Похождения Синдбада-Морехода - Шахразада

Но настал день, когда мне пришлось очнуться от беспечности и лени, прогнать из своего дома таких же бездельников, каким был и я сам, ибо разум мой открылся и я увидел, что деньги мои ушли (а с ними исчезли и товарищи, и свахи, и купцы, до сего дня наводнявшие мой двор). Придя в себя, я испугался и растерялся – и вспомнились мне слова, которые я много раз слышал от своего отца. Поучая меня, когда я был еще совсем мал, он частенько повторял слова великого мудреца Сулеймана, сына Дауда (мир с ними обоими!), который говорил: «Есть три вещи, что лучше трех других: день смерти лучше дня рождения, живой пес лучше мертвого льва и могила лучше бедности». Стало ясно, что положение мое изменилось и пора брать свою судьбу в собственные руки.

Я решился и продал все, что еще оставалось: и земли, и дома, и вещи, и драгоценности. А продав все это, я стал совершенно свободен. Карман мой, напротив, был туго набит, ибо от всех продаж я собрал три тысячи дирхемов.

Теперь, когда я был свободен и даже богат, пришло мне в голову, что разумно было бы отправиться в чужие страны. Ведь сказал поэт древности:

В труде достигнуть высот лишь возможно;

Кто ищет, тот не знает сна ночами.

Ныряет в море жаждущий жемчужин,

Богатство, власть за то он получает.

Но ищет кто высот без утомленья,

Тот губит жизнь в бессмысленных стремленьях.

Слова эти придали мне решимости, я посоветовался с друзьями отца (которых не призвал еще к себе Аллах всемилостивый) и накупил товаров для продажи да в придачу и кое-чего из припасов для долгого странствия. Душа моя возрадовалась тому, что отказался я от праздности, и подсказала, что лучшим будет путешествие по морю.

Вместе с другими торговцами, и более опытными в делах торговых, и такими же новичками, как я сам, оказался я в Басре, откуда и начинается для всякого купца или человека торгового настоящий, полный забот, невзгод и прибылей морской путь. А там сел я на корабль из тех, что нас, купцов, возят по всему миру.

Дни и ночи видели мы только буруны и гладкое море, слышали только шум волн и крики чаек, любовались только закатами и рассветами… Проплывали мы и мимо островов, переходя из моря в море, видели перешейки, что соединяли сушу полночную с сушей полуденной. И везде, где бы ни появлялись, мы продавали, покупали и выменивали товары.

Странствие длилось уже не один день. Повидали мы и моря теплые, и моря холодные. Видели земли обильные и скудные, населенные и безлюдные. Как-то раз после долгого перехода, когда запасы подходили к концу, достигли мы одного острова. Он был подобен прекраснейшему из райских садов.

Хозяин корабля пристал к острову, бросил якорь и спустил сходни. Все, кто был на корабле, сошли на берег. Как сладки первые шаги по земле после долгих дней странствия по волнам! Сначала нас немного пошатывало, потом силы стали возвращаться, а вместе с ними вернулся к нам и аппетит. А что может быть лучше для сильного молодого мужчины, чем хороший кусок мяса, зажаренный над огнем! Вот так и получилось, что мы разожгли костры, и пока дрова прогорали, умылись в водах быстрого ручейка, что тек рядом с нашим временным лагерем. Вода в нем была чистой и до того холодной, что обжигала разгоряченную кожу, и казалось, будто окунаешься в жидкий огонь. Солнце грело; до начала пира, как мы надеялись, оставалось уже немного времени. Вот тогда мы с товарищами и решили прогуляться по островку в надежде, что Аллах дарует нам сладкие плоды к ужину.

Мы отошли довольно далеко – мачты корабля почти скрылись из виду. Стих и шум временной стоянки, не доносился до нас и запах костра. Мы гуляли по островку и дивились тому, что не растут на нем ни пальмы, ни деревья высокие, ни благословенные фруктовые сады. Лишь травы поднимались здесь и там да на полянках росли ягоды, которые, как я узнал много позже, жители далеких полночных земель называли земляникой. Мы вернулись к временному лагерю и наконец смогли вкусить горячего мяса и чистой воды из ручейка. И так сладостна была эта простая пища, что казалось, будто вкушаем мы райские яства как праведники, наконец представшие пред очи самого повелителя правоверных.

И вдруг страшный вопль прорезал тишину, до того нарушавшуюся лишь пением птиц и нашими голосами. Капитан, стоя на палубе судна, бил в железный лист и что-то отчаянно кричал. Мы прислушались.

– Скорее, путники! Бросайте все! Торопитесь на корабль! Случилось страшное!

Мы недоуменно переглядывались, не спеша последовать мудрому совету опытного человека. А он тем временем продолжал кричать. Испуг звучал в его голосе, и нам тоже становилось жутко.

– Оставьте вещи и бегите, спасая душу! Убегайте, пока вы еще не погибли!

Слова капитана наконец проникли в наши умы и мы поняли, что надо торопиться так, как не торопились никогда в жизни, мчаться столь стремительно, будто за нами гонится стая вечно голодных волков.

На самом же деле все было куда ужаснее. Клочок суши, на котором мы так вольно пировали, по которому так благодушно гуляли, оказался вовсе не островом. То была чудовищная рыба, быть может, самая огромная из всех, что рождало море. Попав в теплое течение, она затаилась, наслаждаясь. Долгие дни прошли с тех пор, на рыбину нанесло песка, появилась и не один раз выросла и пожухла трава, потекли ручейки, свили гнезда птицы.

Когда же мы разожгли костры, почувствовала эта рыбина жар и попыталась избавиться от досадного неудобства. Мы ощутили под ногами шевеление, а затем чудовищная судорога пробежала вдоль рыбьей спины, которая была велика, как сотня полей, заросших пышными травами.

Капитан первым понял, что за беда постигла нас. Ведь рыбина, почувствовав жар, собиралась охладиться и погрузиться в воду… Выход был только один – бросая все, торопиться на корабль, чтобы отчалить и так спастись от погружения в бездонные пучины вместе с чудовищем.

Мои товарищи заторопились к кораблю. Как быстро мы ни бежали, но до спасительной палубы успели добраться единицы…

Рыбина погрузилась в пучину, и сомкнулось над ней ревущее море. Смогли спастись лишь немногие счастливцы. Капитан не ждал никого. Он торопился отчалить от коварного берега, чтобы водоворот не закрутил его кораблик подобно щепке, когда чудовище погрузится на океанское дно. Я и мои друзья оказались в воде. Аллах был милостив к нам – вскоре рядом с нами всплыли пустые сундуки из тех, что стояли в нашем временном пристанище на коварном островке. На одном из них смог удержаться и я.

Минуты тянулись как годы; наконец волнение вод улеглось. И тут оказалось, что из некогда большой компании дружных купцов, не один день торговавших вместе, выжил в волнах лишь я один. Одному мне Всемилостивейший решил даровать жизнь. Но что это была за жизнь! Ведь я болтался посреди океана, отталкиваясь ногами как веслами, и волны играли со мной, бросая направо и налево. Куда бы я ни повернул голову, в какую бы сторону ни посмотрел, – везде была лишь бесконечная синяя и безжалостно бескрайняя водная гладь, и тогда я понял, что гибну.

Пришла страшная ночь. Воды несли меня неизвестно куда. Висели надо мной безжалостные и безмолвные звезды. Тщетно взывал я к Аллаху, прося попеременно то забрать меня к себе и тем наконец освободить от страха безвестности, то указать дорогу к обитаемым землям, дабы вознес я повелителю правоверных горячую молитву… Наконец рассвело.