13-й Император. "Мятеж не может кончиться удачей" - Никита Сомов

Вот уже больше года, по заведенному распорядку, все посетители Зимнего дворца, как и любого другого места, где хотя бы временно останавливался император, проверялись моей службой безопасности. Тут, кстати, нарисовалась интересная картина. При тщательном досмотре дворца год назад было обнаружено более сотни людей, которых в нем быть не должно. Неизвестные гости Великих князей, гости высокопоставленных чиновников, просто забредшие во дворец по знакомству и даже без оного господа… Короче, полный бардак и никакого контроля входов и выходов из дворца. Одним словом, настоящий рай для заговорщика. Воспользовавшись подобным нарушением на всю катушку, я поднял шумиху и ввел обязательный контроль посетителей. Конечно, это не давало стопроцентных гарантий, но одно то, что далеко не все могли приводить гостей во дворец и число их (гостей) было строго ограничено и самым тщательным образом фиксировалось, уже представляло для заговорщиков определенную проблему.

Так что же получается? Несмотря на все принятые меры, бунтовщикам удалось провести во дворец значительное количество людей, да еще и с оружием… Неужели в рядах моей охраны завелись предатели? Да нет, вряд ли. Организации охраны без году неделя, да и выбирались люди верные, оторванные от политики и не имеющие никаких связей во дворце. В охрану, по крайней мере в боевую ее часть, люди набирались по принципу «умные нам не нужны, нужны верные». Это от аналитиков еще можно ожидать выкрутасов — почти поголовно высокообразованные дворяне, хотя и лично мне преданные. А вот от казаков и выслужившихся из солдат офицеров такие выверты… да нет. Это ни в какие ворота не лезет!

Так, стоп! Куда-то меня опять не туда понесло. Если в рядах моей службы безопасности и был предатель, то только в виде исключения. Иначе я бы сейчас здесь не сидел. Да и раскроют его вскоре при таком раскладе. Непонятно только, что основная часть моей охраны делала в другом конце дворца. Может, вот оно, то самое предательство и измена? Да нет, никто, кроме Рихтера, такого приказа отдать не мог. А уж он-то мне точно верен. Иначе я на свою жизнь и копейки не поставлю. Так что же произошло? Может, все-таки…

— Входите! — сразу отозвался я на деликатный стук в дверь.

— Ваше Величество, — начал вошедший Рихтер, — позвольте доложиться.

— С нетерпением жду вашего доклада, Оттон Борисович.

— Порядок во дворце окончательно восстановлен. Все мятежники схвачены. Всем, кто нуждается в медицинской помощи, оная оказывается. Три пехотных полка, вызванные после гвардейского бунта, скоро возьмут дворец в оцепление…

— Что с Лизой? — перебил я его.

— Доктора пока ничего определенного не говорят. Роды затянулись, — отводя глаза, ответил Отто.

— Понятно. — У меня сдавило горло в недобром предчувствии. Раз ничего не говорят, значит, дела плохи. — Но рассказывайте, что у нас вообще сегодня произошло. Мятеж? Заговор?

Из описания Рихтера вырисовывалась не совсем четкая, но в целом понятная картина. В рассказе пока было немало дыр и белых пятен, но в целом ситуация выглядела следующим образом: в два часа ночи офицеры лейб-гвардии Семеновского и Преображенского полков, недовольные произошедшими в последнее время реформами, подошли к дворцу. По пути к дворцу к ним спонтанно присоединилось несколько десятков офицеров других расквартированных в Петербурге полков. Куда все это время смотрела моя служба безопасности, скромно умалчивалось.

Офицеры потребовали разговора с императором. Затем, не сходя с места, потребовали отмены всех принятых за последние два года законов. Хотя с требованиями они сами толком не определились. Большинство офицеров были пьяны и разгорячены разговорами в казармах и не совсем ясно отдавали себе отчет в своих действиях. Очевидно, имело место подстрекательство настоящих заговорщиков. Батальон дворцовой охраны отказался пропустить смутьянов к императору и попросил «приходить на трезвую голову, когда государь проснется». Сразу после этого из толпы раздался выстрел. За ним последовала короткая перестрелка, в ходе которой охрана укрылась во дворце, а напуганные собственной дерзостью и частично протрезвевшие офицеры от него отступили. Однако, быстро осознав, что назад им теперь дороги нет, заводилы заставили умолкнуть самых нерешительных. Отправив гонцов поднимать солдат в казармах, они вновь попытались войти во дворец, но и на второй раз были жестко остановлены ружейным огнем. Обозленные и напуганные, они отступили, оставив перед дворцом пару десятков тел.

Рихтер, предполагая скорую попытку более сильного штурма, бросил все свободные силы на усиление несущего охрану батальона. И просчитался. Как оказалось, первый выстрел был лишь сигналом для пробравшейся во дворец небольшой, в двадцать четыре человека, группы заговорщиков. Разгоряченные вином и разговорами в казармах гвардейские и пехотные офицеры нужны были лишь для отвода глаз. Выждав, пока часть охраны, дежурившая в караулке, была отправлена к главным воротам на усиление, используя холодное оружие и эффект внезапности, заговорщики уничтожили первый пост охраны без каких-либо потерь. Однако уже на следующем посту они встретили достойное сопротивление. Дело в том, что расстановка караулов ночного времени сильно отличалась от дневного. Об этом мало кто знал, и, как следствие, планы бунтовщиков были нарушены. В схватке погибло двое и был серьезно ранен один из пробравшихся во дворец мятежников. Несмотря на понесенные потери, заговорщики не оставили попыток добраться до меня. Продвигаясь вперед, они, потеряв, правда, большую часть своих людей, все же смогли уничтожить расставленные во дворце караулы, состоящие, как правило, всего из двух-четырех солдат. Оставшиеся в живых мятежники вышли к посту «Ноль» перед моей спальней, где и были окончательно остановлены звеном лейтенанта Носова.

— К моему стыду, вам и самим пришлось услышать эту ожесточенную баталию, — виновато склонил голову Рихтер.

— М-да. Плохо. Очень плохо. — Поднявшись из кресла, я стал прогуливаться по комнате, разминая ноги. — Есть пленные?

— Да. В данный момент шестеро оставшихся в живых заговорщиков пленены. Двое из них вряд ли переживут сегодняшнюю ночь, слишком тяжелые у них ранения. Служба безопасности уже забрала их к себе, попытаются вытянуть хоть какие-то сведения. Еще один умер прямо на руках у нашего врача, зато здоровье троих оставшихся не вызывает никаких опасений. Одному прострелили колено, еще один был оглушен чьим-то сильным ударом на самом первом посту. Мы даже приняли его за мертвого поначалу Что-то подобное приключилось и с последним из наших пленных. Считаю нужным отметить, что все задержанные являются поляками. Ведут себя дерзко, постоянно оскорбляя охрану.

— Как ситуация во дворце?

— Порядок во дворце восстановлен. Всем приказано не покидать свои покои до утра. У меня все, — закончил доклад Оттон Борисович.

— Хорошо. Пригласите ко мне Игнатьева, как только отыщете. Можете идти, — отослал главу охраны я.

— Слушаюсь.

И снова медленно потянулись минуты тягучего ожидания. Наконец дверь распахнулась. На пороге появился бледный врач.

— Ваше Величество, жизни вашей супруги, Елизаветы Федоровны, больше ничего не угрожает, — отводя глаза, сказал Шестов.