Любить и верить - Марианна Лесли

Машина рванула вперед. Ухватившись за край сиденья, Клэр смотрела прямо перед собой. От жуткой тряски ее мотало из стороны в сторону. Она непроизвольно напряглась, когда, мчась по неровной, ухабистой дороге, джип сильно накренился на повороте. Брюс выругался и, замедлив скорость, въехал на узкий деревянный мост, перекинутый через овраг, полный мутной бурлящей воды. Она как зачарованная смотрела на нее, стараясь не думать о прогибающихся под тяжестью машины старых досках.

Они выехали на более ровную дорогу. Клэр вздохнула с облегчением и в награду получила полный презрения взгляд Брюса. Значит, еще и презрение? Пусть так, она все выдержит ради торжества справедливости.

Если честно, ее немного страшила перспектива остаться с Брюсом наедине. Не в физическом плане, нет. Как бы сильно он ни изменился, каким бы нелюдимым отшельником ни стал, какую бы ненависть ни испытывал к ней, она не верила, что он способен на жестокость по отношению к женщине. К своей жене. Пусть и бывшей. Ее пугало то, что эмоции могли вырваться из-под контроля. Любой ценой она должна исправить причиненное ему зло. Зло, причиненное им обоим.

Разумом Клэр понимала, что их брак уже не возродить, что любовь и доверие Брюса не вернуть, но в глубине души таилась слабая надежда, что в сердце Брюса еще теплится слабое чувство к ней. Она запрещала тешить себя иллюзиями, но ничего не могла с собой поделать — крупица надежды продолжала жить в ней. Точнее, так было до приезда сюда и до того, как она увидела ненависть и презрение в глазах дорогого ей человека.

Машина резко затормозила. От неожиданности Клэр ухватилась руками за щиток, чтобы не стукнуться лбом в стекло. Дернувшись, джип остановился перед одноэтажным бревенчатым строением, довольно крепким на вид, несмотря на то что, по рассказам ее прежнего Брюса, дом был построен более полувека назад. Двор выглядел запущенным: сорняки глушили траву, а дверь амбара пьяно повисла на одной петле. Несмотря на запустение, было заметно, что когда-то здесь жили заботливые хозяева: деревянная решетка у крыльца была увита буйно вьющимся диким виноградом, а старые деревянные качели свисали с ветки гигантского дуба во дворе.

Не сказав ни слова и не удостоив ее взглядом, Брюс вышел из машины и направился к дому. Клэр потрусила следом. Он поднялся по невысоким ступенькам и вошел в дом. Она переступила порог вслед за ним, остановилась и осмотрелась. Внутри дом выглядел почти как снаружи — заброшенный, неухоженный, потерявший свое очарование. Деревянный некрашеный пол был весь в выбоинах и щелях, а плетеные коврики выцвели от времени и износились. От кирпичного камина отходили полки, тут же стояла пара потрепанных кресел с зеленой обивкой, у стены кушетка в цветастом чехле с рисунком потускневших осенних листьев. По-видимому, это была жилая комната или гостиная. В глубине комнаты была стойка, за которой виднелась кухня с мебелью из клена и раковиной на ножках, а открытая дверь справа вела в другую комнату, видимо спальню. Ситцевые занавески на окнах выцвели, стены голые, неприветливые. Единственным островком уюта был камин с полыхавшими в нем дровами. К нему она и направилась.

Похоже, он поменял одну камеру на другую, с горечью подумала Клэр. Ей захотелось плакать. Она присела перед камином, поближе к теплу и подальше от этого незнакомца, которым стал для нее Брюс. Он некоторое время сверлил ее взглядом, затем сбросил свой промокший плащ на пол и откинул его ногой в сторону. На лице Клэр отразилось удивление. Как это не похоже на прежнего Брюса! В той, прошлой жизни ее муж был пунктуальным и аккуратным, любил дорогую одежду. Она помнила, сколько внимания он уделял своей внешности, как гордился своим умением одеваться и безупречно выглядеть, когда ему приходилось выступать на заседаниях юридического отдела и работать с клиентами. Где все это? Куда делось его обаяние? Его неотразимая, притягательная улыбка? Неужели пять лет тюрьмы способны все это перечеркнуть? Да нет же, быть такого не может. Клэр отказывалась в это поверить.

