Пленница дождя - Алина Знаменская

А что она еще могла ответить на вопросы знакомых? Что мать она не помнит, потому что видела ее в последний раз в свои три года?

…Поезд подъехал к крупной станции. К вагону подбежали мороженщики, торговки рыбой и пивом. В вагон стали подниматься новые пассажиры. Саша тоже вышла на перрон. Сумерки опутывали поезд. Огни вокзала обнадеживающе мерцали. И вместе с прохладным, свежим после душного вагона воздухом к Саше пришло совершенно новое, неожиданное чувство. Она выросла! Она едет одна в другой город! Позади школа, позади все плохое, все, что отравляло ее детство. Впереди может быть только хорошее!

Она попыталась взглянуть на себя со стороны. Как бы чужими глазами. Как если бы человек видел ее впервые и ничего не знал о ней. Со стороны ей увиделась девчонка среднего роста с короткой стрижкой каштановых волос и внимательным, испытующим взглядом больших глаз цвета темного янтаря. Да, именно так. Саше было очень приятно думать о себе в таких красивых выражениях. Ее карие глаза если и считались таковыми, то потому, что в них в известной степени присутствовал коричневый цвет. Но на солнце и при вечернем освещении этот коричневый щедро отливал желтым, прозрачным. И Саша придумала ему образное сравнение с янтарем. Поскольку янтарь она созерцала ежедневно — бабушка носила бусы для щитовидной железы, кажется.

Глаза цвета янтаря были обрамлены густыми ресницами, настолько длинными, Саше даже не приходилось их красить.

Губы у Саши — Ликины. Именно такие губы делают лицо женщины немного детским. Да, губы материны, определенно. Впрочем, человек со стороны, глазами которого Саша пыталась сейчас смотреть, сказал бы — губы Патрисии Каас. Вот. В остальном, по бабушкиным словам, Саша походила на отца. Вот о ком бабушка говорила с явным одобрением! Однажды у нее выскочила такая фраза: «Единственное, что Лика сделала путного, — сумела окрутить Сашиного отца». Благодаря генам отца Саша была крупнее матери и хотя не считалась высокой, но и маленькой ее тоже никто не называл. Она вполне нормальная. Симпатичная. Такая, как надо. И все у нее будет хорошо.

Пока Саша стояла возле купе проводников, настроение поменялось. Она вернулась на свое место — в проходе стояла новая пассажирка. Саше она показалась довольно пожилой. Заслуживающей того, чтобы ей уступили место, что Саша незамедлительно сделала. Пока пассажирка рассыпалась в благодарностях, Саша запрыгнула на верхнюю полку, вытянулась там и стала выдумывать свое будущее. Вдруг она обнаружила, что дальше чем «найти мать» в своих мечтах она идти не может. Она спотыкается на этом пункте. Саша не задумывалась над выбором профессии. Денег, чтобы учиться, у них с бабушкой нет. Саша была давно одержима своей идеей, и та до сих пор успешно толкала ее на поступки. Но… Впрочем, девочка без особых усилий отогнала от себя непрошеные мысли. Утро вечера мудренее. Она быстро уснула под стук колес.

— Ася, посмотри, положила ли я тебе полотенце? Настя послушно заглянула в чемодан. Полотенце лежало сверху.

— А где таблетки? На холодильнике лежали таблетки, где же они?

Альбина Станиславовна проделала путь из кухни в гостиную, затем в комнату дочери и снова — в кухню.

— Алечка, подними мне подушку повыше…

Это отец. Брови матери страдальчески взметнулись вверх. Она бросилась в комнату, где на диване, боясь пошевелиться, лежал Настин отец, директор средней школы Валерий Иванович Апрелков.

Процедура поправки подушек прошла со стонами и причитаниями.

— Ну и угораздило тебя, Валерий. Самое время! — Альбина Станиславовна не удержалась от колкости. — У дочери такой ответственный период, а мы…

— Мам, ну папа же не нарочно, — заступилась Настя.

— Радикулит не спрашивает, — простонал отец, кося глазами в сторону жены. — И потом… Дочь у нас уже взрослая, пора становиться самостоятельной.

Настя едва сдерживала ликование. Радость особо выказывать нельзя — как-никак у отца серьезный приступ радикулита. И это накануне отъезда в университет! Настиного поступления, о котором целый учебный год говорилось на семейных советах. Ехать с Настей должен был отец. И весь их маршрут, каждый шаг — все было продумано в деталях. И адреса знакомых и знакомых знакомых — все записывалось тщательно в отцовский толстый блокнот, пахнущий так же, как и его кабинет в школе, — книгами, куревом и змеиным ядом.

Мазь, в состав которой входил змеиный яд, применялась для натираний. Но в этот раз ни змеиный яд, ни йодная сетка — ничего не помогало. Каждое движение доставляло отцу нестерпимую боль. Мать хваталась за голову, а Настя едва сдерживала тайную радость. Она поедет одна! Совсем одна! Наконец-то!

Мама останется с отцом, поскольку он в таком положении совершенно беспомощен!

Насте хотелось прыгать и петь! Но она делала озабоченное лицо, искала таблетки, рылась в учебниках, в сотый раз перебирала документы. Короче, была пай-девочкой. Да, мама. Хорошо, папа. Все помню, только об этом и думаю. Так и сделаю. Деньги зашила, паспорт положила.

Настя знала — предстоящий вечер не сулит ничего, кроме наставлений. Одно и то же! Как в сказке про белого бычка.

Но завтра! Но послезавтра!

В восемь часов пришла Наташка.

— Здрасьте, Альбин Станиславн. Как Валерий Иваныч?

Тоже хочет выглядеть пай-девочкой. Только у нее совсем плохо получается. Настя волосы пригладит, белый воротничок выправит — куда ни шло. Но Наташка… Грива рыжая, ноги от ушей… Альбина Станиславовна про таких учениц говорит: «Внешность вызывающая».

Настя в отличие от подружки не обладала столь вызывающей внешностью. Невысокая, худенькая. Нет, теперь уже не худенькая, а стройная. Прошлым летом у Насти стала, откуда ни возьмись, прорисовываться фигура девушки. Она ужасно гордилась появляющимися формами и, как могла, их подчеркивала. Так что с фигурой у нее, слава Богу, все в порядке. Вот с предками не повезло. И угораздило же родиться в семье учителей! То ли дело — Наташка. Папы вообще дома не бывает, он постоянно на заработках. А мама до позднего вечера в магазине. Наташка сама себе хозяйка. А Насте ничего нельзя! Как-то собралась покрасить волосы, дома случился скандал. Вообще-то волосы у Насти светлые, их можно назвать и светло-русыми, и пепельными при определенном освещении или цвета светлого ореха. Но в душе Настя — блондинка! Ну, ничего! Не за горами тот день, когда она станет блондинкой на деле. Не за горами долгожданная свобода. Первое, что она сделает, став студенткой, — покрасит волосы. В цвет «Блонд». И тогда она станет блондинкой с голубыми глазами. Ведь когда она надевает голубой свитер или хотя бы шарфик, то ее серые глаза кажутся голубыми. Нет, не кажутся. Становятся. Да, именно — становятся голубыми. В своих мечтах Настя уносится далеко и видит себя бесстрашной журналисткой-международницей, как Джулия из того сериала. Пусть родители строят планы, что их дочь окончит филфак и вернется преподавать в родную школу. Как бы не так. Филфак так филфак, но дальше…