Если о нас узнают - Софи Гонзалес

– Я знаю, знаю, – говорит она. – Вы все устали…

– Мы похожи на зомби, – поправляет Энджел, прежде чем зубами снять крышку с бутылки с водой.

– Да, Рубен почти потерял сознание, – говорит Зак, и я пинаю его по голени, когда Эрин пристально смотрит на меня.

– Я не упал в обморок, я просто… потерял равновесие.

– Это займет всего несколько минут, – говорит Эрин. – Максимум десять.

Джон отдает свою серую рубашку нашему стилисту Виктору, обнажая широкую, безволосую грудь, которая почти так же хорошо мне знакома, как и собственная. Пока Джон стоит топлес, Энджел встряхивает бутылку, чтобы обрызгать его ледяной водой. Джон задыхается и вскрикивает, подпрыгивая на месте, а Зак гогочет.

– Энджел! Ты придурок, за что?

– Мне просто скучно.

– Ты шутишь?

Все еще посмеиваясь, Зак бросает Джону полотенце для рук, которым тот вытирает смуглую кожу и бормочет себе под нос. Несмотря на то, что Джон, бесспорно, очень красив и стоит всего в нескольких футах от меня, полуголый и мокрый, меня это не особенно отвлекает. Подобный стриптиз – ежедневная рутина для нас, так что, чтобы застать меня врасплох, требуется нечто большее, чем симпатичный парень с идеальным прессом и без рубашки.

Конечно, когда Зак снимает футболку, я понимаю, что смотрю куда угодно, только не на него, как я и поступал на каждом концерте в течение последних нескольких месяцев. Потому что, какое бы неопределенное «большее» ни требовалось, чтобы привлечь мое внимание, у Зака оно есть в избытке, и как бы я ни старался убить в себе это чувство, я не могу его полностью игнорировать. Другими словами, пока мне не удастся подавить ту штуку, которую мой мозг проделывает со мной в последнее время, я должен относиться к Заку без рубашки, как к Горгоне Медузе. Не смотреть под страхом смерти.

Энджел стоит ко мне спиной, поэтому я беру ближайшую бутылку с водой и выплескиваю ее ему на голову, намочив черные волосы и превратив их в мокрые сосульки. У парня перехватывает дыхание, и он оборачивается.

– Предатель! – выкрикивает он.

Я убегаю и прячусь за Заком, который уже успел надеть рубашку, поэтому на него можно снова спокойно смотреть.

– Ребята, ребята, – говорит Пенни, появляясь перед столом, где хранится ее огромный набор косметики, подобно матери-героине, защищающей свое дитя. – Никаких игр с водой рядом с косметикой. Прекратите. Рубен, тебе нужна салфетка для макияжа, ну же.

Энджел опускает свою бутылку и поднимает руки в знак покорности, а затем одной рукой убирает с лица влажные волосы. Я появляюсь из-за спины Зака, и Энджел неуловимым движением руки брызгает водой в мою сторону, но промахивается.

Я проскакиваю мимо него, чтобы взять горсть салфеток и смыть косметику с глаз. За последние пару лет наш макияж становился все менее и менее сложным, и дошло до того, что нейтральный и простой мейкап глаз стал частью нашего бренда. Сейчас Пенни использует примерно одну коричневую подводку в неделю. У нее есть свой способ растушевать ее мягкими тенями и легким штрихом сделать наши глаза более выразительными. Однажды я попытался повторить этот трюк, но в итоге выглядел так, будто собрался на кастинг фильма «Пираты Карибского моря». С тех пор я доверяю подводить глаза лишь Пенни.

Наконец-то свежие и в чистой одежде, мы пробираемся в зеленую комнату вслед за Эрин. Я сажусь на диван, кладу голову на подлокотник и закрываю глаза, а Зак, который сидит в кресле рядом со мной, развлекает себя тем, что ритмично тыкает меня в голову. Я прячу улыбку за подлокотником и машу рукой в его сторону, чтобы отпихнуть, пока Энджел и Джон присаживаются рядом.

