Губитель женщин - Аманда Маккейб

- Он все больше набирается наглости, - фыркнула Каллиопа, кивая на газету. - Украсть диадему прямо из-под носа хозяев, когда дом полон гостей, - это поступок необыкновенно самоуверенного типа.

Алебастровая Богиня была небольшой, искусно выточенной статуэткой Артемиды с луком и стрелами. Несколько лет назад она была найдена в полуразрушенном храме на острове Делос и приобретена герцогом Авертоном (Алчным Герцогом, как именовали его в определенных кругах) для его знаменитой коллекции. Статуэтка прекрасно сохранилась, и герцог, как ни странно, любил ее демонстрировать, хотя и имел репутацию отшельника. Благодаря богине в обществе даже появилась мода на прически «Артемида» и сандалии «Артемида». Герцог твердил, что скоро статуэтка перекочует в его надежно укрепленный замок в Йоркшире. Но на будущей неделе ее еще можно будет увидеть на маскараде в его лондонском доме. Маскарад он устраивал впервые за много лет, и его темой, разумеется, была Греция.

Да, подумала Каллиопа, отбросив сомнения, Вор Лилии совершит кражу на маскараде.

- Мы все должны пойти на бал, и там…

- Ой! - прервал рассуждения Каллиопы возглас сидевшей у окна Лотти. - Там лорд Уэствуд, а с ним твой мистер Маунтбэнк, Эмлин.

Ее слова, разумеется, заставили барышень, зашуршав шелковыми лентами, кинуться к окнам.

- Ой! - воскликнула теперь уже Талия. - Он в своем чудном фаэтоне. Вот бы папа купил мне такой, уж я бы справилась с лошадьми… Но кажется, они ссорятся! Интересно, из-за чего!

Надо же, как удивительно, подумала Каллиопа иронически. Где бы ни появлялся Камерон де Вер, граф Уэствуд, там немедленно вспыхивают ссоры.

- Кэл, Клио, идите посмотрите сами. Очень забавно, - позвала сестер Талия.

Клио перестала водить пером по бумаге и вместе с остальными приникла к стеклу, словно приготовилась наблюдать научный эксперимент. Каллиопа же не стала любопытничать по примеру подруг, как будто она глупая школьница, никогда не видевшая мужчин, а не разумная воспитанная девушка. Особенно ей не хотелось доставлять удовольствие ему. Но почему-то она ничего не смогла с собой поделать. Ее словно неодолимая, сила помимо воли поволокла к окну. К нему.

И она отложила газету и нехотя присоединилась к подругам, заглянув через плечо Талии на разыгравшуюся внизу сцену. В самом деле ярко-желтый с черным фаэтон лорда Уэствуда застрял в заторе на дороге. Гнедые лошади фыркали и гарцевали, а мистер Маунтбэнк в своем экипаже, преградившем фаэтону дорогу, кричал и жестикулировал. Его лицо над крахмальным галстуком побагровело, Уэствуд же рассеянно улыбался, словно происходящее не имело к нему отношения, и он на Друри-Лейн всего лишь сторонний наблюдатель.

- Ой, - заволновалась Талия. - Вам не кажется, что дело может дойти до драки? Это будет жутко интересно.

- Он такой красавец, - вздохнула Лотти. - Прямо как граф в «Роковой тайне Маргариты».

Красавец? Да, несомненно. Это была готова признать даже Каллиопа, хотя и с неохотой. В некоторых вульгарных кругах Уэствуда называли даже греческим богом, и с эстетической точки зрения они были правы. Если бы он сбросил свои бриджи из оленьей кожи и изящный, бутылочного цвета сюртук, то мог бы предстать перед художественным обществом в качестве ожившего Аполлона. Сейчас он был без шляпы, несмотря на яркое солнце, ветер привел в артистический беспорядок его блестящие черные кудри. Кожа, как всегда, отливала бронзой, глаза были темными и непроницаемыми. Нет, подумала Каллиопа вдруг, глядя, как лорд Уэствуд пытается успокоить мистера Маунтбэнка с легкой улыбкой на губах. Он не столько бог, сколько юный греческий рыбак, вполне земной мужчина, но загадочный, как море. Свою незаурядную внешность он, несомненно, унаследовал от матери.

