Куда ведет сердце - Стефани Лоуренс

А вот Пенелопа Эшфорд – дело другое. Он слышал, что ее зовут смутьянкой, не обращавшей особого внимания на правила приличий и этикета. Кроме того, считали, что она чересчур умничает, пряма и откровенна, и эти причины мешают ей выйти замуж.

Но она была на удивление привлекательна, и в ней было столько жизни, что мужчины невольно обращали на нее внимание. Кроме того, она происходила из очень хорошей семьи, а ее брат Люк, нынешний обладатель титула виконта, давал за нее более чем богатое приданое, так что мнение света о ее характере должно было иметь под собой достаточно веские основания.

– …и как в других случаях, когда мы сегодня утром отправились за Диком на Херб-лейн, его там уже не было Таинственный незнакомец забрал его на рассвете, в семь часов.

Замолчав, она перевела темные вопрошающие глаза с пламени камина на его лицо.

Барнаби долго удерживал ее взгляд, прежде чем медленно кивнуть.

– Итак, какие-то люди, кем бы они ни были, похоже, заранее узнают о ваших потенциальных подопечных…

– Прежде чем вы предположите, что в нашем приюте завелся шпион, позвольте заверить, что это маловероятно. Если бы вы знали всех, кто там работает, сразу поняли бы, почему я так в этом уверена. И вполне возможно, что исчезают не только наши сироты. Нам сообщают далеко не обо всех. Но кто станет поднимать тревогу по столь «ничтожному» поводу?

Все еще глядя на нее, Барнаби мысленно обдумывал сказанное.

– Я надеялась, – продолжала она, разглаживая перчатки, – что вы согласитесь расследовать последнее исчезновение, если учесть, что Дика увели только этим утром. Конечно, я понимаю, что вы расследуете преступления членов высшего общества. Но сейчас ноябрь, и многие удалились в свои поместья, так что у вас есть время рассмотреть наше дело. Конечно, я сама могла бы этим заняться…

Барнаби едва удержался от достойного ответа.

– …но решила, что если уговорить человека с большим опытом в таких делах, результаты будут куда эффективнее.

Произнося эту фразу, Пенелопа подумала, что откровенность в данном случае не помешает.

– Не стану лукавить, я ищу реальной помощи в поисках пропавших подопечных, а не просто желаю уведомить кого-то об их пропаже и умыть руки. Я твердо намерена разыскать Дика и остальных мальчиков. Но большая часть работы неизбежно связана с Ист-Эндом и, вероятно, с тамошним преступным миром, так что мои возможности получить информацию ограниченны.

Замолчав, она всмотрелась в его бесстрастное лицо. И в отчаянии развела руками:

– Я, как могла, описала нашу ситуацию. Вы мне поможете?

К ее раздражению, немедленного ответа не последовало. Однако он и не отказался. Хотя очень долго изучал Пенелопу, достаточно долго, прежде чем осведомиться:

– И как, по-вашему, будет вестись наше расследование?

Пенелопа скрыла улыбку.

– Я подумала… если вы свободны, может, посетите завтра наш приют. Получите некоторое представление о том, как мы работаем и каких детей берем. Ну а после…

Барнаби пришлось выслушать вполне рациональный план, который позволит ему узнать основные факты. Достаточно, чтобы начать расследование и, возможно, добиться первых результатов.

Слушая, как разумные, логически обоснованные слова слетают с налитых соблазнительных губок, он все больше убеждался, что Пенелопа Эшфорд опасна для него. Опасна в полном соответствии со своей репутацией, а возможно, и еще больше.

В его случае, несомненно, больше, учитывая восхищение ее губами.

Кроме того, она предлагала то, до чего ни одна молодая леди не додумалась, – помахать перед его носом интересным делом, как морковкой перед конской мордой.

Дело. Как раз в ту минуту, когда он отчаянно нуждался в таковом.

– Как только мы поговорим с соседями, которые видели как уводили Дика, надеюсь, у нас появится какой-то след.

Ее губы перестали двигаться. Барнаби тихо, облегченно вздохнул.

– Надеюсь, что так, – подтвердил он, немного поколебавшись: было совершенно очевидно, что она вознамерилась принять самое активное участие в предполагаемом расследовании.

Учитывая тот факт, что он знал ее семью, честь диктовала немедленно отговорить ее от столь рискованного предприятия и предоставить ему гоняться за злодеями. Но все надежды на то, что она будет мирно ждать его у очага, встретят ее яростное сопротивление. Поэтому он утвердительно наклонил голову:

– По счастью, я завтра свободен. Давайте встретимся утром в вашем приюте.

Позже он осторожно вытеснит ее из расследования – после того как соберет все факты и выведает все, что она знает об этом странном деле.

Пенелопа ослепительно улыбнулась, снова расстроив течение его мыслей.

– Превосходно! – воскликнула она и, взяв муфту и перчатки, встала. Она добилась своей цели, теперь пора уходить.

Он поднялся и проследовал за ней к двери. Она на ходу натягивала перчатки, отмечая, что впервые видит такие красивые, как у него, мужские руки.

Он повел ее в холл.

– Это ваш экипаж там, на улице?

– Да. Он ждет у соседнего дома.

Он помог ей спуститься на тротуар и повел к обочине, где стояла карета ее брата. На козлах терпеливо дремал кучер.

Адэр распахнул дверцу и предложил Пенелопе руку. Та, затаив дыхание, вложила в его ладонь свою и постаралась не обращать внимания на странные ощущения, охватившие ее. На тепло его уверенного пожатия.

Постаралась.

Но не смогла.

Как не смогла свободно дышать, пока он не отпустил ее руку.

– Благодарю, мистер Адэр. Увидимся завтра утром.

Барнаби стоял на улице в облаке тумана и смотрел вслед удалявшемуся экипажу. Только когда стук колес стих, он широко улыбнулся и направился к дому.

И, поднявшись на крыльцо, понял, что настроение улучшилось. Тоска исчезла, сменившись предвкушением того, что принесет завтрашнее утро.

– Доброе утро, мистер Адэр. Мисс Эшфорд предупредила нас о вашем приезде. Она у себя в кабинете.

Барнаби переступил порог приюта и подождал, пока аккуратно одетая женщина средних лет, ответившая на стук, не закроет дверь на засов.

Повернувшись, она поманила его за собой. Он прошел длинным коридором, с рядом дверей справа и слева. Их шаги эхом отдавались от пола, выложенного черно-белыми плитками. Голые стены были выкрашены в светло-желтый цвет. В доме царил безупречный порядок, но нигде не было ни намека на удобства или украшения: ни ковров, ни картин на стенах. Ничего, чтобы смягчить жестокую реальность: здесь не родной дом, а приют для несчастных нищих сирот.