Подземная тюрьма - Лев Пучков

Я-Я не были диггерами в общепринятом значении этого слова. Под землю они спускались отнюдь не за романтикой, а исключительно для того, чтобы зарабатывать деньги. Заработок был сравнительно небольшим, но регулярным: благодаря земляку, который служил в полку связи, удалось наладить бесперебойные поставки меди, так что в последние полгода Я-Я к этому заветному колодцу приезжали как на работу: раз в трое суток, к полудню, как правило, за полчаса, чтобы все сделать обстоятельно, аккуратно и не спеша.

Пройдя немногим более ста метров по бетонному тоннелю, по дну которого лениво струился мутный поток глубиной где-то по щиколотку, Я-Я свернули в короткую — бетонную же — врезку, перелезли через разрушенную кирпичную баррикаду и спрыгнули в старый кирпичный коллектор, сработанный, вполне возможно, еще в дореволюционные времена.

Врезка современной конструкции приходилась как раз на водосборную камеру, от которой в разных уровнях убегали три ответвления, каждое диаметром не более полутора метров. Камера была неглубокая и в забродниках вполне проходимая: но нашим приятелям при помощи крючьев предстояло вскарабкаться по пологому стоку в верхнее ответвление — и тут их поджидал неприятный сюрприз.

Обычно здесь тек мутноватый вялый ручеек без явно выраженного запаха. А сегодня этот ручеек был совершенно определенного цвета и источал вполне соответствующий аромат. И если в камере просто благоухало (туда поступали еще два потока, щедро разбавляя всю эту благодать), то собственно из нужного ответвления шибало так, что буквально перехватывало дыхание.

— О Боже… — Ян спрятал нос в рукавицу, забыв, что она, мягко скажем, не совсем стерильна. — Яша, это что… Гоффно?!

— Похоже, что так, — печально кивнул Яков. — Во всяком случае, на рижский бальзам это не похоже.

— И что мы теперь будем делать?

— Полезем туда, как обычно. — Яков снял с плеча веревку с тяжелым кованым крючком. — Только постарайся не упасть, как в прошлый раз. А то твои штаны на лямках потом придется выбросить.

— Это комм-би-незонн, — обиженно поправил Ян, также приводя свой крюк в состояние готовности. — Выражение «пацан — штаны на лямках» принадлежит вульгарному люмпену Иванову. Ты это от него нахватался?

— Комбинезон — на лямках. — Яков удачно бросил крюк, с первой попытки попав в щель между кирпичами, и осторожно полез вверх по стоку. — Поэтому так и сказал. Следуй за мной, Янек, и не придирайся к словам. Сейчас не время для разногласий.

Без приключений преодолев подъем, Я-Я медленно двинулись по полутораметровому кирпичному тоннелю, пригибаясь и периодически стукаясь касками об свод. В обычном режиме — без губительного аромата и зловещих коричневых тонов в ручейке, они двигались на этом отрезке гораздо быстрее и практически никогда не пробовали темечком свод на прочность. А сейчас невольно хотелось отвернуться и уберечь лицо от случайных брызг, да и просто не светить лишний раз ярким налобником в коричневое — ввиду чего заметно страдала координация. Уже при подходе к пункту назначения следовавший в замыкании Ян споткнулся на одной из многочисленных выщерблин, усеивавших дно коллектора, и едва не упал — хорошо, успел вцепиться в шествовавшего спереди Якова, который лишь чудом удержал при этом равновесие.

— Янек, береги себя. — Яков язвительно хмыкнул. — Я понимаю, что тебе не терпится меня обнять, но ты уж постарайся не давать волю чувствам: здесь не самое подходящее для этого место.

— Я нечаянно! — сердито пробормотал Ян. — И это также не самое подходящее место для твоих плоских шуток, которых ты нахватался у Иванова. Вот теперь скажи мне, Яша: чем мы будем заниматься эти полчаса?

