1922: Эпизоды бурного года - Ник Реннисон

Но сделанного не воротишь. Несмотря на то, что Арбакл пережил три суда и был оправдан на последнем процессе, карьере его настал конец. На помощь ему пришли верные друзья. Бастер Китон взял его сценаристом на одну из своих комедийных короткометражек. Под псевдонимом Уильям Гудрич (изначально Китон предлагал «Уилл Б. Гуд» [1]) Арбакл снял некоторое количество фильмов для маленьких студий. По иронии, в лучшем фильме, который Арбакл сделал после скандала,– «Красная мельница» – снялась Мэрион Дэвис, любовница Уильяма Рэндольфа Херста, того самого, чьи газеты так страстно кричали о его вине. И все же репутация Арбакла была запятнана, а инсинуации, преследовавшие его после смерти Вирджинии Рапп, циркулируют до сих пор. Арбакл стал конченым человеком. Ныне культовая актриса Луиза Брукс, снимавшаяся в 1931 году в его фильме, вспоминала: «Он просто сидел в директорском кресле, как покойник. После скандала, разрушившего его карьеру, Арбакл стал очень мирным и сговорчивым покойником». Толстяк Роско умер во сне от сердечного приступа 29 июня 1933 года, в возрасте 46 лет.

Скандал вокруг Арбакла был трагедией для всех, в нем замешанных. Погибла молодая женщина при ужасных обстоятельствах. Кинокомик, горячо любимый зрителями, лишился карьеры. И на этом история не заканчивалась. Вскоре был убит Десмонд [2], и это, вместе с излияниями прессы о смерти Вирджинии Рапп, подтолкнуло Голливуд к решительным действиям. Стало понятно, что необходимо как-то защищать репутацию индустрии, со свистом падающую вниз. С этой целью, собравшись вместе, ведущие продюсеры создали Американскую ассоциацию кинокомпаний (The Motion Picture Producers and Distributors of America, MPPDA). В 1922 году яростный моралист Уильям Хэйз, бывший руководитель президентской кампании Уоррена Гардинга, был назначен первым председателем MPPDA. Один писатель отозвался о Хэйзе как о «невыносимо скучном человеке» – и вот этот человек фактически создал для голливудских фильмов практику самоцензуры. Беспокоясь, как бы не ввели всеобщую цензуру (местных законов и так было предостаточно), продюсеры и прокатчики стремились показать, что могут сами навести порядок. И в последующие годы «кабинет Хэйза», как его прозвали, выпускал директивы, объясняющие, что можно показывать на экране, а что нельзя. Особенно это касалось секса и насилия. Директивам не всегда следовали, – однако в 1930 году был принят формальный «Кодекс кинопроизводства». Четыре года спустя появилось Управление кодекса кинопроизводства (Production Code Administration, PCA). В его задачу входило разрабатывать правила и предписания, зачастую очень жесткие. Теперь, чтобы демонстрировать фильм в кинотеатрах, необходимо было получить одобрение PCA. Код Хэйза просуществовал до 1960-х годов, когда стало ясно: и общество, и индустрия пережили такие сильные перемены, что код уже неприменим.

11 января тринадцатилетний школьник из Торонто по имени Леонард Томпсон вошел в историю медицины. Он стал первым пациентом, страдающим от диабета, которому сделали укол инсулина. Леонард весил тогда лишь 30 килограммов, лежа в коме в больнице общего профиля Торонто, он находился между жизнью и смертью. Наконец его отец дал согласие на то, чтобы ребенку вкололи инсулин. Никогда прежде его не вводили человеку. Первая доза никак не повлияла на состояние мальчика – напротив, она вызвала аллергическую реакцию. Но через двенадцать дней ему ввели более очищенный инсулин – и на сей раз сработало. Глюкоза в крови мальчика вернулась на нормальный уровень, и самые опасные симптомы начали проходить.

