Зима - Евгений Гришковец

Второй. Яйца, помидоры, огурцы…, картошка вареная, холодная…

Первый. Да, это понятно, но ты вспомни. Ножик раскладной! Который весь год лежал, а тут… Соль в коробочке или в пузырьке каком-то…

Второй. Копченая колбаса фигурировала часто… Хлеб резали большими кусками, а на второй день шли консервы…

Первый. Консервы! Точно! Причем казалось, что у соседей консервы вкуснее, да? Какие-нибудь рыбные тефтели, но у них была бумажка розовая… и казалось — очень вкусно должно быть. На второй день все друг друга знали, дети, я имею в виду… И карты, карты… Везде играли в карты.

Второй. Помню, помню. И еще, летом в поезде было все время душно, жарко, помнишь? А в тамбуре, хоть накурено и громко, но как-то лучше, да?

Первый. Абсолютно! А между вагонами — очень громко и страшно. Ты же маленький, к тебе эти железки ближе, чем ко взрослым. Близко так к тебе…качаются, двигаются…

Второй. Это точно… Я боялся на станциях выходить… Залезал на верхнюю полку, высовывался в окно и орал: "Папа, папа, мороженого, мороженого!" И ещё сильнее боялся, что отец отстанет и тогда…, а чего тогда…, просто — боялся.

Первый. Не..е..е. А мне нравилось на станциях выходить. Все бегают, тетки кричат, мол, того и сего не желаете? Это "желаете? не желаете?" чисто железнодорожное, да? А мужики с длинными молотками? А звук какой они делали приятный? Такой… тук… — только на железной дороге был такой звук, мне он слышался на ночных станциях, когда свет в окно… все просыпаются, жмурятся, мужики идут на перрон покурить. Помнишь? Ночью на станциях слышно, как переговариваются какие-то железнодорожники, в смысле, громкоговорители чего-то говорят, громко, гулко, и ничего не разобрать. А потом слышно — тук, тук, потом по нашему вагону — тук, тук, и дальше пошел.

Второй. Да, да…, интересно, кстати. Поезд ночью идет, стучит — ты спишь. Только остановился, даже в поле, затих — ты проснулся. И тишина неприятная такая. А как только поезд пошел, медленно… ещё огни так ярко и резко на секундочку освещают купе неприятно… Но только поезд разошелся, застучал — ты уснул.

Первый. Вот-вот, это очень верно, верно… В этот раз в Сочи было хорошо. Я давненько там не был. А тут приехал — так хорошо отдохнул. Недорого, точнее, не так чтобы очень дорого. Народу немного. Весь набор удовольствий курортных, в общем-то, присутствовал. Вино домашнее у местных — просто даром.

Второй. Да знаю я это вино… красное. Я уже очень давно в Сочи не был, но помню это вино, и знаешь, мне больно об этом вспоминать. Просто ужас. Так болеть… кошмар!

Первый. Нет! Я про «Изабеллу» говорю.

Второй. А я про что. Красное — «Изабеллу», покупали трехлитровыми банками. А утром…, да ещё жара…, ужас!

Первый. Слушай…, ну это уже ты сам виноват, вино ни при чем, выпьешь три литра бордо — я на тебя тоже посмотрю…

Второй. Только не надо эти чернила с бордо сравнивать! Ты бордо-то вообще… хоть раз…

Первый. Ты мне будешь рассказывать про бордо! Можно подумать, что ты один…

Второй. Да, буду рассказывать! Я там жил два года. Тут же надо понять, что это вино не какое-нибудь экзотическое или какой-то изыск. Это вино пьют каждый день, и у него такой вкус…, какой можно хотеть каждый день, понимаешь. И сыр нужен, и хлеб, и запах, такой особенный…

Первый. Так я тебе не про Францию говорю, а про Сочи. Сочи, понимаешь… Со..о..о. чи. А там, ночью, на пляже, из пластмассового стаканчика, какое надо пить вино…? То, которое у теток покупаешь, в трехлитровых банках. И очень здорово получается. Хотя сейчас в Сочи и бордо, и чего только нет — пожалуйста, не особенно дорого, кстати. Такие ресторанчики открылись, кафешки — прелесть.

