Тень чародейки - Алла Железнова

Загар никак не хотел ложиться на мою бледную кожу. Я даже ожогов солнечных не получила, чего не скажешь о бабуле. Оставшиеся дни я плавала, но опять же, не заходя глубоко в воду и находясь все время под присмотром. Ночами я лежала и мучила себя мыслями о том, что, несмотря на все приобретенные навыки, чувствую себя одинокой и беспомощной.

– Ксюша, что нос повесила? – спросила меня в один из последних дней нашего отдыха бабушка.

– Надоело все. Давай вернемся домой пораньше? Хочу сходить в театр на какую-нибудь драму.

– Зачем тебе драмы? Тебе мало было нового знакомого?

– Он не причем. Я даже не сожалею о нашем знакомстве, потому как ничего, кроме дружеских чувств, не испытывала. Просто мне чего-то уже не хватает. Может, привычной обстановки и террасы с твоими подружками? – усмехнулась я с наигранной веселостью.

Бабуля что-то прокряхтела о непоседливой молодежи и поддержала меня. Вскоре мы уже летели домой с намерением провести последние выходные у залива, гуляя в парке.

Интересно, я так и останусь до старости подопытным кроликом? Не спорю, выплат на существование нам хватает. Но такой образ жизни постепенно доведет меня до нервного срыва. Все эти анализы, жужжание аппаратуры, бесконечные тренировки… Что-то мне недоговаривают.

Наконец-то я в своей постели, только прилегла и сразу заснула необычным волшебным сном. Мне привиделось озеро, расположенное на дне геофронта. Геофронт – это огромнейшая подземная пещера, которая чаще всего имеет растительность или водоем на своем дне. Вот и сейчас среди пестрых кустов и невысоких деревьев распростерлось большое фиолетовое озеро, освещенное тонким пучком света, что пробивался через трещину в земле. Вода в нем переливалась радужными бликами и была невозмутима. Но оно только казалось спокойным, почему-то создавалось стойкое ощущение, что есть в нем что-то живое, мудрое и вечное.

Видимо, ум за разум уже заходит.

Наутро первого дня в Александрии я сидела в деревянном кресле качалке на террасе и наслаждалась теплом солнечных лучей. Перед глазами стоял привычный мрак, острым слухом я оценивала окружающую меня благодать: трели птиц, песнь легкого ветерка, периодически приглушаемую шумом проезжающих машин. В руках удобно лежал раскрытый веер, а на голове красовалась шляпка. Не люблю жару, а потому летнее утро я встречаю охотнее, чем полуденный зной. На курорте жару скрашивал легкий бриз, здесь же воздух был более сухим, а солнечные лучи – палящими.

Наслаждаться прекрасным мне не пришлось долго. Послышались знакомые шаги и последующий скрип деревянной калитки, зафиксированной на несмазанных петлях.

Я поморщилась и произнесла первой:

– Здравствуйте, доктор Джонсон. Не рада вас… слышать.

– Отдых, я смотрю, вам на пользу не пошел? Не загорели и язвительности не убавилось.

Я лишь хмыкнула, настроение испорчено.

– Вы пренебрегали тренировками? – решил он перейти сразу к делу.

– Бабуля уже нажаловалась по телефону? – вздернула я бровь. – У нее возраст. Ей простительно.

– Ксения! Я прерываю ваш отпуск, и завтра же вы снова еде в Вашингтон, на осмотр.

Я лишь вздохнула. Это никогда не кончится, надо как-то сдвигаться с мертвой точки.

– Доктор Джонсон, чего вы добиваетесь? В том, что вы разрабатываете волшебный "эликсир прозрения", я сомневаюсь.

– Я вас не понимаю, – изумился профессор, переступив напряженно с ноги на ногу.

Значит, от меня в самом деле что-то скрывают.

– Вы проводите на мне какие-то нелегальные опыты?

– С чего вы взяли? Мы просто берем у вас периодически кровь на исследования, следим за электрическим потенциалом мозга и других органов. Оцениваем степень влияния тренировок на ваш организм… Только и всего.

– И при этом приводите целую делегацию с собой? Я все прекрасно слышу, доктор. Помимо того, о чем вы меня уведомили, вы занимаетесь чем-то еще, – подалась я чуть вперед, очень сожалея, что не вижу его эмоций.

Но учащенное сердцебиение я уловила четко. Оно того и гляди выскочит у него из груди. Со спины послышались торопливые шаги старшей родственницы.

– Доктор Джонсон? Вы решили посетить нас так рано? Проходите, я только-только испекла сахарный пирог, завтрак у нас запоздал. Ксюшенька, ты идешь?

– Нет, спасибо. Аппетит пропал, – скрестила я руки на груди и демонстративно отвернулась.

Гость прошел вглубь дома. Не нравится мне столь пристальное внимание. И веду я себя так только по отношению к этим горе-докторам, которые со своим постоянным присмотром у меня уже в печенках сидят.

Вечером бабуля велела собрать мне на этот раз вещей с собой побольше. Было бы что. Я сидела за столом, а она хлопотала по хозяйству, мыла посуду после бесподобного (как и всегда) ужина и расставляла ее по полкам, вытирая ее на ощупь. Хоть какая-то от меня польза.

– Меня предупредили, что мы задержимся в Вашингтоне чуть дольше, – подняла тему старшая родственница.

– Зачем?

– Ты пропустила много занятий. Профессор считает, что тебе необходимо наверстать упущенное.

– Бабуль… – Последовала небольшая пауза, и мой усталый вздох. – Если все дойдет до абсурда, ты готова переехать со мной снова? – спросила я ее опасливо.

– О чем ты говоришь? – ужаснулась бабушка Люси.

– Ты не представляешь, сколько мучений и боли приносят мне все эти тренировки и обследования. От звука их аппаратуры у меня раскалывается неделями голова, от уколов – немеют руки. Писк датчиков доводит до нервного тика. Они что-то скрывают от меня.

– Успокойся, дорогая. Тебе нельзя нервничать. Кто знает, что еще может случиться с тобой из-за пережитой травмы? Не хватало загреметь в психиатрическую лечебницу.

– Ты считаешь, у меня паранойя? – обиделась я на нее.

– Я считаю, что ты просто преувеличиваешь. Да, все эти процедуры неприятны, но ничего сверхъестественного же до сих пор не произошло? – попыталась она сгладить накалившуюся обстановку.

– Возможно, ты права, и это все опять последствия того, что перед глазами стоит лишь мрак, и я снова вижу страшные картины, – умерила я свой пыл снаружи, но внутри не успокоилась. Наоборот, я вскипала! Чистый стакан, который я на данный момент уже вытирала минуту, треснул в моих руках и осыпался осколками. Ладонь пронзила неприятная боль, и бабушка, охнув, бросилась ко мне с причитаниями.

– Ксюшенька! Ты порезалась? Боже! Кровищи-то сколько! Разве же можно так себя вести? Ты взрослая женщина и свою ярость должна держать в рамках. Может, поедем в центр уже сейчас? Вдруг пострадали сухожилия?

Я демонстративно пошевелила пальцами, сжала и разжала кулак.

– Все в порядке. Просто обработай перекисью и забинтуй, – бросила я бесцветным тоном.

– Ужас какой! Я бы на твоем месте в обморок упала!