Осада - Олег Мушинский

Вместо него на башню поднялся командир охраны каравана – невысокий крепыш в богатом костюме с нашитыми поверх крестами. Тоже небось опасался, как бы его с сарацином не перепутали. Костюм-то у него был местного покроя. В руках крепыш держал лук, а на плече висел колчан со стрелами. Лук был перевит красной лентой, а колчан богато расшит венецианским бисером. Короткий меч на поясе больше походил на кинжал-переросток.

– Эй, Локерли, ты как раз вовремя! – крикнул кто-то со стены.

В голосе кричавшего отчетливо прозвучала насмешка.

– Я всегда вовремя, – небрежно отозвался крепыш. – Командиру не пристало спешить.

Это заявление вызвало смех и новые замечания, из которых следовало, что появление на поле боя к шапочному разбору для этого Локерли не в новинку. Он их проигнорировал.

– Смотрю, мы уже победили, – заметил Локерли, осторожно выглядывая наружу между зубцов. – Быстро управились.

– Это да, мы быстро управились, – отозвался Карл, подчеркнув голосом «мы». – Ты все пропустил.

– Ничего, сэр рыцарь, целее буду, – ответил Локерли.

Тимофей усмехнулся. В осторожности этому Локерли не откажешь. Впрочем, неосторожные тут долго не живут.

– Предводителя завалили? – со знанием дела спросил Локерли, глядя на отступающих сарацин.

– Похоже на то, – ответил Тимофей.

Сарацинское войско постепенно скрывалось за холмами. Крестоносцы провожали его взглядами. Многие гадали: уходят ли те насовсем или просто отступают? Двое наемников даже заключили пари. На что спорили, Тимофей не расслышал.

Барон поднялся на башню. С ним тут стало тесновато. Барон был настоящий богатырь, высокий и широкоплечий. Под его ярко-красным плащом топорщились доспехи, а вокруг него разливалась такая аура властности, что никто не посмел бы встать рядом и уж тем более вровень с бароном. Локерли так вообще затерся в угол. Барон, опершись латной перчаткой о парапет, окинул взглядом окрестности.

С башни было видно дальше, чем со стены, но по сути – то же самое. Сарацины сворачивали за большой круглый холм и пропадали из виду. За холмом проходило русло давно высохшей реки. Скорее всего именно по нему сарацины незаметно подобрались поближе к крепости. Теперь они могли уйти тем же путем или встать там лагерем, готовясь к новой атаке.

– Вряд ли они до вечера вернутся, – сказал Локерли. – Слишком уж сегодня печет.

Барон хмуро глянул на него, но спорить не стал. Тимофей машинально взглянул вверх. В ярко-синем небе не было ни единого самого крохотного облачка. Солнце царствовало там безраздельно. Тимофей склонился над рамой требушета и придирчиво осмотрел ее. Дерево на нее он отбирал самое прочное из того, что удалось найти, но не настолько прочное, как хотелось бы. Оно могло пойти трещинами при падении противовеса, а это, в свою очередь, приведет к разрушению всей машины.

– Мастер, машина исправна? – строго спросил де Кейн.

– Да, господин барон, – отозвался Тимофей.

Ни единой трещины он не обнаружил.

– Отлично, – сказал барон. – Сдается мне, она нам еще понадобится.

Подойдя к краю, он приказал часовым занять свои посты, а остальным разрешил отдыхать. Воины потянулись вниз.

Раненых на стене, по счастью, оказалось всего трое. Они ковыляли по лестнице сами, хотя одного наемника поддерживал другой. А вот пронзенный стрелой крестоносец оказался мертв. Склонившийся над ним воин только сокрушенно помотал головой. Он подозвал другого крестоносца. Вдвоем они подняли тело и унесли в соседнюю башню. Там внизу была пристроена часовня.

– Идем, Карл, – сказал Тимофей. – Мы заслужили отдых.

Лестница внутри башни была узкая. Идти по ней получалось только по одному. Первым шел Карл. Рыцарь внимательно глядел под ноги. Пару раз он тут уже оступался. Лестница крутая, а света маловато. По одному факелу на этаж да пара узких окошек-бойниц. Карл опирался рукой о стену, прямо как слепой Орест, и где-то на полпути ему пришла в голову мысль, что со второго этажа башни вообще-то можно было выйти на галереи, что тянулись вдоль крепостных стен, и уже с них спуститься во двор по широкой лестнице.

Двери в галереи были закрыты, но не заперты. Карл выбрал ту, что правее. Она была на шаг ближе. Рыцарь толкнул дверь, и та легко распахнулась.

– Матерь божья! – выдохнул Карл и крикнул: – Тревога!

Выхватив меч, он выскочил в галерею. Тимофей на ходу вздохнул и последовал за ним. Одновременно и с одинаковым грохотом распахнулись двери, ведущие на стену и в соседнюю галерею. Громкий топот возвестил, что подкрепление на подходе. Едва переступив порог, Тимофей тотчас отпрянул в сторону.

Мимо с мечом в руках буквально пролетел барон. Локерли ему едва на пятки не наступал. За ними в галерею ворвались еще десятка полтора воинов. Впрочем, спешить тут было уже некуда.

Сэр Жерар из Булони сидел на полу, привалившись спиной к стене. В правой руке он сжимал рукоять меча, а в его левый бок была воткнута сабля. Тимофей повидал достаточно мертвецов, чтобы узнавать их с первого взгляда, но все же опустился на колени рядом с рыцарем. Под телом уже образовалась приличная лужа крови. Тимофей проверил на шее пульс. Его не было.

– Он мертв, – сказал Тимофей. – Но кровь совсем свежая.

– Осмотреть здесь все! – рявкнул барон. – Живее, бездельники!

Воины мгновенно обшарили всю галерею. Не такая уж большая она была. Галерея вела от угловой башни к воротам. Точнее, к башенке слева от ворот. Каменные колонны поддерживали свод. Со стороны двора тянулись толстенные деревянные перила. И дерево, и камень были одинакового песочного цвета. Вдоль внешней стены стояли ящики с припасами, куда не по разу заглянули. В самой стене были проделаны узкие бойницы. Просунуть в них руку или копье – или ту же саблю – не составило бы труда, а вот человек, даже ребенок, ни за что бы не протиснулся.

– Здесь никого, кроме нас, – сказал рыцарь в сером плаще. – Там дверь, – он указал в дальний конец галереи. – Заперта изнутри. Караул на воротах никого не видел.

Локерли перегнулся через перила и резко свистнул.

– Эй, внизу! – крикнул он. – Отсюда никто не спрыгивал?

– Когда? – спросили снизу.

– Только что, болван! – уточнил Локерли.

– Не-а, – отозвались снизу. – Я бы увидел.

Во дворе перед галереей стали собираться люди. Кто-то громко спросил, что случилось.

– Сэра Жерара убили! – ответили им с галереи.

– Проклятые сарацины!

Тимофей выдернул из тела саблю и вынес ее на свет. Рукоять была отделана тончайшим золотым узором и украшена тремя рубинами. Один, самый крупный, был вставлен в навершие, два поменьше – в гарду. Сам клинок оказался коротким – чуть-чуть не дотягивал в длину до двух локтей, – но зато шириной почти в ладонь. По металлу тянулся характерный беспорядочный узор.