Я, Дрейфус - Бернис Рубенс

— Я не обдумывал ни контракт, ни деньги, — сказал он. — Писать я буду в любом случае. Но причина не в желании обогатиться или избыть угрызения совести, дело лишь во внутренней потребности.

Сэма Темпла столь развернутая фраза привела в восхищение. Это были первые слова, которые за все это время произнес Дрейфус. Столь сдержанный человек вполне может оказаться хорошим писателем, подумал он.

— Причина достойная, — ответил он. — Так может быть, вы доверите всю деловую часть мне? Я добьюсь для вас наилучших условий.

Дрейфус кивнул, но без особого интереса.

— Деньги лишними не бывают, мистер Дрейфус, — сказал Сэм.

— Ими позор с моего имени не смыть.

Дрейфус встал, давая понять, что хотел бы закончить свидание. Теперь Сэм сомневался, что ему удастся склонить этого человека к дружбе.

— Вам остается только подписать договор, — сказал Сэм. — Он даст мне полномочия действовать от вашего имени.

Он протянул Дрейфусу ручку, которую узник взял, и, даже не пробежав договор глазами, поставил над пунктирной линией свою подпись. После чего он подошел к двери и позвал охранника.

— Могу ли я сделать для вас что-нибудь за этими стенами? — спросил Сэм.

— Благодарю вас, — ответил Дрейфус, — ничего.

Сэм Темпл тут же поспешил к себе в контору, откуда позвонил в издательство «Юбилей». Он совершенно не хотел вести переговоры по телефону. Он прекрасно знал, что этот инструмент служит удобным прикрытием для обманов и уловок, поскольку нет опасности, что собеседник раскусит вас по выражению лица. Так что позвонил он, лишь чтобы договориться о встрече и, особо на это не напирая, назначить ее как можно скорее. Секретарь был столь любезен, что предложил посетить издательство в тот же день, под вечер.

Когда Бернарду Уолворти сообщили, что к нему на прием собирается Сэм Темпл, он отнесся к этому, как к досадной мелочи среди в остальном идеально организованного дня. Уолворти был главой издательского дома «Юбилей», президент которого был фигурой номинальной и всегда отсутствовал. Он провел в этой фирме всю свою трудовую жизнь, поначалу разносил чай по кабинетам и за годы усердной работы поднялся до нынешнего высокого положения. В юности он выбрал издательское дело, потому что это почитаемое и почетное занятие в одном ряду с юриспруденцией, медициной и политикой. Но за прошедшие годы престиж этой профессии упал. Теперь в ней оказалось полно карьеристов, парвеню и выскочек, все бухгалтеры по натуре, от деятельности которых так и разило коммерцией. Появилось множество литературных агентств, где также процветал торгашеский дух. Для Бернарда Уолворти, оскорбленного таким положением дел, Сэм Темпл был воплощением этого чужеродного начала, и предстоящая встреча его отнюдь не радовала. Однако отказаться он не мог. Темпл считался одним из лучших агентов в городе и, будучи таковым, умел заманить лучших писателей. В старые времена Уолворти полагал, что, как и следует, агенты работают с издателями заодно. Но теперь люди вроде Сэма Темпла отстаивали интересы своих писателей, и прежний удобный порядок был нарушен. Он и предположить не мог, зачем Темплу понадобилось с ним встречаться, но ожидал, что разговор предстоит нелегкий.

И его ожидания полностью оправдались. Темпл как вошел к нему в кабинет, так с порога и объявил, что он — законный агент Дрейфуса. Эта новость была для Уолворти ударом ниже пояса. Радость, в которой он пребывал, отыграв себе Дрейфуса, испарилась.

— Поздравляю, — сказал он, с трудом изобразив слабое подобие воодушевления. Но улыбку вымучить так и не смог.

— Я пришел обсудить договор. — Темпл сразу перешел к делу. — Вы успели его обдумать?

— В каком смысле? — решил уточнить Уолворти.

— Начнем, например, с аванса, — предложил Сэм.

— Ну… не следует забывать, что мы… э-эээ… идем на серьезный риск, — сказал Уолворти.

Сэм ожидал именно такой линии защиты и к ней подготовился. Он просто рассмеялся Уолворти в лицо.

— Это имя Дрейфуса — риск?

— Вы же не можете утверждать, что он успел зарекомендовать себя как писатель, — Уолворти заговорил громче. — Наверняка Дрейфусу понадобится литературный негр.

— Сомневаюсь, — сказал Темпл. — Я только что от него. Он отлично умеет излагать.

— Вы его видели? — воскликнул Уолворти. Эти проныры везде пролезут, подумал он. — Как вам это удалось?

— Начальник тюрьмы — мой приятель.

«Неужели начальник тоже из евреев?» — подумал Уолворти.

— У вас есть имя — Дрейфус, — продолжал Сэм, — имя, которое нынче оправдывает любые риски. — И, не переводя дыхание, заявил: — Я прошу аванс в четверть миллиона фунтов, это не беря в расчет права на зарубежные издания.

Теперь настал черед смеяться Уолворти.

— Ну, это утопия. К тому же, возможно, выплати мы хоть пенни, сделку могут счесть незаконной. Дрейфус ведь признан виновным, — сказал он.

Сэм Темпл поерзал в кресле, собрал свои бумаги и сделал вид, что встает.

— Вам не хуже моего известно, что Дрейфус пока что с вами ничего не подписал, — заявил он. — Я могу завтра выставить эту книгу на аукцион, и каждый лондонский издатель сделает свою ставку. Последнее предложение будет куда больше того, что я делаю вам сейчас. Я оказываю вам любезность, мистер Уолворти.

Издатель понимал, что его загнали в угол. Его переполняла ненависть к этому человеку.

— Не торопитесь, мистер Темпл, — сказал он. — Нам есть что обсудить. Не хотите ли кофе?

Через десять минут переговоров — Темпл больше не дал бы ни минуты — Уолворти сдался.

— Я пришлю вам договор по почте, — выдавил из себя он. — С вами трудно сговориться, мистер Темпл.

Сэм усмехнулся. Он покидал здание издательства «Юбилей» не триумфатором. А просто человеком, добившимся желаемого. И был уверен в том, что заключил честную сделку.

Уолворти не хотел распространяться о своем поражении, но не сомневался, что уж Темпл-то не станет держать язык за зубами. Однако он ошибался. Темпл отлично знал, как люто его коллеги умеют завидовать, и не хотел их провоцировать. Тем не менее, за несколько часов новости расползлись, а потом и разлетелись по всему издательскому миру. Источником их была секретарша, у которой глаза на лоб лезли, пока она печатала ноль за нолем в договоре. Сначала она шепнула об этом за кофе, известие передали первому же посетителю, внештатному редактору, а тот в свою очередь донес его до своего клуба и вывалил на бильярдный стол. Тут уж новость попала в открытый доступ, и день еще не успел закончиться, а лондонская вечерняя газета разнесла сенсацию по всему городу, при том, что ни Уолворти, ни Темпл не проронили ни слова о сделке.

В своей кухне в Пимлико новость прочитала миссис Люси Дрейфус. И новость ее не порадовала. Она не увидела в ней ничего хорошего. Наоборот, сочла еще одним источником зависти и злобы для тех, кто преследовал ее мужа, да и те, кто ему в душе сочувствовал, теперь могли пересмотреть свое отношение. Она сунула газету в ящик комода в тщетной надежде на то, что новость удастся скрыть от детей.