В свободном падении - Лоис МакМастер Буджолд

«Живой ребенок! Конечно, живой. И что же ждет его в будущем?» – пробормотал Лео себе под нос. Малыш повернулся, недоброжелательно и подозрительно посмотрел на чужака и крепче ухватился четырьмя ручками за грудь матери.

– Экл! – воскликнул он довольно агрессивно.

– Ох! – темноволосая девушка рассмеялась и свободной нижней рукой постаралась разжать маленькие пухлые пальчики, не переставая верхними руками втыкать уплотнитель вокруг стебля. Закончив работу, она обрызгала уплотнитель фиксирующим раствором из баллончика, который плавал в воздухе рядом с ней, но вне пределов досягаемости ребенка.

Девушка была миниатюрной и стройной, с темными коротко подстриженными волосами, густыми и мягкими, как кошачья шерстка.

Другая девушка была блондинкой. Она первая подняла взгляд и улыбнулась.

– Гости, Клэр.

Лицо Клэр тоже осветилось улыбкой. Лео покраснел от тепла, хлынувшего из ее глаз.

– Тони! – радостно вскрикнула она, и Лео понял, что его просто случайно задел луч восторга, направленный другому.

– А-а!.. – Ребенок, отцепив три свои ручки, принялся размахивать ими.

– Ага, понятно, – засмеялась Клэр, – хочешь полететь к папе, да?

Она отцепила короткий поводок от мягкой шлейки на плечах и поясе ребенка.

– Полетишь к папе, Энди? Полетишь к папе?

На это предложение Энди энергично замахал всеми четырьмя ручками и радостно завизжал. Она отправила его к Тони с такой силой, что Лео испугался, но парень, нежно смеясь, очень ловко поймал малыша.

– Полетишь к маме? – в свою очередь спросил Тони.

– А-а! – согласился ребенок, и Тони подвесил его в воздухе, нежно расправив все ручки.

«Как морская звезда», – подумал Лео. А Тони завертел ребенка и покатил его в воздухе, как колесо.

Малыш прижал к себе руки, скорчив от усердия гримаску и завертелся быстрее. Он булькал и смеялся, радуясь своим успехам. «Закон сохранения момента вращения», – отметил про себя Лео.

Клэр еще разок толкнула малыша назад к отцу (с ума сойти, этот светловолосый мальчишка – отец) и последовала за ним, чтобы притормозить возле Тони, схватив его за руку, которую тот протянул ей. Они долго оставались в таком положении, и это была не просто вежливая поддержка.

– Клэр, это мистер Граф. – Тони произнес это так гордо, словно не знакомил их, а преподнес инженера своей подруге, как награду. – Он будет моим учителем по новейшему сварочному делу. Мистер Граф, это Клэр, а это наш сын Энди.

Энди, вскарабкавшись по отцу, вцепился одной рукой в светлые волосы, а другой схватил его за ухо, поглядывая на Лео, как сова. Тони нежно освободил ухо и положил ручку сына так, чтоб тот держался за его рубашку.

– Клэр у нас выбрали первой природной матерью, – сообщил Тони.

– Меня и еще четырех девушек, – скромно поправила Клэр.

– Клэр тоже была в отделении сварки и сварочных работ, но теперь она не может работать в открытом космосе, – объяснил Тони. – С тех пор, как родился Энди, она работает по хозяйству, технологии питания и в гидропонике.

– Доктор Еи сказала, что я – очень важный объект эксперимента: надо определить, где меньше всего страдает производительность, если я, работая, одновременно приглядываю за Энди, – объяснила Клэр. – Жаль, что нельзя выходить наружу – там было замечательно, но здесь мне тоже нравится. Больше разнообразия.

«Галактик-Тэк» заново изобретает женский труд, – подумал Лео. – Не организовать ли нам также группу исследований и разработок по добыванию огня? Отчего бы и нет, раз они – объект эксперимента…» Мысли беспорядочно роились в его голове, но на лице это никак не отражалось.

– Рад был познакомиться с вами, Клэр, – сказал он серьезно.

Клэр толкнула Тони локтем и кивнула в сторону своей светловолосой напарницы, которая подплыла к ним.

– О, а это Сильвер, – послушно отозвался Тони. – Она работает на гидропонике постоянно.

Сильвер кивнула. Ее длинные волосы лежали мягкими платиновыми волнами, и Лео подумал, что, наверное, отсюда ее «серебряное» прозвище. У нее были черты лица, которые кажутся угловатыми и некрасивыми в тринадцать лет и становятся пленительно-утонченными в тридцать пять. Сейчас это превращение находилось где-то на полпути. Ее голубые глаза смотрели прохладно и не так застенчиво, как глаза Клэр, которая уже занялась своим Энди.

– Добрый день, мистер Ван Атта, – громко произнесла Сильвер, проделав пируэт в воздухе. Ее глаза безмолвно призывали: «Взгляни на меня!» Лео заметил, что все двадцать ногтей ее рук покрыты розовым лаком.

Ван Атта постарался скрыть самодовольство и натянуто улыбнулся:

– Добрый день, Сильвер. Как дела?

– После этой трубы начнем еще одну. Думаю, до конца смены закончим.

– Хорошо, конфетка, – весело сказал Ван Атта. – Но не забывай о правильной стойке, когда говоришь с нижними людьми.

Сильвер моментально извернулась в воздухе, приняв более почтительную позу, подобающую при разговоре с начальством. Лео бесстрастно отметил, что, поскольку оранжерея имеет форму цилиндра, а Ван Атта находится в центре, это заставляет смотреть на него отовсюду как бы снизу. «Но где же я встречался с ним раньше?»

– Хорошо, продолжайте, девушки.

Ван Атта двинулся к выходу, Лео – за ним. Тони тоже, с большим сожалением оглядываясь назад.

Энди снова переключил свое внимание на мать и прильнул к ее груди – несомненно, в поисках пищи. Очевидно, этот элемент древней биологии компания не рационализировала – природные сосуды для молока оказались идеально приспособленными и к жизни в невесомости. Говорят, что даже с пеленками происходили какие-то героические трансформации на заре космической эры.

Это маленькое происшествие осталось позади, и он, молчаливый и задумчивый, следовал за Ван Аттой.

Воздух в служебном кабинете Ван Атты был затхлый, застоявшийся. Чувствовалось, что хозяин бывает здесь не часто, предпочитая, как заподозрил Лео, выполнять свои обязанности по управлению поселком издали, с планеты. Диск Родэо был виден и сейчас – он переливался радужными бликами за стеклом большого иллюминатора.

– Как видите, я определенно вырос с момента нашей последней встречи, – сказал Ван Атта, и глаза его сверкнули. Верхние слои атмосферы Родэо преломляли свет и переливались радужными бликами. – Вырос во многих отношениях, и мне некого за это благодарить. Но я не имею в виду благодарность. Просто я считаю, что человек наверху обязан помнить, как он туда попал, – noblesse oblige и все такое прочее.

Многозначительным поднятием бровей он как бы приглашал Лео разделить с ним гордость от собственных достижений.

«Спокойно. Вспомни». Аберрация памяти причиняла Лео мучительное неудобство. Он неопределенно улыбнулся и, пока Ван Атта включал настольный пульт управления, описал круг по комнате, изображая вежливое ожидание. На глаза ему попался небольшой плакат с шутливым изречением: «В день шестой Бог увидел, что не может сделать все сам. И тогда он создал Инженеров». Лео одобрительно хмыкнул.