Измена. Право на обман - Арина Арская

Денис приглаживает волосы неуклюжей ручкой.

— Так? — я слышу в голосе сына зловещие нотки.

— Он лопнет от зависти, когда мы с Дашкой поженимся. И будет много плакать.

Пока я удивленно хлопаю глазами, Денис шепотом добавляет:

— Можно я скажу плохое слово? Очень надо, — стискивает в руках машинку и весь трясется от ярости.

— Можно, — я сглатываю.

— Егор… — Денис набирает полной грудью воздух и рычит сквозь зубы, — жопа с ушами!

Я аж вздрагиваю от его гневного голоска. Он с облегчением выдыхает и крутит колесики машинки, надув губы. С его обидой и ревностью и мне как-то стало свободнее дышать.

Паркуюсь у небольшого зеленого сквера:

— Давай прогуляемся? Мороженое поедим.

Только сладкое может ненадолго отвлечь от душевных терзаний и тревоги о будущем. Через пять минут мы уже сидим на лавочке под раскидистым тополем. По нашим лицам ползут солнечные пятнышки.

— Мам, тебе грустно, потому что я решил жениться? — Денис поднимает взгляд. — Если ты не хочешь, не буду…

Что нас ждет с Сашей. Развод? И он, вероятно, ударит в первую очередь по Денису. Вот есть мама и папа, а затем… О, Господи… Мышцы и кости пронизывает холодный озноб ужаса.

— Мам…

— Милый мой, — я с трудом поднимаю Дениску, усаживаю его на колени и обнимаю. — Я буду рада, если ты решишь связать судьбу с любимым человеком. Конечно, обычно это случается попозже.

— Тогда почему ты грустная?

Проклятье. Мой сын уже впитывает мое отчаяние.

— Помнишь, мы с тобой говорили, что иногда можно погрустить?

— Помню, — кивает и прижимается ко мне с объятиями, — тогда погрусти.

Целую его в макушку, и наблюдаю за воробьями в нескольких шагах. Вот-вот разрыдаюсь, но нельзя, как бы мне ни было больно за себя и Дениса, ведь его отец тоже предал. Возможно, в самое ближайшее будущее мой ненаглядный супруг придет и скажет, что требует развода, ведь встретил новую женщину.

— Вместе грустить хорошо, — шепчет Денис и поглаживает меня по руке. — Папа тоже иногда грустит, но один. Почему?

— Бывает, что хочется погрустить в одиночестве.

— Жизнь — это так сложно…

— Ты же мой маленький философ, — смеюсь и зарываюсь носом в мягкие волосы. — К бабушке с дедушкой в гости не хочешь?

— А ба приготовит мне блинчики?

— Она же их всегда готовит и только для тебя.

— Тогда хочу, — улыбается, но через секунду хмурится, — но папе тоже надо рассказать про Дашу.

— Согласна.

— А ты расскажешь?

— Конечно, — слабо улыбаюсь. — Или же завтра с утра он заберет тебя от бабушки и дедушки и ты ему сам все расскажешь.

— Да, я сам должен, — чешет щеку и серьезно сводит бровки вместе, — я пока подумаю, как папе про Дашу сказать.

— Подготовишь речь?

— Да.

— И в любой речи важно быть честным, да? — поглаживаю его по бархатной щечке.

Кивает и вновь меня обнимает с взволнованным шепотом:

— Тогда я не знаю, хочу ли я точно жениться, — замолкает и бубнит в ключицу. — Честным быть трудно. Мам, но я же обещал… Даша будет плакать…

— Ты поговори с ней, Дениска. В любви важны не только поцелуи, но и слова.

— Как у вас с папой?

Мое лицо косит от гримасы отчаяния. Да, мы ведем множество разговоров с ним, но все не о том. Как я могу учить сына быть честным, когда сама угодила в ловушку лжи?

— Я думаю, Даша тебя поймет, если ты раскроешь перед ней сердце, — заглядываю в карие глазки, которые достались Денису от его лживого отца, — да, возможно, будет плакать, но…

— Я поплачу с ней рядом, — Денис обхватывает мое лицо теплыми ладошками, — мне тоже будет грустно и стыдно.

Глава 3. Ну что ты как маленькая?!

— Денис Александрович, — пап подхватывает Дениску на руки и удивленно охает, — кажется, вы подросли за эту неделю.

Дениска шепчет папе что-то на ухо, прикрыв рот ладошкой.

— Так, — папа кивает с важным видом и шагает по коридору к детской, — понял. Нас ждет серьезный мужской разговор.

— Насколько он у нас? — мама улыбается, провожая взглядом папу и Дениску.

— На денек… До завтра.

— Мало, — мама обиженно хмурится, — завтра не отдам и не просите.

— Мам…

— Пошли пить чай, — тянет за руку. — Пока мужики ведут серьезные мужские разговоры, мы с тобой, — оглядывается и подмигивает, — тортиком побалуемся.

И вот сижу я через пять минут с чашкой чая и куском наполеона на блюдечке с красной каймой по краю. Я это блюдце любила в детстве. С того времени появился крошечный скол, но старая тарелочка из прошлого мне еще мила.

— Ты что-то бледная, — мама окидывает меня цепким взглядом и облизывает ложку. Затем замирает и шепчет. — И тортик не кушаешь… Ева, неужели… ты в положении?

— Нет, — устало вздыхаю.

— Не здоровится? — с небольшим разочарованием отзывается мама.

Встаю, выглядываю в пустой коридор и прислушиваюсь к хохоту Дениски и папы. Закрываю дверь и возвращаюсь за стол.

— Мам…

— Ты меня пугаешь, Ева.

— Я думаю, что Саша мне изменяет, — глухо отвечаю я и перевожу взгляд на окно, за которым пролетает стайка птичек.

— Уверена или только думаешь? — шепчет мама.

— На руках доказательств нет.

— Ева, — мама касается моей руки, — ты всегда…

— Надумываю лишнего? — перевожу усталый взгляд на нее. — Есть мизерный шанс, что я ошибаюсь, но вряд ли.

— У вас же Дениска… — сипло выдыхает мама. — Ева… Может, ты ошибаешься? Нет, точно ошибаешься… Саша же…

— Приличный мужчина? — заканчиваю я за нее обрывистое предложение.

— Да.

И по глазам вижу, что мама допускает факт измены, но не знает, что мне сказать. У нас же Дениска, а Саша не только приличный мужчина, но и отец хороший, что ему не помешало сегодня смотреть на чужую грудь в красных кружевах. Или все же это был не он?

— Ты только не психуй, доча, — мама поддается в мою сторону и едва слышно меня спрашивает, — а как у вас