Мистика - Сергей Васильевич Бурмистров

можно, и поплавать, течение не такое быстрое и вода прогревается. Но не учли мошкару, а ее в тот год много было — а к вечеру особенно, сейчас просто цветочки против того. Кто как спасался, а я в рубашке поехал — да еще и с коротким рукавом, ночевать в машине собирался.

Сидим возле костра и сами под дым лезем — от мошки прячемся. Кто на себя куртку одел — хоть и жарко, кто кофту — на вечер припасенною, у кого что было — все на себя натянули.

На стол сообразили, как сейчас примерно — огурчики, помидорчики, лучок, хлебушек, “консерву” открыли — только бутылочки не хватает.

За ней Дима пошел.

— Там бутылка с водой в машине, разбавляй один к трем — советуем.

Приносит он двухлитровую полиэтиленовую бутылку. Разливаем по первой — где-то по треть кружки. Залпом и все. Что — то там внутри запузырилось, дыхание перехватило, глаза ни поймешь где оказались, и все шепотом — ты чем разбавлял?!

— Там бутылка была с водой.

— Какая бутылка — там две было — одна с газировкой.

Оказалось, он газированной водой по ошибке весь спирт разбавил.

Мошка куда-то исчезла, никто ее уже не чувствовал совсем, все раздеваться начали — тепло было— июпь месяц. Деваться некуда — пришлось эту спиртовую газировку пить, так вот после второй о мошке вообще забыли — будто ее и небыло. Вот вам и мистика.

— Посидели, поговорили, не заметили — как почти все допили — продолжал Женя.

Некоторые раньше ушли. А я решил искупнуться — место мы выбрали хорошее, недалеко заливчик с песочком. Когда ехали небо почти чистое было, а уже к ночи месяц закрылся- бледнел сквозь тучи, не светит почти— на шаг видно, а дальше приглядываться нужно.

Рисунок 3

Пошел я до заливчика, тропинка там была через кусты, не доходя слышу — кто- то плескается. “Кто “— думаю, — наши вроде все спать пошли.

Подошел к воде — а там девушка. Да еще и без купальника — по крайней мере до пояса, там вода уже — не видно. Смотрит на меня и смеется:

— Ты что застыл?

Я оторопел, и не знаю, что и говорить:

— Ты откуда здесь?

— Тебя жду, вот сюда приплыла, слышишь подруги там купаются?

— И верно — по воде хорошо разносится — девичий смех. Смотрю на нее, белая как мрамор, волосы длинные, глаза большие — годков не больше двадцати, наверное. Не пойму блондинка или брюнетка — волосы по пояс, темно — какого цвета — не видно.

— Что же ты, вода как молоко — зовет так вкрадчево.

Ладно думаю: “Раз такое дело “.

Разделся — а она мне — Ты что стесняешься — снимай с себя все что есть — как я.

Тучи месяц не выпускали — темно вокруг — только вода искрится.

“Ну дела, все равно — не видно ничего толком “— остался как на свет появился и в воду быстрее.

— Чего мне стесняться— не смело так, отвечаю

А вода и вправду прогрелась за эти дни, да берег крутой — два шага сделал уже пупок не видно.

Глядь— а она уже — напротив.

Глаза темные, словно в колодец смотришь и смеется что ли — Ну что же ты — обними меня.

И руки тянет — обнять хочет. Обвила меня за шею, только сердце у меня закололо, или внутри холод, или от ее рук.

— Поцелуй меня — и прямо в глаза глядит — как гипнотизирует, пошевелится не могу, взгляд оторвать от зрачков не могу, и к себе тянет — к губам.

Кто — то внутри:” Не целуй, не целуй”.

И тут я понял, что пропаду сейчас — а сам — как в воздушную яму провалился, дух захватывает. И не звука не слышу и вижу только ее, и губы сами к ее губам потянулись — да будь что будет…

Она все сильнее ко мне и тут я почувствовал крестик свой, я с крещения его ношу- она грудью прижала — и сразу из-за тучи месяц показался— и светло стало.

И я очнулся. И оторопь меня взяла — глаза у нее— как в омут смотришь — на самой глубине огоньки пляшут как живые, словно костер вдалеке развели, а волосы зеленые и густые- но только не как обычно- человеческие, а как стебельки очень тонкие. И холод от грудей — а не тепло.

Не знаю от страха ли, или что она меня к себе притянула — только я шаг вперед сделал и на глубину попал — не успел понять- а дна нет, и она меня выпустила.

Тут я изо всех сил рванулся в сторону — к берегу, на карачках выполз, сзади смех, но не заливной- а жалобный, я через кусты, там и крапива росла и чертополох— себя не помня, как до лагеря доскакал.

Все уже спали, на месте костра угли тлели, я в машину, замки закрыл — фары включил, сам трясусь толи от холода, а больше от страха. Сколько я так просидел час или два — уже и дрема забирать стала — только слышу сзади по стеклу — тук-тук. Сердечко в так стала стучать и так громко, что и его слышу.

Поворачиваюсь — она в стекло смотрит — и по губам читаю:

— Поцелуй меня.

Я как — только в глаза ей посмотрел — так и власть над собой потерял — руки сами к замку потянулись — дверь открыть. Открываю уже и глаза ее все увеличиваются- словно через лупу смотрю и сам- как в яму без дна спускаюсь — и тут шум — кто-то из наших вышел, или из машины или из палатки — и она как ветерок — ее и нет, только веточка хрустнула.

Тут c меня оцепенение сошло, я опять все двери закрыл, перекрестился и молитвы вспоминаю, да разве у нас молитвы учат? Своими словами — как могу молюсь …

Глаза открываю — солнышко через листву играет. Наших не видать — все спят. Только Леха у костра сидит — он всегда встает рано. Не соображу — приснилось мне все — что ли. Тут понял — я голый. Как теперь выйти — ведь засмеют совсем, жду — когда Леха уйдет — а он не уходит — да и другие к костру подтягиваться стали. “Ну попал “— думаю.

Надо —