Второй. А мне как в детстве запало, что там скука, а в кафе вентиляторы под потолком, бумажки клейкие с мухами и какой-нибудь мужик ест суп, а у него капельки пота на носу блестят…и. и… везде чайки нарисованы. Так вот — неохота туда.

Первый. Зря! Понимаешь? Зря! Там хоть сколько изменяй, улучшай, а все равно будет что-то неизменное, такое забавное…, ну…. постоянное. Тетки южные, толстые на рынке…, горластые. Тетки-официантки. Такие тетки! Которых невозможно представить девчонками. Они, кажется, сразу такими тетками становятся. И какая-то во всем неряшливость эта… ну…. южная. И… Да! Скучно там! Скука. Точно. Но это-то и здорово. Здорово! Словом… Сочи!

Второй. Не знаю…, нет, я понимаю, о чем ты говоришь, но я не знаю, как можно этого хотеть. Тебе же это известно…, и чего еще, зачем ещё раз повторять?

Первый. Нравится! Понял?…И все. Просто нравится…

Второй. Столовские котлеты в душной забегаловке… с вермишелью и подливой. О чем ты говоришь?

Первый. Да! Вкус этих котлет мне нравится. Я считаю, что только в столовых и забегаловках делают такие котлеты. Да, после них икаешь, да, чувствуешь, как эта котлета внутри тебя неправильно лежит, и чеснока в неё натолкали с умыслом. Но ведь в такую забегаловку ты забегаешь голодный. Голодный, понимаешь! Это безумие идти туда посидеть… Туда бежишь есть. И ешь с удовольствием, быстро… А в ресторане все по-другому. А столовки не трожь. Я, кстати, в Сочи ни одной такой котлеты не съел. По столовкам не ходил. Это я просто говорю, потому что ты путаешь одно с другим… А мне обидно.

Второй. Ну и обижайся на здоровье! Езди в свой Сочи, хоть куда… А я уже не готов летом ехать в душном вагоне, потом селиться в гадкую гостиницу и ездить на автобусе к морю. А главное, старательно угадывать в этом детские впечатления и заклинать себя, что все это — уникальное удовольствие. Я считаю гораздо практичнее… да, именно практичнее, поехать в Испанию…

Первый. Слушай, ну ты сравниваешь опять…, я тебе говорю про то, что…

Второй. В Испанию… где я гарантированно получу хороший сервис, соответственный цене… Не буду радоваться, если вдруг в каком-нибудь месте будет хорошо, когда ожидалось плохо. Ведь у нас как: идешь куда-нибудь и заранее думаешь о плохом, а оказалось ничего — и ты рад. Зачем мне это, зачем? Лучше быть уверенным…

Первый. Ну, ты даешь! Я прямо ушам не верю! Ты же, когда вернулся из Испании, ты же плевался, дескать, все испанцы дураки, все южане вообще грязнули… Цены ужасные и т. д. Я ведь, когда в Испанию летел, из-за твоих слов представлял, что Мадрид — дыра дырой.

Второй. Слушай, я ведь, как это сказать точнее, я тогда не сразу…

Первый. А мне там так понравилось, ужас просто. Испанцы такие… Да я там думал, что я сам испанец. Вот где вино! Бог мой, какое вино…

Второй. Испанское вино, положим, не особенно хорошее, оно и стоит гроши. Испанцы пока ещё не могут сделать достойного красного вина. Оно, конечно, вино очень ничего, но не стоит так: "Бог мой, какое вино..!"

Первый. Бог мой, какое вино! Мне там понравилось! Очень! И люди, и страна, и вино. Можно подумать, ты всю жизнь…, и откуда берется это? И так сразу! Вот приезжает дама, откуда-нибудь из… ну, из Сургута или хоть из Калуги, куда-нибудь в… Будапешт. И сразу из неё вылезает…, все вылезает…, и обязательно будет сказано в удобном случае: "Да-а-а… Будапешт — это не Венеция, помнишь, Коленька, мы в Венеции были в ресторане, дак там нам…" Терпеть не могу!