На целебный потенциал инсулина указывал канадский ученый и врач Фредерик Бантинг. Над этим вопросом он работал совместно со своим молодым коллегой Чарльзом Бестом. В прошлом году они продемонстрировали свои идеи Джону Маклеоду, профессору физиологии из университета Торонто. Маклеод поддержал их, дал им гранты, предоставил лабораторию и сам поучаствовал в разработке инсулина, способного помогать диабетикам. Маклеод и Бантинг, которому было тогда немногим больше тридцати, в 1923 году удостоились Нобелевской премии.

Леонард Томпсон прожил еще тринадцать лет и умер в двадцать шесть, в апреле 1935 года, от пневмонии – осложнения диабета.

Эрнест Шеклтон умер в первую неделю 1922 года – умер одним из самых прославленных героев Британской империи того времени. Шеклтон родился в Ирландии, учился в Лондоне, в Далидж-колледже, и сделал офицерскую карьеру в торговом флоте. Все это было до того, как он поступил на «Дискавери», корабль капитана Скотта. Это решение сделало Шеклтона одним из самых знаменитых полярных исследователей. Скотт и Эдвард Уилсон прошли так далеко на юг, как никто до них. Освобожденный от службы после изнурительного путешествия, Шеклтон вернулся на родину, а вскоре вновь повел свою собственную экспедицию в Антарктику. В январе 1909 года его группа оказалась в ста милях от Южного полюса и была вынуждена повернуть назад. В 1914–1917 годах Шеклтон возглавлял Имперскую трансатлантическую экспедицию. Тогда ему довелось участвовать в героическом плавании на утлой шлюпке к Южной Георгии в попытке спасти людей, заброшенных на необитаемый остров в Южной Атлантике.

Последнее путешествие Шеклтона сопровождалось бурным общественным вниманием. Норвежский китобоец «Квест» отплыл из Лондона 17 сентября 1921 года. Корабль оказался не слишком удачным выбором, и на пути к югу Шеклтону пришлось несколько раз менять планы: двигатели барахлили. К концу ноября, когда «Квест» достиг Рио-де-Жанейро, Шеклтон был мрачен. Цели экспедиции становились туманными. Член экипажа писал в дневнике: «Хозяин говорил, мол, если честно, не знаю, что и делать нам». Изначальный план был прост – дойти до Антарктических островов, а там рассмотреть разные возможности. Истина же состояла в том, что Шеклтон был болен. 5 января 1922 года он умер от сердечного приступа в Южной Георгии в возрасте всего сорока семи лет. Думали привезти тело в Англию, но от его жены пришло распоряжение похоронить Шеклтона в Южной Георгии. Теперь его могилу в Грютвикене часто посещают туристы, которых привозят на остров антарктические круизные суда.

Со смертью Эрнеста Шеклтона закончилось и то, что часто именовали «Героической эпохой полярных исследований». Если говорить о другой выдающейся фигуре этой эпохи, капитане Скотте, то он скончался уже десять лет назад, а его провальная попытка первым достичь Южного полюса обрастала легендами. Сам Скотт немало тому поспособствовал тем, что писал в дневнике перед кончиной. В 1922 году Эпсли Черри-Гаррард, который был одним из нашедших тела Скотта и его спутников, рассказал куда более достоверную историю о своих похождениях в книге «Путешествие – хуже некуда». Черри-Гаррард откровенно поведал об опасностях и невзгодах, которые пережил. «Полярная экспедиция, – пишет он, – это самый верный и самый прямой способ нажить неприятности, какие только изобрело человечество». Надо сказать, что злосчастное путешествие, которое описывает Черри-Гаррард, – это не обреченная гонка к полюсу, а более ранняя экспедиция, в которой он сопровождал Эдварда Уилсона и Берди Бауэрса. Они отправились со своей базы на мысе Эванс к мысу Крозье. Шли антарктической зимой, в кромешной темноте, при температуре ниже 70°. Шли за пингвиньими яйцами. Рассказ Черри-Гаррарда о последней экспедиции Скотта стал классикой литературы путешествий и спустя сто лет по-прежнему переиздается.