Мой ядовитый шеф - Марина Дарман

Ортегас вовсе не предался меланхолии, как казалось со стороны. Он просчитывал варианты мести, строил планы поиска и размышлял о том, что убийство хухрика подсудное дело. Свою свободу он ценил больше мести так что, пока не отловил секретаршу (бывшую!), стоит придумать изощренный ответ.

Он открыл глаза, изучил лепной потолок и впервые после ремонта во всем здании корпорации задумался над сакраментальным: «Какого ргуша?». Лепнина подходила к офису так же, как сирена к работе. Сирены отлично скандалили, истерили, разносили стекла голосом, короче делали все, что угодно кроме работы.

Вспомнив о любовнице, скорпиус спустил ноги на пол, уселся поглубже в кресло и потянулся к подгляду. Подглядом хитрое устройство прозвали за мелкий дефект. Небольшая коробушка устанавливала связь между двумя желающими пообщаться и выдавала просвечивающую картинку говорящих. Та подрагивала в воздухе и висела сама по себе точно над приемником, расположить который можно где угодно. Идиллию нарушало самовключение устройства и запись всего происходящего в комнате. Одного подгляда в семье зачастую оказывалось достаточно, чтобы вскоре чета разлетелась по свету, не забыв громко выяснить отношения.

Ортегас нажал на вызов Ирмы и замер, стараясь не шевелиться. Такую привычку рано или поздно приобретали все владельцы умных коробков, но ни один не признавался, что надеется подсмотреть.

– Что ты. Что ты. Дорогуша, ну при чем тут скорпиус? Зачем нам скорпиус? Я сегодня порвала с ним, как ты и хотел. Не веришь? Зря! Я так ему и сказала. Я сирена, как ты можешь мне такое предлагать. Дорогуша, он думал, что я стану его любовницей, представляешь?

Мужчина заткнул себе рот кулаком, чтобы не заржать в голос: зачем любвеобильная сирена ходит к нему в кабинет знала вся корпорация. Более того, сотрудники ближайших кабинетов разбегались, как только видели старательно виляющую задницей Ирму. И только один хватайка6 оказался достаточно глуп, чтобы поверить в добродетель сирены.

В общем, подсмотреть не удалось, а вот подслушать очень даже. Судя по черноте на экране, подгляд Ирмы валялся в бездонной дамской сумочке. Слушать так можно еще долго: обнаружить подлянку девушка может разве что случайно, но все, что хотел глава корпорации уже услышал. Он сбросил вызов и спрятал коробок под черный звуконепроницаемый колпак: пропущенный вызов можно и повторить, восстановить репутацию намного сложнее.

Скорпиус поднялся, собираясь уходить, когда заметил кое-что интересное: маленькую записку под стеклом с оттиском женских губ.

– Это кто же у нас такой пылкий? – пробормотал Ортегас, доставая записку. – Олиандр Лойр.

Покрутил бумажку, но больше ничего не обнаружил. Посмотрел ее на свет от окна, зачем-то понюхал и сел обратно в кресло.

– Лойр. Лойр. Где-то я слышал это имя. Но при чем тут губы? Дочерей у него точно нет. Лойр. Лойр. Лойр. Гляну-ка я в сети.

Устройство с миленьким названием «Сеточник» зажужжало, мигнуло зеленым экраном и выдало приветственную надпись:

– Что пожелает Его Скорпионство?

– Олиандр Лойр. Все, что найдешь, – скомандовал глава корпорации и приготовился ждать.

Сеточник справился на удивление быстро, но выдал прискорбно мало. С экрана смотрел пузатенький коротыш из расы хамелеонов. Слишком мало информации, чтобы сделать вывод, но мужчине хватило и этого. Он треснул кулаком по столу с такой силой, что стекло жалобно звякнуло.

– Я вспомнил тебя, – прошипел скорпиус. – Ты ответишь мне! Обещаю!

Он еще раз посмотрел на записку, поднес к глазам поближе, хотя и так отлично видел, улыбнулся, щелкнув пальцами, и произнес:

– Спасибо, хухрик! Не знаю, чем перед тобой провинился клиент, но он явно плохо знает вашу пакостную натуру.

Мужчина поднялся, погасил сеточник и направился к двери, метя скомканной бумажкой в корзину. У самой двери остановился, развернулся бумажку и осторожно потрогал пальцем отпечаток губ.

– Я найду тебя, Валисия. Теперь точно!

Ортегас жестко усмехнулся, аккуратно свернул клочок бумажки и бережно опустил в верхний карман пиджака. К флайту он шел, весело насвистывая: жизнь налаживалась.

Что делают хухрики, когда грустят? Не угадали! Мы мало пьем, зато много пакостим. А когда расстраиваемся, то пакостим больше обычного. Многие путают нас домовыми. С этими недомерками, которые даже мне по пояс! Такое сравнение смешно и нелепо. Не буду говорить про рост и независимость, не буду спорить и доказывать – тихо отомщу и сбегу. Нечего обижать беззащитного хухрика!

Итак, я страдала от безделья, скуки и тоски одновременно. Новый заказ не найден, старый – скоро «выстрелит» и лучше не попадаться на пути бывшего шефа. Видеть многочисленных знакомых не хочется. Шмыгрик отсыпается после потрясений, и трогать бесполезно. Вредного заказчика «сдала». Так, чем же заняться? О придумала, пойду купидончиком подработаю.

Мало кто знает об этой стороне нашей натуры, но любовной магией каждый из нас владеет лучше, чем сирены, скорпиусы, астериды и хамелионы – вместе взятые. Почему при столь выдающихся способностях я столько времени не могла справиться с Ортегосом? Это легко объяснимо!

К себе привораживала не часто, но результатов хватило надолго. Первый эксперимент, поставленный во благо науки и тренировки умений, приходится на школьную пору. Тогда я на спор приворожила главного красавчика потока. Кто же знал, что он зануда, который всегда говорит лишь о себе. Мне пришлось выслушать мельчайшие подробности его жизни, начиная с пеленок, которые он уделывал совершенно гениально. Не знаю в чем это выражалось, но уже тогда вся его родня до седьмого колена поняла, что его ждет большое будущее. Подробный рассказ о тренировках и кубиках на его прессе, честно говоря, вогнал меня в сон. А обиженный красавчик начал охладевать ко мне, что несказанно порадовало. Завершение действия чар дождалась с трудом. А потом долго с содроганием вспоминала, рассказывая о мучениях сверстницам. Только они, почему-то, не прониклись трагизмом ситуации.

До обучения в институте я держалась и помнила, а там, точно затмение накрыло. В тот раз я выбрала непризнанного гения в очках и с жуткими прыщами на лбу. Вы видели хамелеона с прыщами? Вот и я раньше считала, что так не бывает. Без очков он выглядел трогательно и беззащитно. С очками – заумно и стильно, так что ничего больше в его внешности я не замечала. Подслеповатые глазки, спрятанные за стеклышками очков, так заинтриговали, что решилась на повторный опыт. Что сказать-то? Такого разочарования не испытывала даже в первый раз. Я снова слушала о пеленках, скорости их марания, трехзначных числах, что он складывал в уме всего через год после рождения и восторженных родственниках.