Энджел бьет меня по ногам до тех пор, пока я не спускаю их с дивана, чтобы дать ему больше места. Сажусь прямо, чтобы Зак больше не мог до меня дотянуться. Я едва успеваю остановить себя, чтобы в отместку не пихнуть Энджела, но только из-за того, что у меня попросту нет на это сил.

Энджел не шутил, когда сказал, что мы зомби. У нас не было перерывов вот уже несколько недель. Каждый день был похож на предыдущий. Ранний подъем, затем рекламные мероприятия: интервью, выступления на телевидении, приветствие толпы фанатов с балкона, как будто мы чертова королевская семья или что-то в этом роде. После обед, разминка и репетиция, концерт, сборы, затем дорога либо в гостиничные номера, либо прямиком в частный самолет, чтобы лететь в следующий штат и делать все то же самое по новому кругу.

Но не завтра. Завтра мы вернемся домой.

Лично меня не переполняет радость от скорой встречи с родными: в свои лучшие дни моя мама ведет себя пассивно-агрессивно, а в худшие – просто агрессивно, отец же может запросто жить на работе. Однако я с нетерпением жду возможности поспать до самого рассвета.

– Хорошо, – говорит Эрин, и я открываю глаза, но не поднимаю голову. – Я хотела собрать вас здесь, чтобы убедиться, что мы на одной волне насчет следующей недели, а также дать вам возможность задать последние вопросы, пока все в сборе.

Следующая неделя. На следующей неделе мы садимся в самолет и прощаемся с родиной храбрых на несколько месяцев, отправляясь в международное турне. Первая остановка – Лондон.

Я никогда раньше не покидал страну. За последние пару лет я привык оставлять родителей на несколько недель, а то и на месяцы, но еще никогда это не было настолько серьезно, как сейчас. До сих пор я всегда жил с ними в одной стране. Полет в Европу кажется мне чем-то большим и значительным, несмотря на то что я впервые буду так далеко от родных. Честно говоря, думать об этом довольно тяжело, и я стараюсь не давать себе возможности на этом зацикливаться. Гораздо проще размышлять об этом как о чем-то, что произойдет еще нескоро.

Проблема в том, что это будущее уже почти наступило.

Я знал, что в этом плане есть изъян.

Я вяло поднимаю руку, вспомнив, что у меня есть один вопрос. Ну, два.

– Могу ли я еще раз убедиться, что ты не собираешься удивить меня билетами на шоу в Вест-Энде? – спрашиваю я.

– Если она тебе скажет, то весь сюрприз пойдет насмарку, – замечает Джон.

– Нет, не удивлю, – отвечает Эрин, – но чтобы ты зря не надеялся, я могу подтвердить, что у нас точно нет времени на шоу в Вест-Энде. Мне жаль, Рубен.

Мне даже не хватает сил, чтобы расстроиться.

– Я так и понял. Но ты говорила, что мы могли бы посмотреть Бургтеатр в Вене…

Эрин улыбается.

– Говорила, и мы так и сделаем. Обещаю, я сделаю все, чтобы включить его в наш маршрут. У нас должен быть свободный час.

Я оживился. Вся моя семья – фанаты театра. Я вырос на Эндрю Ллойде Уэббере[2] и воспитан на Сондхайме[3]. Когда я еще ходил в детский сад, мама отдала меня на частные уроки пения, чтобы отточить вибрато и пение на опоре, а уже в начальной школе я начал гастролировать с профессиональными театральными труппами. Я видел все, что может предложить Америка в плане истории музыкального театра. И я просто не могу побывать в Европе и не посетить известные туристические места, более того, я всегда был влюблен в атмосферу и историю Бургтеатра. Но, к моему сожалению, у нас нет времени на посещение «Глобуса»[4].