Чудаки - Борис Панасович Комар

надеялись, что кактус после этого вскоре зацветет. Ведь у мамы все цветы, за которыми она ухаживает, всегда цветут. Но прошло лето, осень, зима, наступила весна, а он почему-то не цвел.

И вдруг, когда мы уже потеряли надежду увидеть на кактусе желанные цветы, я, как-то проснувшись рано утром, заметил на нем небольшие, с горошинку, бутончики. Их было много-много, по нескольку на каждой лепешке.

— Ура! Ура!! — закричал от радости.

— Что такое? Чего ты кричишь? — заглянула в комнату встревоженная мама.

— Кактус будет цвести! Вон посмотри!

— Вижу, — ответила мама, подойдя к окну. — Но зачем кричать на весь дом?

Следом за мамой в комнату вошли папа, дедушка и бабушка. Поднялась с кровати Оксана. Все столпились возле подоконника, разглядывали на кактусе бутоны и гадали, какие будут цветы — красные, белые, синие, желтые или, может быть, оранжевые, сиреневые?

Но никто не угадал…

Бутоны распустились через неделю. Распустились все сразу, ночью, когда мы спали.

И цветы я тоже увидел первым, и тоже рано утром.

Проснулся, открыл глаза, глянул на окно и… нет, не закричал, как в прошлый раз, а онемел.

На окне, озаренное ярким утренним солнцем, сияло какое-то диво: радуга не радуга, новогодняя елка — тоже не то. Ну разве что его можно было сравнить со сказочной жар-птицей.

И вправду, кактус зацвел необыкновенно. Цветы на нем были совсем не такие, как мы себе представляли, разглядывая бутоны. Ни красными, ни белыми, ни синими, ни желтыми, ни оранжевыми, ни сиреневыми их не назовешь, потому что лепестки каждого цветка были разных расцветок, отчего они выглядели просто сказочно.

Когда я насмотрелся вдоволь на цветущий кактус, тихонько поднялся с постели, позвал маму.

И мама тоже восхищалась. Потом взяла горшок и перенесла его на подоконник в другую комнату, окно которой выходило на улицу.

— Зачем это ты?.. — не понял я.

— Чтобы все смотрели. Ведь такое чудо не часто увидишь…

Цвел кактус всего три дня. И в эти дни на улице возле раскрытого окна, на котором он стоял, останавливались прохожие и подолгу разглядывали необычные цветы.

Увидела это чудо и наша соседка. Она сразу узнала свой кактус и прибежала к маме.

— Лида, Лида, давай я его продам! Обещаю: хорошие деньги с тобой заработаем…

Но мама только улыбнулась и ничего ей не ответила…

Теперь расскажу про конфеты.

В прошлом году в день Восьмого марта случилось так, что папа был в Москве на совещании передовиков. Он прислал маме и Оксане поздравительную телеграмму и подарок — большую коробку конфет «Птичье молоко».

Я тоже не забыл поздравить маму и Оксану. Не пообедал несколько раз в школьной столовой и на сэкономленные деньги купил им по букетику подснежников.

Когда позавтракали, мама поставила на стол лимонад и коробку конфет.

— Угощайтесь, — сказала, — таких вы еще не едали.

Мы, как только попробовали, сразу поняли, что на свете нет ничего вкуснее конфет «Птичье молоко». Даже облизывались от наслаждения.

Мама очень радовалась, что конфеты нам так понравились. Но сама почему-то их не ела. Взяла одну — и все. Мы спросили — почему?

— Не люблю сладкого, — махнула рукой. — Сами ешьте.

Мы удивились: с каких это пор мама не любит сладкого? Прежде за ней такого не замечалось. Торты, мороженое, пирожное, всякое варенье и повидло тоже ведь сладкое, а мама их любит. И от конфет прежде никогда не отказывалась, а теперь вдруг не хочет?

Когда папа приехал из Москвы, мама была на работе. Он увидел на столе пустую коробку и спросил:

— Ну как, вкусные были конфеты?

— Очень вкусные!

— А маме не понравились, — сказала Оксана.

— Не понравились? — удивился папа.

— Угу, — подтвердил я. — Потому что мама не любит сладкого.

— Это она сама вам сказала?

— Сама.

— И вы, конечно, вдвоем съели все конфеты?

— Вдвоем.

— Тогда все ясно, — усмехнулся папа.

— Что ясно? — не поняли мы.

— Ну то, что они маме не понравились…

— А почему, почему?

— В народе говорят: мать сама не съест — детям отдаст. Так и ваша мама: увидела, что вам очень понравились конфеты, и не стала их есть. А вы, молодцы, рады стараться… А на самом деле она очень любит конфеты, и больше всего — я это знаю — вот эти, — постучал папа рукой по пустой коробке из-под «Птичьего молока».

Только тогда мы поняли, почему мама не хотела есть конфеты.

Я дал себе слово и непременно сдержу его: когда вырасту, буду работать, буду часто-часто покупать маме всякие сладости, и особенно конфеты «Птичье молоко».

Оксана,

как вы уже знаете, моя младшая сестра. Может, у кого-нибудь из вас, у кого есть младшие сестры и братья, и не так, а мне, признаюсь, Оксана причиняет немало, ох немало хлопот!

Каждый день, кроме субботы и воскресенья, утром нужно отвести ее в детсад, вечером забрать оттуда. Потом, если ни мамы, ни папы нет дома, накормить, уложить спать. А это не просто сделать, потому что она такая привереда, каких свет не видывал. Кроме того, Оксана еще требует, чтобы я с нею все время играл, читал ей сказки или рассказывал интересные истории. И ничего не поделаешь, приходится ублажать ее — куда денешься?

Но разве только это? Много всяких от нее неприятностей.

Вот однажды в воскресенье мы с ребятами собрались поиграть в прятки, или, как у нас, в Киеве, называют, в Панаса. Слышали, наверное, о такой игре, а может быть, и сами в нее играли? Ну, это когда кому-то одному завязывают платком или полотенцем глаза, несколько раз вертят вокруг себя, чтобы он забыл и не отгадал, где какая стена, а потом спрашивают:

«Как зовут?»

«Панас».

«Что любишь?»

«Квас».

«Панас, Панас, лови нас!»

Все разбегаются кто куда, прячутся, затихают, а Панас ходит по комнате с вытянутыми руками и пытается кого-нибудь поймать.

Подсказывать Панасу можно только в двух случаях. Это когда он с завязанными глазами может на что-то наткнуться и наделать беды — ну, например, опрокинуть горшок с цветком или разбить что-нибудь. Тогда его предостерегают:

«Огонь!»

И еще, когда Панас к кому-то приблизился и может его поймать, то кричат:

«Масло!»

Сначала Оксана сидела на диване и смотрела, как мы играем. Когда Панас хватал кого-то и восклицал: «Чур-чур меня, меня!», она заливалась хохотом, хлопала в ладоши — так ей было интересно и весело.

Но потом и Оксане захотелось поиграть с нами.

— Ты еще мала, — сказал я.

— А вот и не мала, — возразила она. — Я уже в подготовительной группе.

— Ну и что,