Мой чужой дом - Люси Кларк

На пути к дому темноту внезапно рассеивает огонек сенсорного фонаря. Какое счастье! Я усаживаюсь на порог, холод камня пробирает до костей.

– Пожалуйста, поскорее… – бормочу я под нос.

Так и вижу, как прямая, точно гвоздь, Фиона крутит руль, неукоснительно соблюдая скоростные ограничения.

Втянув голову в плечи, я еще плотнее закутываю толстовку.

Надо мной нависает призрачная громада пустого дома. Может, он меня наказывает за то, что я его бросила? Как собака, которая не подходит к вернувшимся хозяевам потому, что они посадили ее на цепь.

Сенсорный фонарь гаснет. Дрожать мне теперь в полной темноте.

Ранее

К вершине скалы, прорезая заросли высокого кустарника, тянется однополосная дорога.

– Это в самом конце, – поясняет таксист.

Подъездная дорожка посыпана серо-белым гравием – разумеется, для того, чтобы подчеркнуть красоту цвета стен и обшивки из натурального дерева.

Дом величественно возвышается на самой верхней точке. Фасад со стороны моря, подпертый вбитыми в скалу металлическими стойками, будто парит в воздухе. Свежая теплая гамма постройки контрастирует с мрачными переливами щербатых камней у подножия – завораживающее сочетание. Истинный шедевр архитектурного искусства!

– Славное местечко! – замечает водитель, тормозя на хрустящем гравии.

– Славное, – подтверждаю я с невольной улыбкой.

При оплате такси я накидываю щедрые чаевые.

И вот мой портплед на каменных ступенях у входной двери. Когда такси, развернувшись, исчезает в зеленом туннеле кустов, я спешу в конец участка, где, как обещалось в электронном послании, за аккуратным заборчиком стоят передвижные мусорные контейнеры.

Я откатываю зеленый контейнер с клацающими внутри бутылками в сторону и осторожно поднимаю лежащий под ним серый булыжник. Так в детстве затаив дыхание переворачиваешь камень в надежде хоть мельком увидеть мокрицу или жучка.

Вот он, ключ от дома!

Я возвращаю мусорный контейнер на место и направляюсь через дорогу обратно к крыльцу. Тяжелая деревянная дверь выкрашена в серо-зеленый цвет – точь-в-точь цвет моря. Я трогаю гладкую поверхность кончиками пальцев, но открывать не спешу, смакуя значимость происходящего. От волнения сердце едва не выпрыгивает из груди.

Никто не подсматривает? Я оглядываюсь через плечо и, немного успокоившись, вставляю ключ в замок.

– Слава богу, ты была дома! – Я подливаю Фионе в бокал вина и откидываюсь на мягкую спинку дивана.

– А если бы не была?

– Еще один ключ есть у Флинна.

– До сих пор не вернул? – удивляется сестра.

Я пожимаю плечами.

– По-моему, как-то невежливо требовать у него ключ.

Фиона молчит. Ей обычно и не требуется ничего говорить – достаточно красноречиво изогнуть темные брови.

– Как Дрейк погостил у родителей Билла? – спрашиваю я. – Так скучала по нему! Может, он навестит меня на выходных? Я привезла ему подарочек.

– Пора вводить запрет на прием подарков. Родители Билла разрешали ему по два часа смотреть мультфильмы и каждый день кормили мороженым. – И со смехом добавляет: – Еще немного, и он попросил бы их его усыновить!

– Представляю, как ты по нему скучала!

– Шутишь? – фыркает сестра. – Во-первых, я всласть высыпалась. Во-вторых, даже не подходила к плите. Столько дел переделала, сколько за год не успевала! Я уже поинтересовалась у родителей Билла, нельзя ли сделать это ежегодной традицией.

– Правда? – Теперь я удивленно приподнимаю брови.

В свои два с небольшим Дрейк впервые ночевал в чужом доме. Несколько месяцев, пустив в ход всю дипломатию, Билл вел переговоры с родителями по поводу его недельного пребывания в Норфолке.

– Лучше расскажи о себе! – переводит тему Фиона. – Понравилось во Франции?

– О-очень!

Во Францию меня пригласили на литературный семинар гостевым лектором. Я долго сомневалась, ехать или нет: надо мной дамокловым мечом висел срок сдачи книги, – но гонорар оказался так высок, что отказываться было глупо.

– Нас поселили где-то в сельской местности, на ферме, в изумительном старом домике. Каждое утро у меня начиналось с заплыва в красивом бассейне.

– Ты и так худая, а приехала еще худее – значит, ела мало сыра.

– Я ела сыр на завтрак! – протестую я.

– Умница! – хвалит меня сестра, отпивая вино. – А как тебе другие участники семинара? Что за люди?

– Интересные… Умные… Обожают книги. Не обошлось, конечно, без парочки зануд. Помешаны на подсчете слов. И к десяти вечера спят беспробудным сном. – Я делаю паузу. – Тебе бы понравились.

Фиона громко, безудержно хохочет. Обожаю ее смех!

– Наверняка. А они редактируют тексты под душем?

Во время вступительных экзаменов сестра упаковывала конспекты в пластиковые файлы, чтобы не отрываться от учебы даже в ванной. Она всегда была такой – энергичной и сосредоточенной.

– Чего не видела, того не видела, – хмыкаю я.

– А как… – Фиона запинается, – …как движется твоя работа?

Я гляжу в окно, в темном стекле золотится отражение света лампы. От одной мысли о втором романе меня начинает подташнивать.

– Продолжаю бродить в дебрях… – расплывчато отвечаю я.

– К сроку сдачи успеешь?

Я дергаю плечами.

– Еще шесть недель.

Фиона пристально изучает мое лицо.

– А если не успеешь?

– Тогда я теряю контракт на книгу.

И дом, добавляю я мысленно. В грудной клетке сразу расправляет крылья паника. Нет уж, этого допустить нельзя!

Фиона знает, сколько души я вложила в свой дом, как долго согласовывала чертежи и планировки. Строители месяцами ползали по лесам, поднимали кранами огромные стеклопанели, грызли бурами камень, устанавливая неподдающиеся железные стойки. А мебель и оборудование для ванной? А половые настилы и каталоги красок? Сколько часов потрачено на их изучение!

Обычно подобная одержимость мне не свойственна: имущество, нажитое мною за последние десять лет, уместилось бы в рюкзак и чуть-чуть сверху. Но дом мне хотелось больше всего на свете! В Корнуолле жила Фиона, да и мать всегда мечтала о «домике на берегу моря». Он олицетворял стабильность, крепкие корни.

Стройка шла полным ходом, и однажды вечером, когда я вернулась в бристольскую съемную квартиру, Флинн, не отводя взгляда от танцующего в камине пламени, сказал: