Молодость без страховки - Анна Богданова

– Давай, давай, поднимайся!

– Ага! Как же! И не подумаю! – воскликнула подруга, насупившись.

Мужчины из пятого вагона, оживлённо разговаривая, не обратили ни малейшего внимания на попутчиц. Один из них – тонкий, светловолосый, бледнолицый, в чёрном пальто, с торсом, устремлённым вперёд, быстрыми шагами направился в сторону билетных касс. Второй – толстый, кудрявый, в синей куртке, задыхаясь, бежал за ним, весь обвешанный сумками, выкрикивая что-то на незнакомом языке.

– Поднимайся! – кричала дама, что помоложе.

– Нет!

– Ну и сиди тут до посинения! – разозлилась изящная дама и хотела было уйти, но, посмотрев на приятельницу, залилась звонким смехом.

– Очень смешно! Конечно! Что смешного? Что я себе все кости из-за тебя переломала? Да? – спросила толстуха.

– Кости! Ха! Ха! Ха! – схватившись за живот, выдавила из себя изящная.

«Какие кости?! Откуда у тебя кости?! Один жир сплошной! Там до костей не докопаешься!» – чуть было не ляпнула она и, взглянув на белую ровную полоску бактерицидного отечественного пластыря над верхней губой подруги, отвернулась, давясь от смеха.

Как, наверное, уже догадался многоуважаемый читатель, эти две почтенные дамы, что так эффектно появились на перроне богом забытого городишки, были наши давние добрые знакомые. Та, что помоложе да поизящнее, – писательница всех времён и народов (коей она сама себя считала), не издавшая ещё ни одной книги своих мемуаров – Аврора Владимировна Дроздомётова. Другая – полная и бесформенная – её приятельница Вероника Александровна.

Наконец, перекатываясь с одного бока на другой, ёрзая и вытирая мягким местом неровный, с выбоинами асфальт, Бубышева с горем пополам поднялась на ноги.

На перроне вдруг появился народ.

Мужчина неопределённого возраста стоял в луже, глядя вслед ушедшему к морю поезду. Он был одет в короткий грязно-серый плащ пятидесятых годов в тонкую, почти стёртую от времени и носки клетку, из-под которого выглядывали ноги в женских тренировочных штанах василькового цвета и желтых кожаных сандалиях... Жирную точку в его образе ставила чёрная засаленная шляпа-котелок а-ля Чарли Чаплин.

Следом выкатилось на платформу настоящее чудо без пола и возраста ростом метр тридцать, шириной метр двадцать, со вторым подбородком, лежащим на груди, в замасленной куртке цвета помойного контейнера. Оно поставило под навес на попа бочку и, водрузив на неё трёхлитровую банку с семечками, приняло облик делового, видавшего виды коммерсанта.

Ещё одно... Нет, не чудо. Скорее чудовище, похоже, мужского пола, со щеками, покоившимися на воротнике байковой куртки от пижамы, с синей физиономией в рытвинах (видать, от перенесённой в детстве ветрянки) и букетом вялых, подмороженных, словно опалённых с боков разнопёрых астр.

– Хупите свитощхи! Хупите! – подойдя нетвёрдой походкой к только что прибывшим, просвистел он.

– Почём отдашь? – поинтересовалась Аврора Владимировна.

– За полтинник, – жалостливо простонало чудовище.

– Четвертак! – торговалась Дроздомётова.

– Пошли! Зачем тебе цветы? – Вероника потянула её за рукав.

– Как – зачем? У Аришки сегодня премьера! Где ещё в этой дыре я цветы найду?!

– Свитощхи-то хорошие! Восьмите за трисатник!

– Держи двадцать пять рублей и ступай с богом! – Аврора Владимировна сунула «цветочнику» деньги и, выхватив астры, засуетилась. – А где бы нам тут такси поймать? В этом городе вообще есть такси? Эй! Любезный! Не подскажете? – спросила она у мужчины в котелке.