Она не узнавала и не понимала нового Брюса Макалистера. Его враждебность напоминала поведение дикого зверя, защищающего свою территорию от вторжения. Мускулистое, напряженное тело и тяжелый взгляд красноречиво свидетельствовали о его недоверии к ней. Он воспринимал ее как своего врага и не скрывал этого.

Слезы душили Клэр. Еще немного — и они ручьями польются из глаз. Его молчание действовало ей на нервы и лишало присутствия духа. Клэр взяла себя в руки и произнесла:

— Я обращалась к твоему начальству. Мне назвали офицера, под наблюдением которого ты находишься. Он сказал мне о том, что ты сильно изменился и советовал не беспокоить тебя.

— Тебе следовало его послушаться. Он знает, как я к тебе отношусь.

— Он тебе звонил, да?

— А это имеет какое-нибудь значение?

— Не знаю, — вздохнула она. — Возможно, и нет, но тем не менее тебе необходимо услышать то, что я скажу.

Некоторое время Брюс молчал, изучая ее непроницаемым, каким-то отстраненным взглядом, затем заговорил:

— Избавь меня от своих оправданий, Клэр. Мне ничего от тебя не нужно, в особенности твоих лживых обещаний, о которых ты тут же забываешь. Когда я действительно в тебе нуждался шесть лет назад, ты повела себя как последняя стерва. А теперь ты мне не нужна и я искренне рад, что нашей совместной жизни пришел конец. Я вычеркнул ее из памяти и советую тебе сделать то же самое.

Его жестокие слова словно острый нож поразили ее в самое сердце. Клэр вскочила, на щеках вспыхнул гневный румянец, руки непроизвольно сжались в кулаки.

— Послушай, Брюс Макалистер! Я не сделала ничего такого, чего мне надо было бы стыдиться или за что я должна извиняться. Я здесь не для того, чтобы говорить о нашем браке, я прекрасно знаю, что между нами все кончено. Ты ясно дал это понять, затеяв развод. И я не жду, что между нами может что-то измениться. — Она расправила плечи. — Но я жду человеческого отношения к себе. Я тебе не враг, хоть ты меня и ненавидишь, к тому же ты не единственный, кто пострадал шесть лет назад.

Брюс пронзил ее уничтожающим взглядом и заходил по комнате. Клэр не сводила с него глаз. Он напоминал зверя в клетке, такой же дикий, неукротимый, опасный. Неожиданно Брюс приблизился к ней. Она непроизвольно отступила назад и тут же стала укорять себя за глупое ребячество. Но он всего-навсего взял из корзины полено и подбросил его в огонь.

Брюс выпрямился, и, пока он смотрел на игру пламени, Клэр вглядывалась в его резкий, точеный профиль. Он стоял, стиснув зубы и немного приподняв голову. Он слегка тряхнул ею, отбрасывая назад длинные волосы, и тут она заметила блеснувшую золотом в мочке правого уха серьгу. Изумленная этим новым открытием, добавляющим еще один штрих к портрету теперешнего Брюса, и загипнотизированная его близостью, Клэр стояла не дыша. Не шелохнувшись, она ждала, когда он отойдет, но вместо этого Брюс повернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Ее сердце учащенно забилось, мысли перепутались. Еще никогда Клэр не чувствовала себя такой маленькой и уязвимой. Она вся трепетала от какого-то смутного предчувствия и не могла отвести от него взгляд. Как зачарованная она смотрела на пульсирующую у виска жилку, на твердые черты лица, на изогнутые в ироничной усмешке губы, не в силах избавиться от мысли, что будет, если сейчас она возьмет и дотронется до него, почувствует, как изменилось его тело, снова испытает его страсть. Клэр понимала, какому риску подвергает себя, но это было сильнее ее. Желание, дремлющее со времени его заключения, дало о себе знать. Она хотела его и ничего не могла с собой поделать. Несмотря на перемену — а может, благодаря ей, — Брюс выглядел таким земным, таким чувственным и притягательным…