Егерь - Евгений Астахов

точка практически дымится от ощущения угрозы.

А потом у меня перед глазами появляются алые символы.

Странные острые на вид закорючки, не похожие ни на что виденное мной прежде. Ощущение инородности, чуждости всему земному легко угадывается в каждой хищной грани.

В первую секунду я отмахиваюсь от них, как от мошки, но текст, а это именно текст, не желает исчезать. С каждым ударом сердца непонятная мешанина меняется, пока не превращается в знакомые буквы.

В этот судьбоносный день ваш жалкий захолустный мирок был включён в Сопряжение. Вы не способны осознать, какая великая честь выпала вам. А потому не гневите небеса мольбами. Их не трогают жалобы слабых. В Сопряжении есть место только сильному. Ибо он возьмёт всё сам.

Какого хрена?!

Однако текст уже меркнет.

Секундой позже сзади гремит оглушающий невозможный взрыв.

Земля содрогается, и я рефлекторно прижимаюсь к холке коня всем телом. Волны обжигающего воздуха бьют в спину. Вокруг в темноте свистят обломки, рассекая пространство. Плечо обжигает резкой болью, и скосив глаза, я вижу глубокий рваный порез.

Внезапно мустанг вздрагивает, сбившись с шага, и протестующе ржёт. Его аллюр становится неровным, каким-то дёрганым. Каждый удар копыт о землю сопровождается болезненным вскриком. Обеспокоенно осматриваю животное и вскоре нахожу металлический штырь, глубоко застрявший в его бедре. Алая струя хлещет из раны, оставляя в траве позади нас тёмный след.

— Держись, старина, — шепчу я на ухо животине, пытаясь успокоить. — Нам бы только до ранчо дотянуть.

Нервное ржание служит мне ответом. Почти слышу в нём:

“До какого ранчо, придурок, я сейчас копыта отброшу!”

Не хочется думать о жертвах крушения, но простая логика сухо сообщает, что практически на моих глазах погибло несколько сотен людей. Как? Почему? Неизвестно. Одно ясно, здесь замешано то самое загадочное Сопряжение.

До рези в глазах всматриваюсь в темноту, ища знакомые огни ранчо. Не зря же его владелец вкладывался в уличное освещение. Каждую дорожку от здания к зданию окружают фонари.

Однако мы летим в непроглядную ночь. Вдалеке вырастают постройки, тёмные, безжизненные.

Справа слышится звук, похожий на хрип.

Или… приглушённое рычание.

[1] Денник — отдельное просторное стойло для крупного домашнего скота (чаще — для верховых лошадей в конюшне). Денник гораздо шире стойла и позволяет животному разворачиваться и находиться без привязи.

[2] Yegor / Jaeger.

[3] Карьер (полевой галоп) — самый быстрый аллюр (вид походки лошади).

Глава 2

Успеваю зафиксировать, как сбоку выпрыгивает мощный вытянутый силуэт. Толком не разглядеть — лишь мелькают багровые ядра зрачков. Ни на что не похожие.

Срань господня! Это что за хрень?! Явно не койот.

Нечто атакует практически беззвучно, но мустанг выплёскивает остатки сил в бешеном ускорении.

Неведомый контур мелькает позади. В каких-то сантиметрах от лошадиного крупа. Я улавливаю глухой звук, с которым приземляется туша. Странный смрад. Раздражённый свистящий рык. Да. Рык хищника, чья добыча сбежала.

И он пускается в погоню.

Две багровые точки преследуют нас, постепенно приближаясь. Мустанг чувствует это, переставляя ноги на пределе сил. Грохот копыт сливается в один мерный звук.

Тварь не отстаёт.

Мы несёмся в темноте довольно долго, прежде чем темноту не разгоняет оранжевое зарево. Всполохи огня. Громкий треск сгорающего дерева. Я вижу, что двухэтажное здание для отдыха работяг превратилось в облитую бензином поленницу.