– Уехал, – печально вздохнул тот, последний раз посмотрев вслед вильнувшему хвосту поезда, и пошёл прочь, так и не ответив на вопрос нашей героини.

– Дурдом какой-то, а не город! – возмутилась Дроздомётова. – Ника! Как ты думаешь, это баба или мужик?

– Где?

– Да вон, семечками торгует!

– Мужик!

– Уверена? – усомнилась Аврора Владимировна.

– Конечно, мужик!

– Мужчина! Мужчина! Вы не подскажете, где тут у вас стоянка такси? – подлетев к «чуду», спросила Дроздомётова.

– Никакой я не мужчина. Меня бабой Марусей тутошние все зовут. А таксе у нас одно в городе. За вокзалом стоит, – вяло объяснила баба Маруся и предложила дамам купить у неё семечек.

– Не нужно нам никаких семечек! – пробасила Вероника Александровна – она хоть и не курила никогда в жизни, но голос имела грубый – чисто труба иерихонская.

– Спасибо, – промямлила Аврора и направилась к «стоянке» такси, где ждала неизвестно кого одна-единственная машина.

Тут автор считает нужным сказать несколько слов о вокзале и о самом городе.

Вокзал (если не считать его оригинальной покраски по случаю начавшегося месяц назад ремонта) был самым обыкновенным для сотен городов, что рассыпались бисером по родной нашей России-матушке.

Все вокзалы провинциальных, милых сердцу каждого русского человека городков одинаковы: с виду новенькие, отреставрированные на скорую руку для поверхностных, мимолётных взглядов пассажиров, стремящихся неизвестно куда... Будто только что вылупившиеся из яйца (если, конечно, богатая фантазия позволяет вам вообразить вокзал, вылупившийся из этого символа жизни) здания, изо всех сил пытающиеся стоять гордо, являющиеся, как правило, главными сооружениями во всей округе. Обыкновенно вывески с названием города на них красуются лишь для отвода глаз – новенькие, беленькие, с буковками – настолько малюсенькими, что проезжающие вряд ли сумеют различить их из окон поезда. «Ага. Остановка. И вывеска вроде на месте», – подумает незадачливый путешественник. А что там на этой самой вывеске написано?.. Да какая разница! Рассматривать – только глаза портить! Не о том думает вояжёр, проезжая мимо неизвестной станции. «Надо же! – крутится в его голове. – И здесь люди живут! С ума сойти!»

Все эти несколько витиеватые рассуждения о яйцах и путниках неспроста! Ваша покорнейшая слуга ведёт к тому, что никто из проезжающих, как, впрочем, и из вновь прибывших сюда, не обращает внимания на новенькую табличку с мелкими буковками. Лишь случайно, быть может, по недоразумению попав в кольцо этого и в самом деле мифического местечка с иной, отличающейся от столичной, реальностью – настолько, что вас вдруг охватывает престранное чувство, словно вы оказались в другом пространственно-временном измерении, вы станете интуитивно искать, озираясь по сторонам, его название. Но... Как это обычно бывает, вывеска либо сорвана, либо в ней явно недостаёт некоторых букв, как в этом славном граде, куда дочь Авроры Владимировны много лет назад приехала из столицы, дабы иметь возможность реализовать свой талант, играя в театре не пустые роли мышек и зайчиков, но и проживая, пропуская через себя судьбы леди Макбет, Гамлета, Джульетты или Чацкого, к примеру.

Случайный гость, попавший в черту города, где в драматическом театре служит Арина Юрьевна Метёлкина, и вовсе не имел возможности узнать, куда его, собственно, занесло. Как говорится, «кто успел, тот и съел»: не успел он обратить внимание на блестящую вывеску станции, значит, быть ему в неведении, потому как затянет, засосёт его провинциальное, прошловековое какое-то спокойствие и оцепенение, яко топкое болото.