Уроки куртизанки - Дженна Питерсен

Когда зрение Виктории прояснилось, она медленно перевела на него взгляд. Джастин смотрел на нее с непроницаемым лицом. Единственное, что можно было прочесть на нем, – страшный чувственный голод.

Он извлек палец из ее вздрагивающего тела, но оставил Викторию ненадолго: перекинул через нее длинную мускулистую ногу и накрыл ее тело своим – напряженным, жарким. Джастин сжал ее голову в ладонях и приник к ее губам. Виктория инстинктивно выгнулась ему навстречу и не стала возражать, когда он раздвинул ей бедра своими.

Она тихонько вздохнула, ощутив прикосновение его твердой плоти у своего потайного входа, но звук этот потонул в его поцелуе. Джастин поцеловал ее с еще большим пылом, сметая все ее защиты и страхи. Он прижал ее к себе и двинулся дальше.

Внезапная вспышка боли рассеяла сладостное наваждение. Виктория удивленно вскрикнула. Он отодвинулся и посмотрел ей в глаза.

– Прости, – прошептал Джастин. Он извинялся искренне. – Но без этого никак нельзя обойтись.

Она кивнула, потрясенная его извинениями. Ее горничная рассказывала ей множество страшных историй о том, какой жуткой болью будет сопровождаться потеря девственности. А еще о том, какими бессердечными и грубыми становятся мужчины, когда дело доходит до этого. Но Виктория ощущала вполне терпимую боль, которая таяла с каждой секундой, пока Джастин находился в ней, наблюдал за ней и ждал, пока она привыкнет к новым ощущениям.

Виктория попробовала пошевелиться: она сжала его плоть своей и слегка приподняла бедра ему навстречу. К ее изумлению, Джастин зажмурился и издал дикий, животный рык.

– Тише! – выдохнул он. – Я пытаюсь сдержаться.

Виктория заглянула ему в глаза – и потонула в безудержном наслаждении. Какое же это счастье – быть под ним голой, быть слитой с ним, быть его…

– Джастин, – прошептала она, – не сдерживайся.

Он выругался шепотом, но спорить не стал. Он отпрянул от нее и вошел снова. Второе движение оказалось гораздо менее болезненным, чем первое. Третье не принесло боли вообще. Остальные превратились в чистое блаженство.

Виктория царапала ему спину, трепетала под ним, а он двигался безостановочно, вращая бедрами, чтобы доставить ей наибольшее удовольствие. Движимая инстинктом, Виктория выбрасывала бедра ему навстречу. Поразительно, что действо, о котором ей говорили только дурное, оказалось таким восхитительным.

Наслаждение, которое Виктория пережила под пальцами Джастина несколько минут назад, вернулось с новой силой. Она почувствовала, что подошла к самому краю, но на этот раз уже не удивилась. Она бросилась в этот омут удовольствия, извиваясь и содрогаясь под мужем, неистово выбрасывая бедра вверх, пока он не выплеснул в нее семя с рыком дикого наслаждения.

Они долго лежали не шевелясь. Тело Джастина придавливало ее восхитительной, чувственной тяжестью, два дыхания сливались в одно. Удивительные ощущения – Виктория чувствовала невесомость и удовлетворение. Сумела ли она доставить ему такое же блаженство?

Она открыла глаза и увидела, что он пристально на нее смотрит. Как только взгляды их встретились, Джастин скатился с нее и потянулся за брюками. Холодно.

– Я не сделал тебе больно? – тихо спросил он, не глядя на нее.

Она приподнялась, с сожалением провожая взглядом его мускулистые ягодицы, которые скрылись под тканью брюк.

– Нет. Вначале было немного больно, а потом – нет. – Она вспыхнула. – Это было великолепно.

Он замер и бросил на нее взгляд через плечо:

– Хорошо. Меня радует этот факт. – Он прочистил горло, как будто ему было не по себе. – Виктория, завтра на рассвете я еду в Лондон.

Она моргнула в недоумении. Отец привез ее в Бэйбери, и она полагала, что они с Джастином проведут здесь несколько недель, прежде чем отправиться обратно в столицу. Но если он намеревался возвращаться так скоро, то почему распаковали ее вещи?

– Ты хотел сказать, мы едем?

Он едва заметно вздрогнул и покачал головой:

– Нет, еду я. Ты остаешься здесь.

Виктория набрала в грудь воздуха, но новость оказалась для нее настолько неожиданной, что она не нашлась что ответить. Джастин прервал молчание вместо нее:

– В поместье есть вся необходимая прислуга. Я позабочусь, чтобы ты не нуждалась в деньгах. Ты свободна управлять этими землями по своему усмотрению – естественно, в пределах разумного. Все подготовлено.

Он бросил на нее ничего не выражающий взгляд, и щеки Виктории вспыхнули ярким румянцем. Она торопливо набросила на себя одеяло. Под столь пустым взглядом ее нагота вновь стала постыдной.

– Я ничего не понимаю, – произнесла она настолько спокойно, насколько могла.

Он нахмурился и направился через всю комнату к бутылке виски, на которую посматривал вечером. Налил себе стакан и опустошил его.

– Ты уже знаешь, что этот брак был заключен как сделка. Не больше и не меньше. Ты сама говорила, что мы друг другу чужие люди и нас ничего не связывает, кроме клочка бумаги с гербовой печатью и одной ночи, проведенной вместе.

Виктория встретилась с его холодным взглядом. По мере того как до нее доходило осознание сложившейся ситуации, ее губы сжимались все плотнее.

– Я поняла тебя, – сказала она наконец. – Ты узаконил этот брак, а теперь просто отмахнешься от меня и вернешься к прежней жизни, не задумываясь о клятвах, которые мы друг другу принесли сегодня днем.

Уголки его рта поползли вниз.

– Эти клятвы ничего не значат, – сказал он.

Виктория подавила вздох.

– Может, для тебя и не значат…

Он покачал головой:

– Здесь тебе будет житься не хуже, чем в отцовском доме. Ты получишь деньги и уважение, которые приличествуют графине. Я уверен, что ты легко обзаведешься новыми друзьями, и все у тебя будет хорошо.

– Я буду твоей женой только формально. – Виктория гордилась тем, что может совладать с собой и говорить ровным тоном, будучи столь сильно униженной.

– Боюсь, я больше ничего не могу для тебя сделать, Виктория. – Джастин поставил на стол пустой стакан и пожал плечами. – Можешь ненавидеть меня, если хочешь… Но завтра я еду в Лондон.

Она кивнула, стараясь удержать себя в руках: разочарование грозило вот-вот сломить ее.

– Если вы намерены это сделать, – проговорила она, – не смею вам препятствовать. Если вы закончили, милорд, желаю вам доброй ночи.

Джастин открыл было рот, собираясь что-то сказать, но закрыл его вновь. Он поклонился, как того требовали приличия и вышел из комнаты, оставив Викторию одну.

Впервые в жизни она оказалась совершенно одна во всех смыслах этого слова.

Три года спустя