Херши. Стрела пущенная твоей рукой - Алекс Кошкин

На выбор был костер, колесование, замуровывание заживо, вытягивание всех сил, и маленькая клетка, куда осужденного втискивают чуть ли не ногами. Смотря чего маг боится сильнее. Список немного менялся от тюрьмы к тюрьме, но не сильно.

— Узнали, кто эта девушка? — не здороваясь, лорд Арис вошел в кабинет отдела дознания.

— Нет, милорд. В книге распределения нет ее отпечатка силы. Она не проходила сканирование при рождении и не проходила испытания при приеме в школы как простолюдинка.

— Занятно. А в школьных бумагах?

— Только имя. Кари. Вполне возможно, что не настоящее. Указана как слабая целительница. Все письменные работы писала на отлично, но слабый дар откидывал ее в число отстающих.

— Я бы не назвал ее дар слабым. Может скрывала?

— Пока удалось выяснить только то, что лорд Кравис благоволил девушке.

— Что-то еще?

— Да, милорд. Девушка уже шесть часов сидит, не шелохнувшись. Смотрит в одну точку с каменным лицом. Иногда плачет. Но также молча и не меняясь в лице.

— Колдовать пробовала?

— Нет. Разок сходила в туалет по маленькому, и все. Даже воду не пила.

— Ее обследовали?

— Нет. Ждали вас, милорд.

— Хорошо. Видите ее на допрос. Я посмотрю.

Все внимательно смотрели на стекло, показывающее камеру. Дверь открылась и внутрь, отделяя себя от задержанной рогатиной, вошли двое. Кари сидела, не шелохнувшись. Конвоир резко ткнул в область живота. Кари не сопротивлялась. Рогатина обогнула ее талию и защелкнулась. Следуя указаниям, девушка встала и пошла, куда велели. Конвоиры несмело следовали сзади, придерживая и направляя. В допросную девушка вошла так же легко, той же летящей походкой, которой не бывает у простолюдинки. Ее ткнули к допросной стене. Девушка сама подставила руки и ноги к защелкам кандалов. Но ее попросили повернуться лицом, и она это сделала. Сама. Кандалы защелкнули и конвоиры вышли.

Палач сорвал платье и выложил на угли клейма.

— Как думаешь, на сколько ее хватит?

— Сперва надо узнать, не под самозаклятьем ли она. А то только зря уголь переводить.

Палач приложил первое раскаленное клеймо к груди, и девушка заорала. А стоило его убрать, обвисла в кандалах, но сознание не потеряла. Второй третье, пятое. Девушка кричала, но даже не пробовала говорить. Весь отдел внимательно смотрел на допрос.

— Милорд, нормальный человек, тем более, девушка, давно бы сломался. Даже те, кого воспитывали шпионить с детства, к пятому клейму на лицо не выдерживали, и хотя бы начинали злословить.

— Заклятье подчинения спадает уже на втором, или убивает. Самозаклятья держатся до третьего. А эта молчит.

— Может, это что-то другое? Мало ли способов? Может, она и как говорить забыла. Мы же еще от нее и слова не слышали.

— Отправьте в камеру. Чуть позже я с ней поговорю.

Как дошла обратно до камеры, почти не помнила. Внутренне меня всю трясло. Хотелось кричать, умолять, простить прекратить или даже даровать смерть. Пусть мучительную, но что бы наверняка. Последние мысли, даже надежды растаяли, когда раскаленную железяку ткнули в лицо. С таким клеймом жить нельзя. Если меня выпустят, то я тут же покончу с этим.

В ответ пришла сладостная мысль, что не выпустят. Если пытают и не спрашивают, калечат девушке лицо, то дороги обратно не предполагают. А если молчат, то это и есть казнь. Казнь через мучительные пытки. Но хуже всего было то, что я не могла ничего сказать. Ничего сделать. Я в голове, и я снаружи, были как две разные личности. Тело слушалось. Я могла поднять руку или идти куда скажут, даже кричать, но на все остальное стоял какой-то блок. Даже дергаться и вырываться не получалось. Удружил учитель — ничего не сказать.

В голове что-то щелкнуло. Эмоции накатили все разом. Предательство, сожаление, страх, боль. Я закрыла глаза, легла поудобнее и воззвала к своей силе целительницы. В школе я только слышала, как одна из старших смогла остановить сердце своей злейшей конкурентке, просто сильно захотев и использовав целительскую магию. Еще одна девушка смогла провернуть такой фокус с собой от большой любви. Любовь — это так глупо.

Эта мысль была последней.

— Лорд Арис! Лорд Арис! — подчиненный догнал в коридоре.

— Она колдует!

— КАК!?

— Не знаю! Изоляцию камеры проверяли до заселения.

Лорд Арис быстро побежал вперед. Половину дороги до камер он уже прошел. Охрана, увидев бегущее начальство, не мешкала и быстро открывала двери.

Когда дверь камеры открыли, над ней горел яркий красный огонь, а около уже стоял отряд с оружием.

— Можно! — услышав, что в камере безопасно, Лорд Арис вбежал.

На его глазах тело девушки поглотило последний ожог на лице, и сердце остановилось. Она лежала перед ним обнаженная, прекрасная, и… мертвая.

— Здесь замешана целительская магия. Она направила ее на себя, — подчиненный повернул голову в сторону начальства.

— Живо целителя!

Мертвая девушка открыла рот, глаза, изогнула шею.

— Татем! Мы исследовали вещи Лорда Крависа и нашли рабочий татем. Мы его заблокировали!

— Идиоты!

Дух тьмы, почти демон, медленно собирался над телом, и в ту же секунду экстренная защита камеры сработала. Яркая вспышка света снесла все заклинания, все амулеты и артефакты которые были внутри. Лорд Арис с ужасом подсчитывал ущерб. Все шифровальные и кодовые амулеты испорчены. Несколько секретных докладов на кристаллах. Личный запас вооружения, которого хватило бы на небольшой отряд. Даже родовое кольцо восстановится не раньше, чем через сутки.

— Вызывали? — в камеру вбежал целитель.

— Оживи! Она как-то убила себя целительской магией.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Очнулась. Я была все еще жива. Это сильно расстраивало. Тело не болело. Болела душа. Белый, высокий потолок, покрытый побелкой. Свет через большое окно. Рядом ходили люди. Я закрыла глаза и не почувствовала ни капли магии. Это было так непривычно. Так странно. Всего за год я успела к ней привыкнуть. Нет, не в полном объеме постичь все премудрости магии, а лишь соприкоснуться с ней, но и это позволяло видеть, чувствовать. Сейчас же возникали ощущения, будто я оглохла и ослепла одновременно. Но паники не было. Ничего не было. Только легкая грусть и сожаление.

— Твое имя? — голос был не знакомым, но явно обращался ко мне.

— Почему она молчит? Не может говорить?

Лекарь заглянул мне в глаза, поводил рукой надо лбом. Я ничего не чувствовала.

— Не хочет.

— Сделайте чтобы хотела.

— У нас как-то и клейм-то нет, и дыбы не привезли. А хотите, я ей палец сломаю? Вам, наверное, очень нравится как девочки кричат от нестерпимой боли! — лицо лекаря просто перекашивало от омерзения к тому человеку, с кем он