочется отчаянно. Вадим решил, что стоит спуститься вниз и попытаться завязать знакомство с кем-нибудь, узнать новости, да и вообще, не затем же он прибыл в Слободу, чтобы сидеть сычом в маленькой комнатушке под крышей!?

Он неумело вычистил щёткой свой единственный приличный костюм. Облачился в него и спустился в общий зал. Там царила та же атмосфера, которую он застал вчера по прибытии в отель. За столами сидели многочисленные аристократы, старающиеся казаться значительнее и богаче чем они есть, а оттого заказывающие блюда и напитки чья цена в обычное время была им не по карману. Их жены и дочери блистали нарядами, за которые отцам семейств наверняка пришлось выложить немалую часть своего дохода.

Вадим решил, что не стоит здесь задерживаться, и вышел на улицу. Он пересек двор, и оказался на улице, идущей к центру Слободы. Тротуары отделены от проезжей части газоном, засеянным низкорослой зеленой травой, по моде, введенной островитянами. Хоть Остров и был заклятым врагом Империи, но мода на всё островное царила в среде высшей аристократии Империи, и, по слухам, на острове ситуация была зеркальной. Там ценилось всё связанное с Империей, в особенности, с тёмной магией.

По тротуару неспешно прогуливались пары, иногда Вадиму встречались имперские гвардейцы, зорко поглядывающие по сторонам. Всё-таки совсем рядом с благородной и чинной Слободой располагался Посад, более известный как Гнилушка — темный антипод императорского двора, без которого двор не мог бы существовать. Слугам требовалось где-то жить, и если личная обслуга аристократов жила в их особняках, то разнообразные извозчики, грузчики, мусорщики и прочие имели право работать в Слободе, но не имели права в ней жить. И, хоть внешняя граница Слободы была защищена сильной магией, но и в барьере находились лазейки. Злоумышленники ухитрялись проникать в Слободу и учинять здесь свои козни. К примеру, Вадим читал не так давно в купленной на постоялом дворе газете, что не далее как в прошлом месяце в особняк князя Милованского ворвалась банда в масках, обездвижила барона и его супругу и разграбила особняк. Оставалось непонятным, каким же образом им удалось одолеть столь мощного мага Льда, каковым слыл князь. Он умело применял свой дар в битвах на востоке, нанося противнику немалый урон, но не смог защитить свой дом. Поговаривали, что барон был попросту пьян во время нападения, что для старого воина было вполне допустимо. Некоторые же считали, что к барону ворвалась не просто шайка, один из нападавших сам имел магический дар. Вадим не мог взять в толк, что могло толкнуть родовитого человека на столь низкое занятие.

Тем временем окончательно стемнело и на улицах начали зажигаться фонари. Большая часть их были либо масляными, по старинному обычаю, либо с магическим огнем. У одного из фонарей, сияющего непривычным взгляду Вадима слепяще-белым светом, он даже остановился. Про такие он только слышал, видеть не доводилось. Тоже островная штука.

Он побродил по улицам ещё немного, и аппетит превратился в голод. От особняков и ресторанов потянуло запахами тонких вин и изысканных блюд, и он поспешил назад. Ему хотелось забиться в свою комнатушку и свернуться клубочком. Он не думал о том, что станет делать после того как доберется до Слободы. Ему казалось, что главное — преодолеть путь, а в конце все решится само собой. И