Секс - наставник по соседству - Любовь Попова

слово мое помяни! Его отец тоже блядуном был, но я его в кулаке держала! — показывает мне тяжелую руку. — А ты, что можешь в кулаке держать? Поварешку?

— Я стараюсь, но Алена…

— Нельзя про мужика забывать. Так, — она бросает рубашку и идет к комоду с детскими вещами.

— Что вы делаете?

— Я сейчас Алену себе заберу. А тебе мужа надо накормить и в постель уложить, поняла?

— Алену-то зачем?

— Потому что опять с ней весь вечер будешь! О муже подумай! Потрахай его нормально, — я в шоке, потому что слышу от нее такое грязное слово. Она же верующая. И вообще не ругается никогда. И мне не велит. — Ну, что ты глазенки свои выпучила? Мужику нужна еда и секс. Возвращай его в семью, да выясни, что за сука его увести хочет.

— А Алену зачем забирать? Я ее спать уложу, и все…

— И опять в детской заснешь! Я что, не знаю тебя?! — она берет пакет детских вещей, поворачивается и уходит к дочке, что хлопает глазами. Хочу к ней, но теть Света вперед идет, на руки ее подхватывает.

Становится страшно. По телу мороз. А если она права? Если он меня разлюбил? Если бросит?

Опускаю взгляд на рубашку. Обнимаю себя. Обидно дико. Дышать тяжело, поверить сложно. Чего ему не хватало? Я ведь так старалась быть хорошей женой и матерью. Я же люблю его!

Выхожу в коридор, наблюдая, как свекровь с дочкой воркует, а та и рада. Ей бы только погулять.

Может быть, права свекровь, может быть, сегодня мы с мужем проведем вместе вечер?

Глава 3

— Ты поняла? — спрашивает тетя Света, а я киваю.

Тут из ванной, наконец, выходит Олег.

Улыбается своей очаровательной улыбкой, а мне вдруг плюнуть ему в рожу хочется. Впервые за три года брака. Он ведь уже пару недель в мятых рубашках приходит. Неужели какая-то давалка лучше меня?

Я даже подумать не могла, что он станет с кем-то спать. Он и меня-то не сильно обхаживал, все мама решила. Чуть ли не в брачной постели советы давала. Да в общем-то один, самый главный. Лежи и терпи, пока муж свои дела делает. А мне не сложно потерпеть ради любимого.

— А ты куда, мам?

— Да мы пойдем с Аленкой погуляем, милый, — уже на пороге она, а Аленка чуть не приплясывает. Гулять, гулять. — А вы тут как-нибудь. Отдохните, в общем.

Она уходит, а мы остаемся с Олегом наедине. Мне не хочется с ним говорить, даже смотреть на него. Перед глазами красное пятно на рубашке. Но я все равно растягиваю губы в улыбке, как она там говорила? Потрахать его? Знать бы еще, как это делается.

— Ну, что, пойдем ужинать? Как дела?

— Нормально, — бурчу, иду ему стол накрывать. Он садится напротив, мы молча принимаемся за обед, когда его телефон начинает вибрировать. Я всем телом напрягаюсь, чувствую, как по телу страх скользит лезвием острым. Неужели правда? Почему я так долго не замечала улыбки на его лице, когда он в смартфон смотрит. Словно там самое важное в жизни.

— Кто написал?

— Да так, по работе, — ест он и вдруг отставляет тарелку. — Это что за сметана?

— Пятнадцатипроцентовая.

— А я ем двадцати. Ну, сколько можно говорить, Оксан? Задолбала. Сидишь, все равно нихрена не делаешь, пока я работаю сутками. Сложно сметану купить нормальную, а?

— Не сложно.

— Совсем в своем декрете мозги просрала. Я, короче, поеду поработаю. Не могу в этом сраче находиться, — встает он, а я смотрю на столик Аленки весь в подтеках. Никак не могу приучить ее нормально есть.

Муж встает, я за ним. Он даже не хочет время со мной проводить. Он просто ищет повод уйти. Почему я раньше глаза на это закрывала? Почему он больше не пытается сорочку мою поднять? Ничего. Даже не прикасается, хотя раньше хоть раз в неделю подходил…

Неужели свекровь права, и Олег хочет нас бросить?

— Олег, — спрашиваю, когда он в спальню заходит, футболку надевает и свежие джинсы. — У нас все нормально?

— А что может быть нормально, если ты даже убраться нормально не можешь? Футболка мятая. Дай другую.

Подаю, чувствуя, что скоро просто расплачусь. Ну, чего он так, я же стараюсь.

— Не знаю. Может, ты хочешь бросить меня? — говорю и вдруг понимаю свою ошибку. Он весь в слух обращается. Начинает рот открывать, чтобы сказать одно, но говорит другое.

— Ну, что за чушь, Оксан, тебе в голову лезет, — трогает он мое плечо и просто уходит. Просто накидывает пальто, ботинки и уходит, оставляя меня в квартире одну, не забывая добавить. — Пол помой, все равно заняться нечем. Я потом приду… Позвоню, короче.

А я не знаю, что делать. Просто не знаю. Мне кажется, я впервые за время декрета осталась одна.

Иду на автомате убирать со стола, но эмоции бьют по нервной системе, ощущение такое, что стою в центре моста, который начинает рушиться. Моя жизнь скоро навсегда изменится, а я этого не хочу. Мы же три года вместе. Ребенка родили. Планы строили. Да, я запустила себя, но он никогда не говорил, наоборот, не пускал в фитнес зал. Да и не с кем было Аленку оставить.

Мне нравится моя жизнь, нравится спокойно рисовать, с дочкой гулять, в доме чистоту наводить. А что теперь? Теперь все будет разрушено? Мне нравится быть уверенной в завтрашнем дне. Знать, что мой ребенок вырастет и сможет стать кем-то, а не как я.

Собираю мусор, уже испорченную миску для салата.

Иду мусор выкидывать. Возвращаюсь и понимаю, что дверь захлопнулась. Понимаю, что ключи остались там.

К горлу подступает ком, это последняя капля, и я просто стекаю по стенке, садясь и плача рядом с мусорным ведром.

— Слезы тебя не красят, — поднимаю взгляд. Сосед. Сексуальный. Спортивный. Особенно видно это по голому торсу. Но какое же он хамло.

— Тебе какое дело? Мне, между прочим, муж изменил.

— Конечно, изменил. Ты выглядишь, как чучело. Тебя ни один нормальный мужик не захочет.

— То есть ты знаешь, каких хотят мужики?

— Конечно, знаю. Ухоженных, уверенных в себе, умеющих работать головой с правильной амплитудой. Ну, ты видела, какая ко мне захаживала.

— Ну, говорить-то вы все горазды, — встаю к собственной двери. Она закрыта, а этот грубиян уже поднимается выше. Джинсы сидят низко, по спине бугрятся мышцы, обтянутые смуглой кожей. — Научи меня быть такой, которую захотят. Муж захочет.

Смело, дико, я понятия не имею, зачем это вообще сказала. Но я