Мио-блюз - Кристина Ульсон

Просыпался я, только когда земля накрывала меня с головой.

* * *

— Что тебе снится, Мартин?

Мы завтракали, и Люси пыталась поймать мой взгляд над столом. Много ночей подряд она видела, как я обливаюсь потом. Я не ответил, и она продолжила:

— Такое впечатление, что сон все время один и тот же. Так?

— Я не помню. Что тут странного, если после всего, что нам довелось пережить, мне снится черт-те что?

После всего, что нам довелось пережить. Ложь, но Люси не могла этого знать. У моих снов был единственный источник — Техас. Об этом я молчал.

Я отпил кофе и обжегся:

— Ч-черт.

Люси все смотрела на меня.

— Ты мечешься в постели, — тихо сказала она. — Кричишь.

Я отставил кружку с кофе.

— Вот как. И что же я кричу?

Спросил я главным образом потому, что она ждала от меня каких-то слов.

– “Я знаю, где он”. Ты кричишь: “Я знаю, где он”. Но ты ведь не знаешь?

На миг время замерло.

— Мартин, ты ведь не знаешь? Не знаешь, где Мио?

Я опомнился, покачал головой:

— Конечно, не знаю.

Завтрак закончился в молчании. Я думал о том, что секреты — полная чепуха. Можно похоронить их как угодно глубоко; рано или поздно они все равно вылезут на поверхность. Особенно если по доброй воле возвращаешься на место преступления.

Люси думала, я кричал, что знаю, где Мио. Но только я один знал, о чем на самом деле говорил. О ком говорил.

“Я знаю, где он”.

Ну да, это я знал. Но тот, о ком я говорил, не имел к Мио ни малейшего касательства.

Или имел?

Живые и мертвые. До чего же острая грань их разделяет. Болезненная, пугающая. Когда навалились кошмары, я уже вконец выбился из сил. Еще бы — меня безвинно подозревали в двух убийствах, я совершил безумное блиц-путешествие в Техас, потом лишился дочки, но вскоре ее вернули. У меня не было отчетливого ощущения, насколько безотлагательно задание разыскать Мио. Сказать по правде, меня это и не волновало. На первых порах. По Библии, Господь сотворил землю за шесть дней. В день седьмой Он отдыхал. Мы поступили наоборот. Шесть дней мы с Люси отдыхали. А потом взялись за работу. В воскресенье.

— С чего начнешь? — спросила Люси.

Хороший вопрос.

— Попробую снабдить его лицом. И наведаюсь на то место, где он исчез, в детский сад.

Я понятия не имел, как выглядит Мио. Высокий он для своих лет или, наоборот, маленький? Толстый или худой? Длинноволосый или с короткой стрижкой? Меня раздражало, что я так долго оставлял без внимания отсутствие фотографий. А ведь ни разу и нигде мне не попадалось фото мальчика. Ни в материалах предварительного расследования, ни в газетах, ни в интернете. Раньше у меня были хорошие контакты с полицией, я мог легко получить ответ на вопрос, куда, черт возьми, подевались все фотографии Мио (если они вообще существовали). Но теперь эти контакты — дело прошлое. Да и незачем возбуждать любопытство полиции, их ведь наверняка заинтересует, для чего мне понадобилась фотография Мио.

Но у кого, если не считать полиции, могла быть фотография Мио? У него есть бабушка. И тетя. Жанетта и Марион. Я решил связаться с обеими. Ни та, ни другая не перезвонила. Шли часы. Ну и хрен с ними. Будто у меня нет других важных дел, которыми надо заняться. Например, съездить туда, где последний раз видели Мио.

Машина с ревом рванула с места. Мой распрекрасный “порше-911”. Пахнущий кожей, точь-в-точь как когда был совсем новый. В остальном новизны поубавилось. Шикарные автомобили не дружат с маленькими детьми. Белла старалась, как могла, но ее следы все равно обнаруживались повсюду. Хотя главная проблема вряд ли в Белле. Просто после всего случившегося сидеть за рулем этой машины было не очень приятно. По возвращении из Техаса я попросил парней Бориса — ну, того мафиозного босса — хорошенько осмотреть автомобиль, и они нашли так называемый жучок, следящее устройство, которое полиция установила в машине, чтобы держать под контролем мои передвижения. Не мешало устроить моим противникам веселую жизнь, и Борисовы парни переставили жучок на какой-то доставочный фургон. Мои новые маршруты наверняка заставят многих полицейских поломать голову.

Уже перевалило за полдень, и первым делом я забрал Беллу. А потом поехал на юг. Белла провела день у бабушки, у моей мамы Марианны, и явно повеселела, когда поняла, что домой мы поедем не сразу. Взгляд ее горел энтузиазмом. Порой ее короткая память ужасно меня пугала. Как она могла веселиться? Всего неделя прошла после смерти ее деда и бабушки в пожаре и после ее похищения. Ей бы, наверно, следовало быть вне себя от… ну, не знаю… от горя, страха, тревоги? Похищению я не придавал большого значения. Она находилась у похитителя меньше сорока восьми часов и, вероятно, большей частью спала, накачанная успокоительным. Об этом она, естественно, ничегошеньки не помнила. Но деда и бабушку помнила и временами спрашивала о них. Так что должна бы о них горевать. И тосковать. Вот как думал я, взрослый человек.

Белла смотрела на все по-другому. Я объяснил ей, что бабушка с дедом уехали и никогда не вернутся. Но Белле всего-навсего четыре года. Она не понимает, что такое “никогда”. Не понимает, что некоторые вещи и состояния бесконечны.

“Они умерли, — сказал я. — Как и твои мама и папа”.

Белла кивнула, очень деловито и без сантиментов. Она знает, что ее родители погибли в авиакатастрофе, когда она была совсем маленькая. Знает, что я не настоящий ее папа, а брат ее мамы. Но это не означает, что она понимает смысл моих слов. Она не понимает, что, если б моя сестра и зять остались живы, у нее была бы, вероятно, совершенно другая жизнь. Жизнь с любящими родителями, которые всегда рядом, обожают устраивать барбекю, проводить лето в домике на Эланде, кататься на лыжах зимой, а на выходные брать напрокат фильмы. Обыкновенные люди с обыкновенной жизнью и заботами. Они бы приглашали на обед другие семьи с детьми и наверняка подарили ей братишек и сестренок.

Я припарковал машину в нескольких кварталах от того места, куда мы направлялись.

— Тут мы выйдем, — сказал я и помог Белле выбраться из машины.

Пока мы шли по тротуару, я держал ее за руку. Она вправду похожа на свою маму. Раньше я не задумывался об этом, но так оно и есть. Чисто внешне Белла — копия своей матери.

— Куда мы идем? — спросила она.

— Пройдемся мимо одного детского садика, — ответил я.

Мимо детского садика Мио. Мимо “Тролльгордена”. Но об этом я умолчал.

Вообще-то я мог бы съездить сюда до того, как забрал Беллу, а не после. Но решил взять ее с собой. Так лучше. Многие не доверяют одиноким мужчинам, шныряющим под вечер возле детского сада. Особенно если они выглядят, как я. Темнокожие и высокие. В Швеции цвет кожи что угодно перевесит. Не имеет ни малейшего значения, что на мне дорогущая рубашка и ботинки ручной работы из Милана. При виде меня любой швед первым делом думает не об успехе, а о проблемах.