На его фоне мечутся фигуры человеческие… и не очень. Знакомые размытые стремительные силуэты. Четвероногие, как удаётся разглядеть издали. Они налетают на людей с уверенной мощью опытных хищников. Вот падает какой-то беглец, и длинные вытянутые вперёд челюсти смыкаются на его загривке, буквально вырывая часть хребта.

Крутанувшись вновь, нахожу нашего преследователя и наконец могу рассмотреть его в неровном свечении приближающегося пожара.

Здоровенная тварь больше трёх метров в длину. Высотой она лишь немногим не дотягивает до мустанга, так что в холке метр тридцать, не меньше. Покрытая полосатой чешуёй и странным рыжеватым мехом на загривке. Длинный извивающийся хвост. Грозные когти и клыки в раскрытой с энтузиазмом пасти. Грубый косой шрам через морду.

Какая-то жуткая помесь крокодила с волком.

Мой конь уже не дышит, а хрипит, роняя хлопья алой пены. Не нужно быть предсказателем, чтобы понять, что будет дальше. Прости дружище. Мне неприятно это делать, но я поджимаю под себя ноги, готовясь и…

Мустанг начинает заваливаться вперёд, как подрубленный. С тихим ржанием он летит к земле. Позади ощущается прыжок, но я быстрее.

Отталкиваюсь в последний момент от лошадиной спины и бросаю себя в воздух. Секунда полёта. Удар о твёрдую землю, и сразу ухожу в кувырок. Земля меняется местами с небом. Шляпа остаётся в траве, но мне плевать. Вскакиваю почти мгновенно и несусь на всех парах.

Бросаю лишь один мимолётный взгляд через плечо, чтобы увидеть, как неведомая тварь разгрызает хребет мустанга. Багровый внимательный зрачок следит за мной. Неотрывно, обещающе.

“Сейчас перекушу и займусь тобой. Будь уверен”.

Я влетаю в обжитое пространство ранчо на полном ходу. Тут царит тотальный хаос. Полуобглоданный труп ковбоя соседствует с брошенным трактором. Изувеченная кобыла — с гирляндой чьих-то кишок.

Замерев на несколько секунд, торопливо перевязываю плечо оторванным рукавом рубахи. “Лучше хорошо, чем плохо, но лучше плохо, чем никак”. Так говорил мой батя.

Судорожно хлопаю себя по карманам и поясу, пытаясь понять, что имею полезного. С левой стороны на ремне добрый хозяйственный нож в чехле. Лезвие чуть больше моего указательного пальца. Так себе оружие против той хреновины. Зажигалка. Открытая пачка сигарет. Монеты — шесть долларов мелочью.

Шикарно. Просто шикарно.

Мне нужно нормальное оружие, причём срочно.

И я даже знаю, где его найти.

С этой мыслью меняю направление, выбирая знакомый маршрут. Отсюда до домика старика Олли недалёко — пять минут быстрым ходом.

Органы чувств, кажется, работают на 200 %. Я вижу и слышу каждый шорох. Внимательно реагирую на любой звук, потому что если эта зубастая срань застигнет меня врасплох…

“Зато согрелся”, — мелькает ехидная мыслишка с нотками нервного срыва.

Дорога выводит меня к одной из конюшен вблизи от коттеджа старика. Еле успеваю прижаться к дощатой стене, потому что за углом с шумом и аппетитом жрёт одна из этих тварей. С мокрым хлюпающим звуком отрывает шматы мяса с неподвижного мёртвого тела.

Осторожно выглядываю и рассматриваю замызганный комбинезон, подрагивающую от усилий хищника чёрную кисть, знакомые кроссовки.

Чёрт, Фил!

Ну, по крайней мере, больше никому не придётся смотреть на эти безвкусные кросы.

Я не какой-то там бессердечный утырок-социопат. Просто, когда я нахожусь в стрессе, а сейчас я охренеть в каком