Как и матушка сестер Чейз, покойная мать графа была родом из более экзотических мест, чем Англия. Она родилась не где-нибудь, а в Афинах, в семье ученого.

Мгновение казалось, что вот сейчас Уэствуд выйдет из фаэтона и грудью примет на себя гнев мистера Маунтбэнка. Барышни у окна дружно затаили дыхание, но, увы, кулачные бои на Мейфэре не были приняты. Маунтбэнк, увидев противника прямо перед собой, сбавил пыл и поспешно продолжил свой путь, едва не налетев на угол здания.

Разочарованные девицы отошли от окна и вернулись на места, снова гостиная наполнилась болтовней, музыкой и звяканьем тонких фарфоровых чашечек. Но Каллиопа задержалась у окна. Она все никак не могла отойти. Что-то приковало ее к месту, заставляя смотреть на Камерона де Вера.

А тот от души рассмеялся вслед стремительно скрывшемуся Маунтбэнку, запрокинув голову, так что волосы открыли полностью его прекрасное лицо, потом откинулся на мягком сиденье, свободный, словно пират за штурвалом корабля. Прохожие глазели на него, завороженные непринужденностью этого элегантного молодого человека, а он и не замечал их,слишком хорошо и удобно ему было с самим собой.

«Какое мне дело до него», - мрачно думала Каллиопа.

В нем нет ничего, что есть в ней. Ни ответственности, ни привязанности к семье. Она приникла лбом к холодному стеклу, наблюдая, как лорд Уэствуд подбирает вожжи, и невольно отмечая, что все его движения исполнены небрежной грации.

Ей вспомнилась их первая встреча в самом начале сезона. Неужели прошло лишь несколько недель? А как будто целая жизнь… Или всего мгновение. С той ночи, когда…

Нет! Вспоминать об этом невыносимо! Только не теперь, не в разгаре заседания общества. Кругом подруги, они заметят ее смятение, начнут расспрашивать, это ни к чему. Она ведь всегда такая собранная, спокойная. Всегда прекрасно владеет собой. Это необходимо, такой хочет видеть ее семья.

Почему же внутри все начинает дрожать, стоило ей просто увидеть, как он проезжает по улице? Что за нелепость!

Каллиопа сжала бахромчатый край шторы, собираясь занавесить окно. Но прежде чем она успела это сделать и укрыть себя и свои разбушевавшиеся эмоции от посторонних глаз, лорд Уэствуд поднял взгляд и увидел ее, он увидел, как она смотрит на него!

На его лицо набежало облако, он нахмурился, бархатистые карие глаза сузились, но почти в то же мгновение облако рассеялось, он широко улыбнулся, блеснув белыми пиратскими зубами, и небрежно помахал ей рукой. Каллиопа невольно вздрогнула и резко задернула штору. Вот негодяй! Она отвернулась от окна, плотнее завернулась в кашемировую шаль - и поймала пристальный взгляд Клио. Каллиопа любила сестру, ближайшую к ней по возрасту и художественным наклонностям, но иногда зеленые пытливые глаза Клио приводили ее в замешательство.

- Не нужно стоять на солнце, Кэл, - мягко проговорила Клио. - От солнца у тебя так раскраснелись щеки.

Каллиопа Чейз.

Камерон нахмурился, когда она опустила шторы, словно боясь впустить в дом злого духа.

Ему не должно быть до нее никакого дела. Ему и правда нет дела. Да, Каллиопа Чейз очень привлекательна. Но Лондон полон привлекательными барышнями, и многие из них далеко не такие колючие и странные. Но почему-то со времени их последней встречи, а точнее сказать ссоры, он не мог выбросить ее из головы. Так недолго стать мазохистом, подобно его эксцентричному кузену Джеральду, который платит проституткам изрядные суммы, чтобы те стегали его по ягодицам, и получает от боли удовольствие.