Времени мало - Евгения Романчук

В полном молчании Саймон доел остывший суп. Мэри наполнила очередной бокал красным полусухим.

— Может тебе не стоит так часто пить? — наконец, нарушил эпоху тишины мужчина.

— Не знаю… Хочется, — ровно ответила жена.

— Посиди со мной, — попросил Саймон, откусывая овсяное печенье.

Мэри послушалась. Она села напротив. Взгляд устремился вниз на стол, где хаотично рассыпались хлебные крошки.

— Как настроение? — снова спросил мужчина.

— Радужное.

— А если без сарказма?

— Паршивое. Все как обычно, — призналась женщина. Она сделала большой глоток вина и слегка улыбнулась. Разговор не клеился. Инициатива по-прежнему исходила только от Саймона:

— Тебе не надоела эта депрессия?

Мэри, наконец, подняла глаза и испепеляющим взглядом посмотрела на мужа.

— А тебе не надоело мне изменять?

Вопрос прозвучал непринужденно, но настолько резко, что Саймон опешил.

— Полагал, что я никогда не узнаю? Люди помогли. Благодари соседей, — проговорила женщина чуть громче обычного. — Не напрягайся ты так. До тех пор пока твоя интрижка не грозит разводом, меня она мало трогает.

Мэри снова повернулась к окну. Саймон, опустив голову, после минутного обдумывания, решительно произнес:

— Я порву с ней.

— Конечно. Даже не сомневаюсь.

— Скажи честно, тебе что все равно?! — вдруг выпалил мужчина, разводя в воздухе руками.

— Нет. Мне неприятно, — все также уравновешенно произнесла Мэри. — Особенно когда меня обсуждают за спиной и дарят сочувствующие взгляды. Это унизительно. Но меня спасает алкоголь…

— Перестань! — перебил ее муж. — Ты прекрасно понимаешь, что дело совсем не в этом. Моя измена здесь ни причем… Мэри, уже прошло больше четырех лет. Жизнь не вечна. Времени итак мало. Пора забывать.

— Не смей говорить, что мне нужно делать, Саймон! — вдруг закричала женщина, ударяя ладонью по столу. — Это тебе нужно было быть рядом, когда ты был так нужен…

— Дорогая, пожалуйста, успокойся. Ты сама не знаешь, что говоришь, — ласково и умоляюще произнес мужчина, взяв жену за руку. — Никто не виноват. Давай будем просто жить дальше… Вместе. Как раньше.

— Верни время назад, волшебник… Сотри тот ужасный день. Ты же ведь такой сильный у нас, — иронично проговорила Мэри, освобождая свою руку от прикосновений мужа. — Как прежде уже никогда не будет… Прими это, наконец.

Допивая залпом вино, женщина поспешно встала из-за стола. Немного шаткой походкой она вышла из кухни. Ее муж же остался сидеть неподвижно, уставившись на картину подсолнухов, висевшую на стене напротив. Не смотря на исход разговора, в нем по-прежнему где-то глубоко внутри теплилась надежда на то, что когда-нибудь все изменится. Его Мэри снова станет той самой улыбчивой и жизнерадостной женщиной, которой она была, когда он впервые ее увидел. Вера и оптимизм его всегда выручали. Поэтому и теперь он отказывался ставить их силу под сомнение. Все непременно наладится. Рано или поздно должно. А пока этой ночью Саймон поспит в гостиной.

Молчание еще никогда так сильно не убивало. Невыносимо слушать его, тем более, если ты — двенадцатилетний подросток. Общение — это твое все. Ни школьные книги, которые за последние несколько недель успели покрыться внушительным слоем пыли, ни телевизор, часто транслирующий дневные ток-шоу с ужасающими темами освещения, ни даже агрессивные ноты любимых Snipknot никак не могли заменить банальную человеческую иногда лишенную всякого смысла болтологию.

— Ну Денни… Ну давай же, поговори со мной, — умоляюще произнес Эрик, лениво лежа на кровати и смыкая ладошки на затылке. — Неужели ты по-прежнему на меня обижаешься?

Ответа не последовало. За окном раздался собачий лай. Солнце выглянуло из-за густых облаков. Только когда до дыр заслушанный плейлист наконец-то проиграл последнюю песню и перешел на повторное воспроизведение, Эрик подорвался с постели, схватил со стула спортивную кофту и оживленно воскликнул:

— Пойдем! Хватит здесь сидеть! Времени мало! Ну и что, что я наказан и мне запретили выходить на улицу. В конце концов, ты не обязан страдать из-за меня…

Эрик приоткрыл комнатную дверь и прислонился ухом к маленькой щелке. В доме было тихо. Папа еще не пришел с работы, а Мэри, должно быть, принимала ванну, как она любила это делать ровно в половине пятого сразу после занятия спортом. Идеальные условия для совершения побега. Показывая Денни жестом следовать за ним, мальчик на цыпочках, весьма осторожно, но очень быстро спустился по лестнице, периодически глядя по сторонам. Запрыгнув в потертые кроссовки, Эрик выскочил на улицу. Ощущая присутствие Денни позади себя, мальчик изо всех ног помчался прочь от дома, направляясь в сторону заброшенной фабрики.

— Я надеюсь, ты закрыл входную дверь? — поинтересовался он у младшего брата, как только их дом скрылся из виду, и бояться погони уже не стоило. Тяжело дыша, Эрик сел на бордюр, вытягивая ноги вперед.

— Не помню… Наверное, — восстановив дыхание, ответил Денни, плохо проговаривая букву «р».

— Ндааааа уж… — протянул Эрик, устремляя взгляд высоко в небо. — С тобой в разведку не пойдешь.

Немного передохнув, ребята продолжили свой путь уже в умеренном шаге. Они шли дружно и слаженно, обсуждая все, что попадалось им на глаза. Вернее больше говорил Эрик, в прочем как обычно, Денни лишь покорно слушал. Его словарный запас был еще не такой сильный. Мальчик редко перечил старшему брату. Много молчал, и только изредка поддакивал. Эрику такие беседы очень нравились. Рядом с Денни, он как-то по-особенному чувствовал свое превосходство. И дело было совершенно ни в разнице в возрасте, а как полагал сам Эрик, в его врожденной рассудительности, доставшейся ему от матери. И хотя она умерла, когда Эрику было лишь пять лет, он запомнил Елену именно такой — вдумчивой и невероятно логичной: она могла очень толково и доступно рассказать все, чем детский разум «почемучки» мог бы заинтересоваться.

Эрик шагал уверенно и деловито, засунув руки в карманы джинсов. По правое плечо от него совсем рядом семенил Денни. Он активно перебирал своими маленькими ножками, иногда подпрыгивал, но всегда старательно стремился не уступать в ритме. В компании друг друга каждому из них было интересно. Денни набирался мудрости, как неоднократно говорил его старший брат. Эрик же нашел своего идеального слушателя.

Тридцать пять минут пешей прогулки привели ребят к пункту назначения. Заброшенная фабрика находилась отдаленно от жилого сектора. На расстоянии около двухсот метров с трех сторон здание окружало поросшее сорняками поле.

— Теперь это все принадлежит папе, — с гордостью объявил Эрик.

— Правда? — не поверил Денни, проводя взглядом массивное здание по всей длине.

— Да, конечно! Фабрика обанкротилась. Людей уволили. Оборудование распродали. А само здание досталось папе. Минимальные инвестиции, потрясающая рентабельность, — последней фразой, значение которой он толком не понимал, мальчик процитировал своего отца, когда тот по телефону хвастался кому-то своим приобретением.