Чему не учат докторов. Врачебные хитрости - Андрей Соколов

Плох ли этот пациент?

Давайте вернемся немного назад, к разговору о поликлинике. Было ли у врача время на приеме, чтобы поговорить с пациентом? Физически это время было? Или, может быть, что-то объяснил врач «скорой», который даже диагноз не обязан ставить? Или объяснили в больнице? А, кстати, в больнице у доктора времени достаточно много, чтобы поговорить с пациентом. Но разговаривать с коллегами в ординаторской гораздо интереснее…

Итак. На выходе получаем пациента, который отсидел очередь, отлежал в палате, которого сводили на анализы, при котором многозначительно переглядывались, вздыхали, мычали, которому отдавали распоряжения… И ни разу не объяснили, что же с ним происходит, зачем и почему делается тот или иной анализ, процедура, исследование, назначается то или иное лекарство.

Пациент получает назначения, по сути, указания, как ему жить, что принимать, как лечиться. И должен слепо поверить, что все это истинно и обязательно к исполнению. Должен фактически выполнить приказ доктора.

Но пациент не в армии, и доктор не в армии. В армии авторитет заменяется количеством звездочек. В медицине звездочек и погон нет. и если доктор хочет, чтобы пациент прислушался к его рекомендациям, выполнил схему лечения в полном объеме, то у доктора должен быть авторитет. А пока ему неоткуда было взяться.

То, что доктор ходит в белом халате… Так и повар тоже… Что зовут по имени-отчеству, так и соседей иногда по имени-отчеству величают. Но медицинских назначений ни повар, ни сосед не делают. А если повар готовит невкусно, а сосед шумит, то ни халат, ни имя-отчество не спасут от критики.

Отчасти авторитет у врачей может быть сосредоточен на бейджике или табличке — заведующий отделением, кандидат наук, профессор, главврач… Вот только нет совершенно никакой гарантии, что подобные погоны приведут к более верной диагностике и лечению, чем назначения рядового врача.

Врач может возразить — пациент хочет выздороветь, значит, будет выполнять мои назначения… Но это иллюзия.

Пациент действительно, в большинстве случаев, хочет выздороветь. Но кроме мнения конкретного врача есть мнения других врачей, статьи врачей или авторитетных для пациента людей в Интернете, в СМИ, выступления на ТВ. И пациент или выбирает более авторитетный, ПО ЕГО МНЕНИЮ, источник, или компилирует назначения не очень авторитетных источников ПО СВОЕМУ УСМОТРЕНИЮ.

Но ведь доктор, идя в медицинский институт, хотел ВЫЛЕЧИВАТЬ, а не писать назначения, которые пациент не будет выполнять. Ведь для доктора важно вылечить, вылеченный пациент — это плюс к самоуважению врача, к его авторитету, к его самореализации и самоощущению.

Так может быть, имеет смысл приложить усилия, чтобы завоевать авторитет у пациента?

Как же это сделать?

1. Говорить с пациентом, объяснять ему каждый шаг диагностики и лечения, буквально рассказывать о своих мыслях, о той дифференциальной диагностике, которая проводится при осмотре. Пациент имеет полное право знать, что подозревает доктор, о чем он думает, зачем назначает ту или иную таблетку, почему назначает укол, а не сироп, почему предлагает операцию, а не консервативное лечение, зачем направляет на тот или иной анализ или исследование. Это ЕГО здоровье, ЕГО тело, ЕГО жизнь. Он имеет право знать об этом все. И доктор должен уметь объяснить все это пациенту на понятном ему языке, избегая профессионализмов, сленга, умных медицинских слов, незнакомых пациенту. Доктор должен уметь объяснить «на пальцах», понятными пациенту словами и диагноз, и схему обследования, и назначенное лечение.

И тогда у доктора будет авторитет, и тогда его назначения будут выполнены, и тогда будут довольны и врач, и пациент.

2. Взять на себя ответственность.

У семи нянек дитя без глазу. Эта поговорка имеет прямое отношение к ситуации компиляции пациентом нескольких схем лечения. Лор назначил одно, нефролог — другое, терапевт — третье… И пациент, не сообщая докторам об иных назначениях, пьет все вместе. Это может привести к усилению эффекта одних лекарств и ослаблению эффекта других и даже может закончиться отравлением.

Каждый доктор должен знать, что назначили иные доктора, какие лекарства пьет или собирается пить пациент. И обязательно расспросить об этом пациента.

Идеальным было бы, если бы доктор, лучше всего терапевт, взял бы на себя ответственность за соединение всех схем.

Выглядеть это может так: «Я направляю вас к лору, окулисту, кардиологу… А потом вы приносите мне их назначения, направления, диагнозы и мы решим, как это соотнести, выработаем единую схему лечения».

Пациент будет счастлив, что кто-то обладающий знаниями готов взять на себя ответственность за его здоровье не частично, в рамках одного органа, а полностью, за весь организм, за все.

Вернемся к поликлинике.

Что же мы получаем в итоге в поликлинике по ОМС? Справки. Если все, что происходит в поликлинике, делается ради бумажек, а не ради пациента, то рассчитывать на что-то большее, чем справка, не имеет смысла. И бумажки поликлиника производит исправно. А эти бумажки нужны в детском саду, в школе, на работе…

Однако в поликлинике работают люди, врачи, которых шесть-восемь лет учили именно ставить диагнозы, лечить, люди, которые шли в медицинский институт, чтобы помогать больным, а не чтобы выписывать справки.

Как же сделать так, чтобы, кроме этого, врач смог оказать помощь? И вот тут от пациента действительно зависит чуть ли не больше, чем от врача. Во всяком случае, при современном состоянии контроля над врачами.

Вернемся к примеру с гепатитом А.

Итак, доктор, понимая, что в случае предварительного диагноза «гепатит А» ему грозят довольно неприятные беседы с начальством, а возможно, и более серьезные неприятности, а в случае неправильного диагноза на данном этапе — только недовольство пациента, взвешивает эти риски и ставит диагноз «кинэ».

Вдумчивый врач усмотрит в этих рассуждениях клиническую ошибку, вспомнив про дискинезии ЖВП, про некоторые формы АВИ и многое другое. И поймет, что для нормальной дифференциальной диагностики состояние ребенка описано весьма поверхностно и утрированно. Но это сделано намеренно, т. к. сейчас речь не о дифференциальной диагностике, а о взаимоотношении пациента и врача в рамках «бесплатной» медицины. И спасибо тем врачам, которые, читая эту главу, анализируют данную ситуацию и уже строят свои догадки относительно уточнения диагноза. Эти врачи, вероятно, могут дальше не читать, ибо они уже хотят докопаться до истинной причины болезни, а не ставить удобный диагноз.

Для таких врачей есть история про воронят, когда мама-ворона учит их безопасности. «Если у человека в руке камень — улетайте. Понятно?» «Понятно». И один вороненок спросил: «А если у человека рука в кармане?» «И что?» — спросила мама. «А в кармане камень?» — уточнил птенец. На что мама ответила: «Тебя уже учить нечему — ты осторожен».

Теперь вернемся к пациенту с предположительным диагнозом «гепатит А». Сейчас доктор и пациент находятся дома у пациента и могут поговорить откровенно. Если, конечно, пациент вызывает у доктора доверие. Вряд ли доктор будет откровенно говорить с пациентом, от которого он может ожидать скандала, жалобы.