Вопрос вполне резонный. Я-Я стояли у искусно сработанной бетонной заглушки, закрывавшей лаз, через который им предстояло ровно в полдень влезть в одно из помещений полка, чтобы проверить, на месте ли «посылка от дяди Васи», и при обнаружении оной посылки забрать ее и убыть восвояси. Влезать раньше не стоило: «посылку» заносили в промежутке от без десяти до двенадцати ровно. Кроме того, земляк предупредил, что сегодня у них примерно с одиннадцати до двенадцати будет какой-то очень важный «обход-визит-шоу», так что передача «посылки» могла состояться и позже. По логике после трагической ароматизации «дренаги» влезать не стоило вовсе, поскольку в помещении регулярно бывают сослуживцы земляка, которые теперь запросто могут вычислить «залаз» по запаху — и тогда всему тщательно продуманному и разработанному медному бизнесу придет конец.

Каким образом решить вот эту последнюю проблему, Яков уже придумал: одному из них придется наполовину снять комбинезон и на полкорпуса влезть в узкий лаз. Второй стянет комбинезон, вцепившись в сапоги, первый полезет в помещение в одежде, не имевшей контакта с благовониями, а второй быстро задвинет заглушку. Таким образом поступление боевого отравляющего вещества в помещение будет сведено к минимуму.

— Боевое отравляющее вещество, — вслух сказал Яков, демонстрируя незаурядные познания, почерпнутые на военной кафедре.

— Вообще-то, это просто гоффно, — возразил Ян. — Но я вполне разделяю твое мнение.

Яков, стараясь дышать ртом, усмехнулся сквозь зубы: пожалуй, данную субстанцию можно отнести к этой группе — причем комбинированного типа. Например — психо-химического: от этой вони мало того что образуется слезотечение и тошнота, но также возникает неконтролируемое желание дать кому-нибудь в харю — и непременно сапогом, вымоченным в тоннельном потоке. А поскольку рядом нет никого, кроме Яна, друг автоматически попадет в зону риска, особенно если начинает приставать с идиотскими вопросами…

— Яша…

— Ну?!

— Мы так и будем стоять здесь и дышать вот ЭТИМ? Чем мы займемся в ближайшие полчаса?

На этот резонный вопрос у Якова ответа не было. За полгода медной эпопеи сложился своеобразный ритуал: коротая время в ожидании установленного срока, Я-Я уходили за поворот, где эмпирически была выявлена зона мертвой тишины — не считая журчания потока, — садились на мешки, если пристенок не был под водой (если был залит — просто стояли или сидели на корточках, прислонившись спиной к стене), выключали налобники и пятнадцать-двадцать минут дружно галлюцинировали в темноте на заданную тему. Тон задавал Яков: внушаемый Ян с подачи друга буквально на пятой секунде начинал видеть Че Гевару, Гитлера, Ленина, Лачплесиса и вождя Ако, разом трех звездочек «Мет-Арта» — из «топа», конечно же — и даже объекты повышенной сложности, например толстого рыжего кота из рабочей столовой напротив общежития. Он так досконально и подробно описывал все виденное, что Яков вслед за ним тоже начинал видеть, а в завершение они совместно занимались высшим пилотажем: считали на коте полоски. Кот, скотина, был непредсказуем: как ни старались, фиксированного количества полосок добиться не удавалось. Надо будет как-нибудь поймать живьем, посчитать да записать, чтобы не было разногласий.

Иногда Я-Я не галлюцинировали, а брали с собой термос с кофе и просто молча сидели, выключив свет и под мерное журчание потока потягивали горячий ароматный напиток. Совсем уж без видений в такие моменты обойтись не удавалось — все равно каждому что-то приплывало из недр паникующего восприятия, — но релакс был очень даже не слабый. Такие минуты давали возможность в полной мере почувствовать вкус к жизни и ненадолго стряхнуть с себя тяжкое бремя урбанистической культуры.