Интербеллум 1918–1939 - Александр Чаусов

Здесь стоит пояснить сам термин «сверхдержава», поскольку в массовом сознании данное явление часто не имеет четких критериев и признаков. Однако если обратиться к «Национальной политической энциклопедии», там можно прочитать следующее пространное определение: сверхдержава – это мощное государство с огромным культурным, политическим, экономическим и военным потенциалами, обладающее превосходством над большинством других государств, которое позволяет ему осуществлять гегемонию не только в своем регионе, но и в самых отдаленных точках планеты.

Термин «сверхдержава» впервые появился в 1944 году в книге Уильяма Фокса «Сверхдержава» применительно к странам «Большой тройки» (явление, обозначенное после Тегеранской конференции 1943 года, куда вошли СССР, США и Британия), однако широкое распространение он получил в 1960-е годы.

Гегемония сверхдержавы осуществляется не только и не столько военным или экономическим рычагами. Стержнем власти такой державы является идеология, которую разделяют «вассалы», что делает схему осуществления глобального контроля поразительно похожей на те, что существовали в Европе в Средневековье, когда вокруг нескольких центров группировались фактически независимые, но формально подчиненные «вассальные» территории.

Именно доминирование США во всех этих областях позволяет Америке оставаться гегемоном глобального масштаба. Дефицит хотя бы одного из этих факторов превращает даже развитое во всех прочих отношениях государство в лучшем случае в региональную державу, к каковым можно отнести, например, Японию, страну с третьей в мире экономикой, но не сверхдержаву. Обладая известным влиянием в определенных регионах или сферах, такие страны не имеют возможности обеспечивать свои интересы вдали от своих границ[2].

Упрощая, можно сказать, что основа статуса «сверхдержавы» состоит именно в способности того или иного государства проводить успешную агрессивную идеологическую экспансию. Экономика, политика, вооружения – все это только средства для достижения главной цели, «идеологической унификации» государств-вассалов. Действительно, если посмотреть на межвоенный и послевоенный исторический период, то можно увидеть четкий стратегический вектор со стороны США и СССР на распространение своих идеологических моделей. Само существование Лиги Наций, а потом и ООН – это определенного рода попытки продвинуть свое видение картины мира со стороны Штатов.

С другой стороны, социалистическая идеология, которую распространял СССР, также нашла немало сторонников. Однако, в отличие от западного «идеологического альянса», социалистический блок был подвержен острым разногласиям. Например, в фазу конфронтации вступили СССР и социалистический Китай в период после смерти И. В. Сталина.

При этом, как отмечают западные политологи и эксперты, в рамках глобального противостояния прошлого века СССР мог считаться «сверхдержавой» на относительно коротком промежутке времени. По мнению Збигнева Бзежинского, «США являются единственной на сегодняшний момент сверхдержавой. Другим государством, отвечающим всем требованием “сверхдержавности”, был СССР, который, однако, обрел этот статус на относительно короткий срок и лишился его к середине 1980-х гг. Причем решающее значение в потере Советским Союзом главенствующего положения в мировом масштабе стал фактор снижения его авторитета среди “вассалов” в культурно-идеологической сфере.

Ни экономическая мощь, ни военное превосходство, ни успехи в сфере высоких технологий не смогли обеспечить СССР роль гегемона, поскольку народы “подчиненных стран”, несмотря на общую социалистическую доктрину, не смогли признать над собой власть государства, которое не имело тотального превосходства над ними в идеологическом отношении. Это было связано не только с тем, что среди “вассалов” Советского Союза оказались государства с гораздо более древней и богатой историей, такие как Китай, а также государства, сформировавшиеся на почве европейской культуры, как, например, Польша и Чехия, не говоря уже о ГДР, но прежде всего с тем, что евразийский гегемон в силу догматической идеологии не смог адекватно отреагировать на вызовы времени и предложить этим нациям ничего, сопоставимого с опытом, имевшим место в современных культурных процессах Запада»[3].

Впрочем, в силу того что Бзежинский явно предвзято относился и к СССР, и к России, следует уточнить ряд нюансов. Во внешней политике Советская Россия, как и сейчас Российская Федерация, никогда не была настолько напориста, агрессивна и последовательна, как США. В Штатах же внешняя экспансия помимо доктрины собственной избранности, или, как она еще называется, «доктрины явного предназначения», подкреплена самим устройством экономики, которая не может адекватно существовать без внешней экспансии и постоянного захвата новых рынков.

У СССР с его плановой экономикой никогда не стоял так остро вопрос выживания через захват новых рынков. А следовательно, и распространения идеологии. Только на начальных этапах становления Советской Республики была сформулирована идея мировой революции и глобального коммунизма как условия жизни и деятельности социалистических государств. Но, как было сказано выше, уже с приходом Сталина к власти от этой идеи фактически отказались.

Все вышеизложенное важно для понимания того, что картина мира, предлагаемая ООН, никогда за всю историю существования Организации не была реализована хотя бы в какой-то значимой части. Функции ООН как регулятора по большому счету остаются весьма ограниченными. И видимость успешной и продуктивной деятельности Организация Объединенных Наций может создавать только в периоды «геополитического затишья», когда конфликты между крупными политическими игроками не обостряются.

Очередным таким затишьем для Организации стало крушение СССР. Однако на сегодняшний день, даже по мнению американских экспертов, Россия восстановила свой статус сверхдержавы. И налицо очередное глобальное идеологическое противостояние. Кстати, это объясняет, почему таким шоком было избрание президентом США в 2016 году Дональда Трампа. Он, как минимум на уровне публичных выступлений, не вписывался в либерально-толерантный проект, говоря о снижении уровня вмешательства США во внешнеполитические процессы.

При этом, как мы помним, сверхдержава – это всегда распространитель в первую очередь идеологии. И здесь, хотя бы в общих чертах, необходимо указать, какую идеологию Россия предлагает миру. Это идея «многополярности». Что интересно, это во многом именно концепция ООН. С равноправием, принципами консенсуса и невмешательства – или же вмешательства, в том числе и военного, с согласия принимающей стороны, как это происходит последние несколько лет в отношениях России и Сирии.

Но вот в чем нюанс: мировое сообщество, критикуя ООН, доверяет России фактически с той же идеологической платформой во внешней политике. Достаточно посмотреть на темпы вступления государств в альянсы и союзы, инициированные РФ. Почему? Потому что у России хватает сейчас и ресурсов, и мобильности для практической реализации идеологических постулатов «многополярности». И что отдельно играет против ООН – данная организация сейчас не просто не выполняет собственные постулаты, но игнорирует их невыполнение со стороны стран Запада. Что подрывает доверие к ней именно в массовом сознании.