Сон, ставший жизнью - Андрей Сиротенко

Я повернулся лицом внутрь хаты и, зевнув, потянулся. Часы монотонно тикали, пытаясь преодолеть притяжение восьми часов утра. Значит, коров пастись уже повели. Странно, я и это не услышал… Около крохотного окна у самого выхода из комнаты на электрической плите стояла сковородка, доверху наполненная чищенной картошкой, которую я предусмотрительно заготовил ещё с вечера. За ней, около самой стены, гордо возвышался холодильник. Он не работал лет пять, не меньше. Что-то сломалось в его механизме. Причём такую ёмкую и точную характеристику поломке дали именно в ремонтном отделе. Я не стал выяснять что, так как у мастеров и без того глаза округлились, когда они увидели мой холодильник, наверное, самый новый и модернизированный во всей нашей деревне. Кстати, такое же «что-то» сломалось и в моём телевизоре и радиоприёмнике. Неужели эта таинственная и непонятная деталь есть в любой новой вещи, собранной из иноземных плат, схем и резисторов с транзисторами?! Вопрос риторический. Даже саркастический. Любой бы его задал, увидев наших ремонтников.

Мой взгляд остановился на столе, где обычно находились всякого рода газеты и жёлтые листы старых тетрадок в клеточку. Однако, как я и ожидал, там ничего не было, так как ещё позавчера я нашёл в себе достаточно сил, чтобы прибраться здесь. Хотя, если быть честным, творческий беспорядок лишь немного утрамбовался, переместившись на дальний угол стола, но всё же это оказалось лучше, чем пить, есть и работать на поверхности, полностью заваленной листками бумаги. Значит, это всё-таки был сон… Конечно же сон! А разве стоило ожидать чего-то другого?! Ведь это же всего-навсего видения моего мозга, уставшего за долгий рабочий день. Только от чего ему было устать вчера, если он ничем таким не занимался?! Опять вопрос без ответа. Ну его!

Быстро натянув рабочие штаны и посеревшую от времени рубаху, я отыскал старые кроссовки около кровати и вышел на крыльцо, которое ещё совсем недавно являлось мне во сне. Спустившись вниз, я на какое-то мгновение застыл на месте и не мог дальше ступить ни шагу. В нескольких метрах передо мной сидел на раскладном стульчике совершенно незнакомый человек. На его голове красовалась своеобразная шапочка – такие обычно носят художники. Перед незнакомцем стоял мольберт, а в руках порхала кисточка, обмакнутая в зелёную краску. Сидел художник ко мне спиной, усиленно срисовывая красоты моего сада. Интересно, откуда он взялся и что ему надо именно от моего дома и участка?

Носы моих потрепанных кроссовок быстро стали влажными, впитав в себя разноцветную росу прохладного утра. Я осторожно подошёл к незнакомому человеку и указательным пальцем постучал по его плечу.

– Я вам не помешал? – вопрос с моей стороны казался несколько издевательским, но иной интонации я выбрать не смог.

– Нет, что вы! Я уже практически дорисовал, – его чисто выбритое лицо скривилось, как от оскомины, а приоткрывшийся рот обнажил идеально белые зубы.

Тогда со скольких он здесь сидит? Я мельком взглянул на его рисунок. Довольно неплохо, надо сказать. Краска лежала ровно, хотя мне казалось, что художник рисовал немного небрежно, предпочитая широкие мазки точечным касаниям. Деревья выглядели как живые. На секунду мне даже почудилось, что они легонько шевелят ветвями, помогая себе зелёными листочками. Тени тоже были чёткими и правильными. Художник с точки зрения своего творчества вызывал во мне лишь одни положительные эмоции в свой адрес. Пусть я и не был искушенным знатоком, но придраться мне было не к чему. И всё-таки что он делал именно на моём участке? Как-то не очень хотелось верить в подобные случайности после такого странного сна.

Я снова перевёл взгляд на художника, успевшего к тому времени сделать ещё парочку штрихов на своём и без того практически безупречном рисунке. Склонив голову набок, он сощурил глаза, изучая свою картину и давая понять, что работа окончена.

– Вы, вероятнее всего, желаете узнать, как я здесь оказался? – человек вопросительно посмотрел на меня.

– М-м-м-м… В общем-то, да, – честно признался я, пожимая плечами.

– Я проходил мимо. У меня автобус с утра, – да, действительно, припоминал я, автобус уходит с остановки именно в девять, но отчего же он вышел из дома так рано? – Я живу здесь неподалёку, – его рука указала на северный конец деревни, – там новый дом такой…

– Знаем-знаем, – в тон кивнул я, воскрешая у себя в памяти вышеназванный объект.

– Так вот, я недавно его купил, – он заискивающе улыбнулся.

Я перевел взгляд на сарай у забора и принялся ещё раз собирать в кучу всё то, что увидел в кошмарном сне. Если на секунду поверить, что ночная фантазия правдива, то художник появился тут неспроста. Размышляя над возможными вариантами, я быстро глянул на незнакомца. А минуту назад его глаза так же испуганно бегали? Почему лоб покрылся мелкими бисеринами пота? На улице нежарко…

– Здесь, видите ли, места красивые. А я вот немного картины рисую. У меня своя выставка в городе, так я и решил образы у вас порисовать… А вы давно тут живёте? – заикаясь и сбиваясь, протараторил он.

– Порядком, правда, всё больше летом и весной, – решив ничего не таить за душой, ответил я, пристальнее наблюдая за его глазами и изменениями в мимике лица.

– А я вчера побывал у вас на речке. Удивительное место! – что ещё ты собираешься рассказать тому, кто в деревне в этой живет давным-давно? – Вы тогда, если будет время, присмотрите там за моим домиком, а то мало ли что…

– У нас не воруют. Не город, знаете ли, – ласково ответил я, продолжая буравить его своим немигающим взглядом. – А вообще – заходите, – я радушно распростёр руки в разные стороны. Правда, голос мой оставался холодным.

– С превеликим удовольствием! Но как-нибудь в другой раз.

Художник грузно поднялся со своего стула и принялся складывать мольберт и кисточку с разноцветной палитрой в небольшую сумку, которую он держал перед собой. А может это действительно самый обыкновенный человек, недавно купивший у нас дом, а я просто накручиваю себя? Может, я просто параноик, который рано или поздно начнет бояться своей тени? Может быть. Вот только почему-то не слышал я о том, чтобы кто-то приобретал хату на самой окраине деревни в последние два месяца.

– Позвольте, а не скажете ли, когда вы у нас домик прикупили, я просто смутно помню об этом факте? – я вырос перед ним, сложив руки на груди.

– Отчего же? Скажу. Пять дней назад.

Враньё, ничего такого не было. И вообще последние изменения среди владельцев изб в этой деревне произошли полгода назад, когда умерла старуха Анна, и в её дом переехали дети. Давно она болела. Года два. Врачи нашли у неё какое-то неизлечимое заболевание и предсказали ей ещё три года жизни. Но старуха почему-то умерла намного раньше положенного срока. Большего о ней не знал никто. Дети её оказались такими же скрытными, как и она сама. Я и вовсе их видел за всё это время раза три. И то они не пожелали со мной разговаривать, быстро вернувшись в свою тёмную избу. В принципе, о старухе тоже никто ничего хорошего не говорил. Большинство считало её чёрной колдуньей. Остальные – ворожеей, которая насылает различные болезни на скот, женщинам приносит выкидыши, а урожаю – дожди и гниение…