Собачья работа - Лев Пучков

Группа Рудина отличалась от подразделений подобного типа. За семь месяцев она обезвредила девять снайперских бригад и двоих индивидуалов, при этом семейная пара – мама Ингрид и Рэм-сынуля – осталась НЕВРЕДИМОЙ.

Данное обстоятельство породило массу полуфантастических слухов и предположений, более похожих на сказки: вся группировка знала, что Пес (это вовсе не ругательство, а официальная боевая кличка Рудина), начав охоту, обязательно аннулирует снайпера, а вот о непреложных составляющих этой удачливости почему-то никто не задумывался – на войне не до этого. Это же обстоятельство, как ни странно, создало вокруг неуловимого Терминатора некий мистический ореол. Никто, кроме начальника разведки полка, почему-то не счел нужным упрекать Рудина в халатности и внезапной потере профессионализма за то, что он два месяца валяет дурака и не может придушить вредителя. Подавляющее большинство, не вдаваясь в подробности, просто считало, что этот снайпер – ОСОБЫЙ…

Вкратце метод Рудина заключался в том, что он практически не обманывал своих питомцев, использовал их нестандартным способом и делал акцент на профессионализм работающих в группе снайперов. Система тренировок была построена таким образом, что у семейной пары Ингрид – Рэм выработалась устойчивая ассоциативная цепочка: обнаруженный враг опасен – о нем необходимо дать знать хозяину – хозяин вычислит врага и убьет его. Были, конечно, многочисленные нюансы, но в целом все просто и доступно – никого не надо хватать за горло и при этом подставлять себя под пули…

Когда группа была готова к выдвижению, Рудин без обиняков высказался:

– Мужики… В том, что получилось вчера, не я один виноват. Это наш общий метод, мы вместе его родили. Угу… Ну, пока он сбоев не давал. А вот вчера он не сработал – осечка вышла. Вот ты. Кот, давеча сказал, что я полковников загубил…

– Трепанулся, братуха, прости засранца, – смущенно пробасил Кот. – Че ж я, не понимаю, что ли? Все лопухнулись – любому дебилу понятно!

– Не-а, не любому, – покачал головой Рудин. – Палыч, например, вполне искренне считает, что это именно я оплошал. Причем чуть ли не преднамеренно…

– Слушай, Пес, хорош выеживаться! – досадливо буркнул Масло. – Ты, когда пи…дюлей от начальства получишь, такие умные слова говоришь – уши в трубочку сворачиваются! Давай пойдем к Палычу и скажем ему, че по чем. А?

– Не стоит, – отказался Рудин, спрыгивая в траншею. – Давай лучше пойдем и порвем попу этому пидеру, – он ткнул пальцем в сторону могучей «зеленки», раскинувшейся в трехстах метрах от позиций заставы. – Тогда не надо будет ничего объяснять. Всё, по местам…

На войне снайперы не пользуются убойными машинами, которые показали нам голливудские ребятишки в «Саботаже» и «Шакале». Это, конечно, впечатляющие, но слишком громоздкие и неудобные для пешего передвижения приспособления. Пеший снайпер использует легкие типы вооружения, которые не препятствуют скрытому перемещению, дальность наиболее действенного огня такого оружия не превышает километра. Исходя из этих параметров, группа и строит свою работу: необходимо обследовать километровую полосу, окаймляющую заставу, и «выпасти» в этом радиусе затаившегося врага до того, как он успеет сделать свои роковые два-три выстрела с интервалом в несколько секунд. Внешне задача выглядит несложной: прогулялся с собачками вокруг заставы, обнаружил супостата и иди себе тушенку потреблять. Есть, правда, один маленький нюансик. Притаившийся в лесу снайпер видит, как кинолог с собаками покидает заставу, наблюдает за ним, пока тот передвигается по открытой местности до опушки, и с легкостью может вычислить маршрут его движения по лесному массиву. А кинолог прекрасно знает, что снайпер его видит, и испытывает при этом соответствующие чувства, присущие любому нормальному человеку, не склонному к самоубийству. Разумеется, снайпер до последнего будет оттягивать момент, когда нужно всадить пулю в лоб специалисту, – он сюда не за этим пришел, есть цели поважнее. Но кто его знает – чего там с утра этот вредоносный снайпер поел и с какой ноги встал?! Никто не даст гарантию, что снайпер в один прекрасный момент не махнет рукой на важную персону, за которой пришел, и в припадке раздражения не пристрелит надоедливого псаря – чтобы не шастал где попало, прицел не застил…

Благополучно миновав полосу МВЗ[2]и добравшись до опушки, Рудин напористо скомандовал в свой нагрудный карман, где была упакована портативная радиостанция:

«Прямо! – И тут же, сбавив тон, добавил:

– Шестьдесят пять, северо-запад».

Застывшая в тридцати метрах спереди семейная пара, оживленно тряхнув хвостами, сорвалась с места и затрусила от просеки в глубь леса. Просека, по которой тянулась вьгсоковольтка, была настоящим спасением и являлась исходной точкой в полосе поиска – она прекрасно просматривалась с заставы на пару километров и не давала снайперу возможности ходить за группой по кругу. Рудин отер внезапно вспотевший лоб и двинулся за псами, максимально расслабившись и чутко прислушиваясь. Снайперы тоже начали перемещаться: Масло, довольно ухмыльнувшись, пошел по траншее к позиции гранатометного расчета ждать следующей команды, а Кот, украдкой перекрестившись и втянув голову в плечи, затрусил по проходу через МВЗ к просеке. Рудин начал работать в его секторе – нужно выдвигаться, занимать позицию и прикрывать.

Связь внутри группы осуществлялась с помощью комплекта радиостанций малого радиуса действия, который трое людей приобрели на свои кровные, – у собак деньги сроду не водились, а Родина давала такую табельную аппаратуру, что пользоваться ею мог только самый безнадежный оптимист с мышцами бодибилдера. Собаки быстро привыкли к небольшим коробочкам, которые крепились к ошейникам, а вот с командами довольно долго ничего не получалось – радиостанция искажала голос хозяина, делая его неузнаваемым. Пришлось пускаться на самые невероятные ухищрения, чтобы заставить хитрых бестий повиноваться.

Перемещаясь по лесному массиву, Рудин наблюдал за поведением псов и фиксировал малейшие изменения обстановки. Километровый участок вокруг заставы он знал как свои пять пальцев – за два месяца облазил его вдоль и поперек и мог с большой вероятностью предсказать, где враг оборудует очередное «гнездо». Беда в том, что удобных мест для этих самых «гнезд» тут было более чем достаточно – природа так распорядилась. Терминатор, как и полагается опытному истребителю, использовал химикаты, на которые собачий нос реагировал весьма болезненно: это было что-то раздражающего действия, вызывающее у собак устойчивый чих и обильную мокроту. За два месяца Рудин приноровился к снайперской хитрости: приучил своих питомцев воспринимать химикаты так же, как и человека. Собаки, учуяв поверху нехороший запах, делали «лежку» и опускали нос в землю, оберегая свою слизистую.

Терминатор также приноровился к рудинским изыскам: он стал обрабатывать химикатами несколько точек на некотором удалении друг от друга, что затрудняло поиски. Но, в конце концов, человек сам издает сильный запах, оружие пахнет еще острее – все это вместе с противособачной химией создает специфический фон, нужно только научить псов воспринимать его и соответствующим образом реагировать. Рудин был близок к тому, чтобы разрешить и эту проблему – вчерашний случай тому подтверждение…