Парижский вариант - Роберт Ладлэм

Среди выживших опознан доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму...

Сердце екнуло в груди, «...доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму...»

Марти?!

Джон машинально смял распечатку. Перед глазами всплывало лицо старого друга — кривая улыбка, пронзительные зеленые глаза, готовые то засверкать, то вдруг оловянно погаснуть, когда мысли их владельца уносились без предупреждения в горние сферы. Невысокий толстячок с неуклюжей походкой, будто бы не до конца научившийся передвигать ноги, Мартин Зеллербах страдал синдромом Аспергера, редким психическим расстройством, близким к аутизму. Симптомы его болезни включали, наряду с высоким уровнем интеллекта, невроз навязчивых состояний, полнейшую неспособность жить в обществе других людей и сосредоточение всех способностей в одной области. Для Марти это были математика и электроника. Проще говоря, он был компьютерным гением. Горло Смита стиснул ужас. «Черепно-мозговая травма». Насколько тяжело пострадал Марти? Об этом в статье не говорилось. Джон вытащил мобильник, снабженный шифровальным блоком, и набрал хорошо известный ему вашингтонский номер.

Они с Марти вместе выросли в Айове. Джон защищал товарища от насмешек одноклассников и даже некоторых учителей, неспособных поверить, что парень, настолько умный, не может освоить элементарные правила вежливости. Потом у Марти определили наконец синдром Аспергера и назначили лечение, позволившее толстяку не растекаться мысью по древу. Впрочем, Зеллербах ненавидел таблетки, а потому, как только смог, организовал свою жизнь так, чтоб обходиться без них вовсе. Он годами не покидал собственного уютного домика в Вашингтоне. Там, среди компьютеров последних моделей и программ, которые Марти разрабатывал, его гений мог парить невозбранно и свободно. Бизнесмены и ученые со всего мира обращались к Мартину Зеллербаху за консультацией, но никогда — лично, а только при помощи компьютера.

Так что же необщительный чародей двоичного кода делал в Париже?

В последний раз Марти согласился выйти из дома полтора года назад, и то лишь под градом пуль, в преддверии катастрофы, вызванной вирусом Аида и погубившей невесту Джона — Софию Расселл.

В трубке раздались гудки — где-то в далеком Вашингтоне зазвонил телефон. И в ту же секунду за дверями лаборатории запиликал чей-то мобильник. У Джона возникло странное ощущение...

— Привет, — окликнул его Натаниэль Фредерик (для друзей просто Фред) Клейн.

Смит резко обернулся.

— Заходи, Фред.

Глава сверхсекретной разведывательной и контрразведывательной организации «Прикрытие-1» переступил через порог неслышно, точно призрак. Телефон его продолжал трезвонить.

— Мне следовало догадаться, что ты позвонишь, — бросил он, выключая мобильник.

— Из-за Марти? Да. Только что прочитал о трагедии в Пастеровском. А что знаешь об этом ты и каким ветром тебя сюда занесло?

Клейн ответил не сразу. Пройдя вдоль уставленных сверкающими пробирками и разнообразным оборудованием лабораторных столов, за которыми вскоре займут свои места остальные члены совместной команды, он пристроился боком на мраморной столешнице напротив Джона и мрачно скрестил руки на груди. Его костюму это не повредило — тот был, как всегда, уже измят. Темно-коричневая ткань оттеняла бледность кожи, подолгу не видевшей солнца. Фред Клейн был кабинетным работником. Залысины, высокий лоб и очки в проволочной оправе делали его похожим не то на книгоиздателя, не то на фальшивомонетчика.

— Твой приятель жив, — проронил он не без сочувствия, оглядев Джона с головы до пят. — Но он в коме. Не стану тебе лгать, подполковник, — врачи за него... тревожатся.

Известие о ранении Марти невольно напомнило Джону пережитую после гибели Софии боль. Но Софии больше нет... и то, что случилось с Марти, сейчас важнее.

— Какого черта он вообще делал в Пастеровском?

Клейн вытащил из кармана трубку и кисет.

— Нас это тоже очень интересует.

Джон открыл было рот, но осекся. Организация «Прикрытие-1» трудилась во мраке, незримая для всех, кроме высших кругов администрации, и неподконтрольная Конгрессу. Она не входила в официальную командную цепочку военной разведки. Ее загадочный шеф появлялся, только когда случалась или грозила случиться катастрофа. «Прикрытие-1» не имело ни формальной организации, ни бюрократического аппарата, ни штаба, ни штатных работников. Оно состояло, если так можно выразиться, из профессионалов в самых разных областях. Все они имели опыт нелегальной деятельности, большинство — военные, и каждый — «перекатиполе», без семьи, без родных, без обязательств, временных или постоянных.

Таким элитным оперативником был и Джон Смит — когда его об этом просили.

— Ты здесь не из-за Марти, — убежденно проговорил Джон. — Из-за Пастеровского. Что-то случилось. Рассказывай.

— Пошли прогуляемся. — Клейн поднял очки на лоб и принялся набивать трубку.

— Здесь курить нельзя, — предупредил его Смит. — Пылевые частицы загрязняют образцы ДНК.

Клейн вздохнул:

— Еще одна причина убраться отсюда.

Фред Клейн — а в его лице «Прикрытие-1» — не доверял никому, ничему и ни в чем. Даже лаборатория, официально не существующая вовсе, могла быть усажена «жучками». Поэтому Клейн и хотел ее покинуть.

Смит последовал за главой разведки к двери и запер ее за собой. Они спустились по лестнице, прошли мимо темных лабораторий и кабинетов. Лишь кое-где горел свет, и в здании было тихо — только одышливо гудела вентиляция.

На улице рассветное солнце заливало косыми лучами декоративные ели, разделяя каждое дерево на половинки — восточную, зеленую, и западную, поглощенную смоляно-черными тенями. Далеко на западе, сверкая снежными пиками, громоздились Скалистые горы. В долинах по их склонам еще лежали лиловые ночные тени. В воздухе висел аромат хвои.

Отойдя от здания лаборатории на дюжину шагов, Клейн остановился, чтобы разжечь трубку. Он то раскуривал ее, то пытался утрамбовать табак, покуда не погрузился с головой в облако дыма, которое пришлось разгонять руками.

— Пошли, — бросил Клейн наконец, направившись в сторону дороги. — Расскажи, как продвигается твоя работа? Далеко вам еще до создания молекулярного компьютера?

— Увы. Работа продвигается, но уж больно медленно. Слишком сложно.

Все правительства мира мечтали первыми наложить руку на работающий ДНК-компьютер. Для начала — потому, что тот был способен за несколько секунд взломать любой код или шифр. Устрашающая перспектива, особенно для департамента обороны. Все ракетные шахты Америки, секретные системы АНБ, спутники-шпионы НОР, оперативные системы связи ВМФ, все планы Пентагона — все, что основано на электронике, падет к ногам первого же молекулярного компьютера, потому что даже мощнейший в мире суперкомпьютер на кремниевых микросхемах не сможет сравниться с ним.